Елена Константинова - Жизнь как жизнь и фэн-шуй в придачу

— Жанна! Принимай работу! Глянь, а? Надежно! Только ты своего волкодава сюда не подпускай, на всякий случай. А то он у тебя и стены сшибет, не то, что — раковину.

Ну да: мышка бежала, хвостиком махнула…

— А чем это у тебя так вкусно пахнет? Айда, Иваныч, перекусим. Нам обеденный перерыв полагается. Жанна, а у тебя водочки нет? А то — обмыть бы положено.

— Вот чего нет — того нет. То есть вообще ничего нет.

— Как? И вина, что ли, нет?

— Нет.

— Да брось ты, так не бывает.

— Так и пить-то у нас — некому. Я не пью, дети — тем более.

— Не, ты гонишь. Что за дом, где водки нет? Вот, что значит — женщины! Колян, сгоняй в магазин, купи пузырь, нельзя ж за стол садиться насухую.

Я вздрогнула. Боже! Пока Колян дорулит до магазина, пока вернется, пока они сядут здесь с этим пузырем (и ведь пока не прикончат — не встанут!), то во сколько же они отсюда уйдут?! Мама дорогая!

— Стойте, стойте! — прямо как свет в конце тоннеля — озарение: у меня же с прошлой зимы, с эпидемии гриппа где-то оставалась бутылка водки. Покупала для компрессов. Открытая, правда, бутылка, и, кто его знает, может, выдохлась водка-то за год.

— Вот. А то — нету да нету. Не бывает дома без водки. Тащи ее, родимую.

Извлеченная из дальнего шкафчика подзапылившаяся уже бутылка «Столичной» была торжественно водружена по центру стола. При этом Колян, предварительно понюхав, авторитетно заявил, что «напиток — что надо, ничего ему не сделалось, только крепче стал». Ну и хорошо, крепче так крепче, не стану же я спорить со знающими людьми.

— Жанна, а ты — куда? Ты с нами садись.

— Жанночка, давайте, давайте, — засуетился и Колян. — Садитесь с нами. Надо же обмыть работу.

— Да я не пью. А вы кушайте, кушайте.

— Эх, к борщику — в самый раз. Садись, садись, нельзя отказываться, обидишь. Как для себя ж старались. Пятьдесят граммов — больше не налью.

Ну вот. За моим столом под мною же приготовленный обед в меня насильно впихивают мою же водку: обидишь, дескать.

— Ладно, я сяду, только себе кофе налью.

— После стопарика — чего хошь, хоть кофий. Эх, хорошо сидим. Душевно. Давай-давай, пей, не обижай рабочий класс.

— А вы знаете, Жанна, я — мужчина хозяйственный, — заявил Колян.

— Это точно, — заржал Серега. — Хозяин! Вошь в кармане, блоха на аркане!

— Ну зачем ты так, — обиделся напарник. Это потому, что в доме хозяйки нет. Приходишь домой — и никто тебя не встречает, никто не приголубит…

— Ого… А вы женитесь, Николай Иванович.

— Во, точно, и я ему то же самое говорю: женись, Колян. Будешь жить как человек. Давайте еще по-маленькой. Колян, за твою будущую жену!

— Я — все, я больше не буду.

— Жанна, пролетариат обижать нельзя, он — гегемон. Вот что б ты делала без нас? Так и сидела бы без раковины. А мы пришли, и — во! — красота какая — конфетка! Давай-давай, пей за то, чтоб Коляну баба хорошая досталась.

Выпили за бабу, не обижать же гегемонов. Неважно, что не за так работали, деньги заломили еще те! Но ведь, действительно, — все ж таки, сделали!

— А вы знаете, Жанночка, я, вот, посмотрел, многое у вас в доме мужской руки требует: вон табуреточки развалились почти, и бачок сливной в туалете течет. Тяжело, небось, без мужика, одной-то?

— А кому сейчас легко?

— Это верно. Только я бы вам подсобил. Мне не трудно.

