Владимир Гурвич - Авантюристка

- Мы уже получили исчерпывающую информацию, - ответил Трапицын. - Операция проведена блестяще. Руководство выражает вам благодарность.

- Служу России.

- Но одновременно руководство потребовало вашего немедленного возвращения в Россию. Вы должны отправиться при первой же возможности.

- Что-то срочное?

- Это мы обсудим при личной встрече. И еще вам мой уже личный совет: постарайтесь, чтобы ваши контакты с американкой в оставшееся до отъезда время, были бы минимальными. А еще лучше, чтобы они тот час же прекратились. Вы меня понял?

- Да.

- Жду вас, чтобы лично поздравить с этим успехом.

Сеанс связи завершился, Архипов встал и направился к машине.

Время шло, Шарбини все не приходил. И с каждой новой минуты росло возбуждение Абаль. Она уже не могла спокойно сидеть на стуле, то и дело вставала с него, подходила к окну и смотрела на улицу - не идет ли кто-нибудь к ним.

Анжи, которая наблюдала за подругой, не выдержала и подошла к ней.

- Не волнуйся, все будет хорошо, Абаль.

- Я не могу быть спокойна пока существует эта полная неизвестность. А вдруг .... Нет, я не хочу больше думать о плохом, но почему-то оно только и лезет в голову.

Внезапно на улице раздался звук подъехавшей машины. Абаль в очередной раз бросалась окну.

- Это они. Папа! - закричала девушка.

Абаль помчалась к двери и выбежала на улицу. Говард бросился за ней. Мухаммед аль Хани, поддерживаемый Ахмедом Шарбини с трудом передвигая ноги, направлялся к подъезду.

Абаль, подбежав к отцу, нежно обняла его и стала помогать ему идти.

Когда они вошли в квартиру, то сразу же подвели Маххамеда аль Хани к дивану и уложили пожилого мужчину на него. Из глаз Абаль заструились слезы. Отец выглядел совершенно больным человеком. Он тяжело дышал и все время кашлял.

- Что они сделали с тобой, папа? - спросила дочь.

В квартиру вошел Шараф эль Дин. Он последним вышел из машины.

- Позвольте, я осмотрю господина Хани, - сказал он.

Осмотр продолжался не меньше получаса. Затем Шараф эль Дин встал со стула и посмотрел на Абаль.

- Его надо срочно везти в госпиталь, - проговорил врач. - Иначе я ничего не могу гарантировать.

- В таком случае выезжаем в Нуджут прямо сейчас, - объявил Шарбини.

В Фарах правительственные войска вошли рано утром. Никто их не встречал, никто им не сопротивлялся, город выглядел покинутым и заброшенным. На улицах стояли бесхозные автомобили, тротуар устилали кем-то брошенные в спешке вещи. Многие дома зияли провалами выбитых окон, а там, где стекла были, свет не горел.

Мусора повсюду было столько, словно его не убирали с первого дня основания города. Вокруг витал противный удушливый запах, заставляющий зажимать носы. Несколько раз солдаты натыкались на трупы. Но были ли это останки городских жителей или бандитов понять оказалось невозможно.

Одно из подразделений правительственных войск подошло к дворцу. Военные опасались, что здесь может еще оставаться охрана, поэтому они не стали сразу входить вовнутрь огромного здания. Но посланная разведка доложила, что оно пустое.

Во внутренних помещениях дворца царил первозданный хаос. Повсюду были разбросаны одежда, утварь, даже остатки еды. Очевидно, что эвакуация обитателей происходило в невиданной спешке. Многие даже не успели захватить ценные, скорей всего награбленные вещи. В одном крыле здания обнаружили большое число ювелирных украшений, а так же огромное количество женской одежды и косметики.

Солдаты недолго разгадывали ребус, все быстро поняли, что это и есть знаменитый гарем Али Шахида. Всеми овладел ажиотаж, очень хотелось увидеть его обитателей, но никого из них после тщательного поиска так и не обнаружили. Куда они исчезли, было не ясно.

В кабинете Великого Халифа долго искали документы. В первую очередь именные списки боевиков. Но кроме нескольких ничего не значащих бумаг, так ничего и не нашли; кто-то успел либо все уничтожить, либо вывести.

Через пару часов после занятия города правительственными войсками осторожно, с большой опаской стали выходить люди из домов. Оказалось, что их совсем не так уж и мало, не все жители сбежали или были уничтожены исламистами. Они подходили к солдатам и, убедившись, что они представляют правительство, начинали рыдать, обнимать своих освободителей. С каждой минутой на улицах становилось все оживленней и веселей, кое-где даже слышалась музыка и пение.

К полудню большое число горожан собралось на главной городской площади на стихийный митинг. Никто их туда не созывал, они пришли сами, подчиняясь внутреннему позыву. На балконе, на котором еще недавно стоял самозваный халиф, показался командующий вошедшими в город войсками. Сильно волнуясь, то ли от отсутствия навыка выступать перед столь большой аудиторией, то ли по причине момента он заявил, что Халифат окончательно разгромлен и жителям города больше ничего не угрожает. Страшный период их жизни завершен, и власть в стране больше не допустит повторения подобных событий, а гарантом этого является армия. Генерал предложил желающим молодым мужчинам записываться в ее ряды.

Поток желающих вступить в армию потянулся к вербовщикам. Остальные же жители разошлись по домам, но на их лицах уже больше не присутствовала ужасная гримаса страха.

Риз и Архипов стояли в аэропорту и смотрели сквозь стекло на летное поле, заполненное самолетами.

Сквозь гул голосов пассажиров до них добрался голос диктора:

- Начинается подсадка на рейс Нуджут-Москва. Просим всех пассажиров подойти к стойке номер пять.

Кирилл Архипов оторвал взгляд от летного поля с самолетами.

- Пора идти, - сказал он.

- Если пора, то иди, - внешне бесстрастно отозвалась Кэрри Риз.

- Ничего другого не остается. Ты же понимаешь, я не принадлежу самому себе. Да и ты тоже.

- Меня никто не принуждает немедленно лететь домой, - пожала плечами женщина.

- Этот разговор бесполезен, - грустно вздохнул Архипов.

- А у нас остались полезные разговоры?

- Я не хочу, чтобы мы так расставались.

- Давай расстанемся, как ты хочешь, - предложила Риз.

- А как ты хочешь? - в свою очередь спросил он.

- Не знаю. Мне все равно.

- Я тебе не верю.

- Через несколько минут ты уйдешь навсегда. И потому все теряет всякий смысл. - Риз закусила губы.

- Но пока я не ушел, смысл остается.

- Кирилл, невозможно так продолжать, - взмолилась Кэрри. - Нет никакого смысла мучить друг друга. Все прошло.

- Но многое и осталось.

- Кирилл, нам надо просто попрощаться. Как друзья, как соратники. Ничего другого нам судьба не оставила.