Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Жанна, это кто? Вон те. Они так на нас смотрели!

До меня только сейчас дошло, что я мертвой хваткой вцепилась Вениамину в запястье и до сих пор не отпускаю.

— Веня, простите, — я перевела дух. — Это — мой бывший муж со своей нынешней женой. Я до сих пор с ними не сталкивалась еще.

— Да? — Вениамин бесцеремонно оглянулся. — Хм, такой боров… И старый. И как вы с ним жили?! Он что, человек хороший был?

— Ве-е-ня… Какая вы прелесть! — Мне вдруг стало легко и смешно. Конечно, он — просто старый боров. И дурак! Гуляет он с молодой женой! А я иду — с молодым человеком! И, между прочим, — симпатичным парнем. Да нет — красивым!

Я вдруг обнаружила, что этот Вениамин — недотепа, сплошное недоразумение, ни за что ни про что сваленное Людкой на наши головы, — очень даже симпатичный молодой человек: черные вьющиеся волосы, карие, почти черные глаза. И лицо у него — умное. Даже со стороны. И стройный. И светлые брюки с белой курткой смотрятся на нем очень даже эффектно.

Надо же — навела резкость. А ведь не замечала. Совершенно не замечала.

— Веня! Как хорошо, что вы рядом оказались!

— А вы брать меня с собой не хотели! А он, кажется, заревновал, я заметил. Я могу сойти за вашего мужа?

— Веня, вы можете сойти за моего зятя. Для меня вы — слишком молодой. Но вы не представляете, как я рада, что вы оказались рядом!

— Веник, а ты почему до сих пор не женат? — прочавкал Вовка, запихивая в рот очередную порцию жареной картошки.

— А что, обязательно нужно?

— Ну, в твоем возрасте…

— Вовка, прекрати, — оборвала брата Валерия — самый воспитанный человек в нашем семействе.

Вернее, не воспитанный — воспитывались они все в одних условиях и одним воспитателем — мною то бишь, а вот что из этого получилось… Между Вовкой и Лерой, например, — целая пропасть. И я уже не утверждаю, что это — всегда плохо. Лера — человек изначально, от рождения, — деликатный. Она кожей чувствует малейшую напряженность и тут же бросается на ликвидацию острых углов. Или хотя бы каких-нибудь мелких колючек. Вот и сейчас Вовку занесло на сугубо личную, в ее понимании, для каждого территорию, да и еще он умудрился ляпнуть о возрасте…

Я не вмешивалась. Во-первых, себе дороже, а во-вторых, мне тоже было интересно. Хотя я догадываюсь — с такой-то мамочкой…

Принесенная с базара картошка была почищена, поджарена и теперь все — о редкий случай! — семейство сидело на кухне и вело почти мирную беседу. Случай редкий — потому, что обычно народ, прихватив свои тарелки, разбредается кто куда: кто — к телевизору, кто — к компьютеру, и собрать их всех за одним кухонным столом — сродни припадку мазохизма. Но сегодня, в связи с присутствием постороннего (или уже не совсем постороннего? — попривыкли, как-никак) человека, мои детки решили проявить воспитанность и соизволили собраться на семейную трапезу.

— А ты в каком возрасте думаешь жениться? — парировал Вениамин.

— Не знаю, — отмахнулся Вовка, — как влюблюсь. Если, конечно.

— Прямо так сразу? — заинтересовалась Ксюшка.

— А что?

— А если она дурой окажется?

— Девушка, которую я полюблю, не может быть дурой по определению, — важно заявил Вовка.

— А если — уродина?

— За кого ты меня держишь?

— Вовка, все влюбленные — слепые идиоты. Они вечно влюбляются не в тех. А потом страдают и плачут в подушку.

— Ты что, по себе меряешь?

— Еще чего? — фыркнула Ксюха. — Я вообще не влюблюсь. И замуж никогда не выйду. Я не такая дура!

— А внуков мне кто рожать будет?! — возмутилась я.

— Ну, во-первых, для того чтобы рожать, муж не обязателен. А во-вторых, по этому вопросу обращаться, вон, к Лерочке.

— Не поняла…

А тихо сидевшая Лера вдруг швырнула вилку и вылетела из кухни.

— Ничего не поняла, — где-то внутри у меня начало холодеть. — Ты это о чем?

Ксюха радостно фыркнула и перекинулась со старшим братом понимающими взглядами.

— Объясни немедленно!

— Что? — На меня уставились невинные глазки пай-девочки.

— Что ты имела в виду, говоря о Лере?

— Что она влюбилась и теперь, как последняя дура, ходит и страдает по этому придурку. А он — козел из козлов. Даже глянуть не на что! А ты что подумала?

— Ксюша, ты только это имела в виду?

— Мам, да ты можешь представить себе нашу Лерку, вступающую в противозаконную сексуальную связь? — вмешался братец. — Да она скорей повесится. Или застрелится. Хотя не из чего. Тогда — утопится.

— А ты откуда знаешь?

— Да ты посмотри, как она к телефону несется! Первее всех! Только этот козел ей не звонит! И еще стишки писать начала. Я сам видел. Хочешь, тебе принесу?

— Вов, а почему — козел? Ты его знаешь? — Вот это да! Моя дочь страдает от несчастной любви, а я ничего не замечаю. Мать называется!

— Если б знал, я б ему давно уже рыло начистил, — хмуро заявил Вовка. — Такой, как Лерка, ему ни в жизнь не найти, а это чмо еще выеживается!

— Вовка!!!

— Мама, чмо — оно и Африке — чмо! А лингвистику благородным девицам преподавать — не выйдет: Институт упразднили. А рыло я ему начищу. Вот только разберусь — кому.

И Вовка с Ксюшей рванули из-за стола, естественно, забыв про грязную посуду. Честно говоря, мне было не до того, чтобы кричать им вслед, требуя вымыть тарелки. Такая мелочь. Тут, оказывается, дела похуже.

Говорят, настоящая женщина должна спилить дерево, разрушить дом и вырастить дочь. Дом (то есть — семейный очаг) я благополучно разрушила. Неважно, кто от кого ушел. Может, если бы я бегала следом за дражайшим супругом с тапочками в зубах, а детей, когда он возвращался с работы домой, выстраивала «во фрунт» с равнением на папочку (ха, это этих-то детей! Да они сами тебя построят — ты и опомниться не успеешь), может, тогда он бы и остался. Все-таки муж — животное ленивое и без крайней необходимости любимый диван не покинет. Дерева вот не спилила ни одного. Сложновато в городских условиях с вырубкой деревьев, хватит и того, что творят городские власти. Зато по дочерям план перевыполнила — целых две.

Только вот вместо радости, я от первого сообщения о влюбленности дочери впадаю почти в ступор. Детсадовские влюбленности и любови в начальной школе — не в счет. Их все мы дружно и с восторгом переживали «по мере поступления». Может, потому и дошло до этих великовозрастных оболтусов, что нельзя так вот, при всех, бить по больному месту — привычка (и слава Богу) сработала, да и не знают они, насколько это самое место — больное. Чай, уже не детский сад.

— Жанна Валерьевна, вы расстроились из-за Леры? — Робкий голос Вениамина вернул меня к действительности. Надо же, отчалила неизвестно куда, а о том, что гость за столом — забыла напрочь. Хороша хозяйка!

— Веня, понимаете, я не то чтобы расстроилась — я просто не готова. То, что дети вырастают — всегда неожиданность.