Спасибо — не надо. Мне теперь, после раковины этой дурацкой, долго брешь в бюджете затыкать придется; Ваша помощь — не гуманитарная, себя, чай, не обидите. Пусть пока под бачком миска постоит — мне ее раз в день выливать не трудно. И с табуреток мы пока не падаем. Вот когда начнем сваливаться — тогда и подумаем, что делать. Я, правда, пыталась привести их в божеский вид с помощью молотка и гвоздей, но у меня руки точно растут не оттуда, откуда положено. И, чтоб окончательно не доломать мебель, я просто плюнула на это дело.

— Спасибо, пока ничего не надо.

— Жанна, ты зря отказываешься. Нехай бы Колян подработал тут у тебя. Тут подладил, там подделал — глядишь, чего б и сладилось.

— Что — сладилось?

— Жанночка, я, значит, вот что вам хочу сказать. Вы — женщина молодая, красивая, одинокая. Вот вы мне подходите. Что б нам с вами жить попробовать?

— Что? Да вы что?! Я — не одинокая, у меня — четверо детей!

— Ну и что? Дети — не помеха. Была б женщина хорошая, а сколько у нее детей — не важно.

— Во, Жанна, я ж тебе говорил: друг у меня — что надо! Еще на свадьбе гульнем! Давайте за это — по стопарику!

— Э… Э… Вы что, какая свадьба?! Не нужно мне никакой свадьбы!

— Пей, Жанна, пей, не гребуй. Или тебе с простыми работягами западло пить?

— Сережа, я вообще не пью, я же вам уже говорила. Вон, бутылка год простояла, я и забыла про нее уже.

— А ты нас зови, мы, как пионеры-ленинцы — всегда к этому делу готовые. Да, Колян?

— Жанночка, ну так как вы, значит, насчет моего предложения?

Господи! Да закончится это когда-нибудь?! Или они всегда теперь будут сидеть у меня на кухне и пить водку? Хоть бы кто-нибудь пришел, что ли. А то, когда не нужно — полный дом народа, спрятаться некуда, а сейчас…

— Ну так как же, Жанночка?

— Понимаете, Николай Иванович, мы же с Вами не знаем друг друга совершенно. Сегодня — в первый раз увиделись.

— Ну и что? Я не первый год на свете живу, людей наскрозь вижу, кто хороший, а кто — нет.

— Не боись, Жанна, Колян — мужик, что надо. Бери. А что пьет — так ты ж сама видишь: самую малость — не больше, чем другие.

— Николай Иванович, вы только не обижайтесь, но нельзя же так сразу. Прежде чем что-то решить, нужно узнать человека, хорошо подумать.

— А че тут думать? Не, Жанна, ну ты даешь: к тебе такой мужик свататься пришел, а ты — думать! Эх, Жанка, хорошая ты баба. Был бы я не женат… Слушай, а я же не женат! Мы со Светкой гражданским браком живем. Значит, я — свободный человек! А, Жан? Как ты на это смотришь?

— Сережа, у меня — дети.

— А что — дети? Тоже мне — проблема! Подумаешь — дети!..

И тут Бог услышал мои молитвы.

Скрипнул ключ, хлопнула дверь, и в коридор влетели орущие Вовка и Ксюша.

— Мама, я сейчас убью этого гада!

— Мама, у нее совсем крыша поехала! Она за мной от школы гонится!

— Да я тебя вообще прибью! Ни одна больница не примет! Ой, здрасьте.

Это братик с сестричкой вломились на кухню и увидели, что их вопли слушаю не только я.

— Здрасьте! — Вовка сориентировался быстрее и рванул назад, закрыв дверь на кухню с той стороны.

— Мама, скажи этому идиоту, чтоб открыл! — Ксюха всем телом налегла на дверь. Но Вовкина масса была явно большей.

— Мама, я ему голову оторву!

— Вовка, открой немедленно, что это за фокусы, — я бросилась на помощь Ксюше и стала вместе с ней толкать дверь.

— Что я, камикадзе, что ли?

— Да что случилось, вы можете объяснить?