Елена Хантинг - Услуга за услугу [litres]

– Нет.

– Почему нет?

– Я не для тебя стараюсь, Стиви, а для себя.

– Как это? – внутренне затрепетав, спросила я.

Вместо ответа он приложил ладонь к моей щеке и нагнулся так, что губы оказались совсем близко от моих:

– Ты спрашиваешь, как это?

Я кивнула – наши губы едва не соприкоснулись от этого движения.

– Потому что твоим бойфрендом должен быть я, а не этот безмозглый клоун.

– О-о-о, – я втянула воздух, как раз когда Бишоп выдохнул, и ощутила запах мяты, хотя мы и не поцеловались. – Ну это веская причина.

– Я так и думал, – теплая рука проехалась от моего крестца вверх, и пальцы мягко легли на затылок. – Если ты против, сразу скажи…

Влечение между нами усилилось до предела, заполнив все вокруг, так что даже воздух начал неслышно потрескивать от страсти. Я уже несколько недель представляла, каково целоваться с Бишопом, будто и не рассматривала возможность отказа. Ничего не говоря, я приподняла лицо и облизнула губы. Бишоп следил за этим движением, посматривая мне в глаза, а потом нагнулся, и его губы коснулись моих.

Едва мы слились в поцелуе, мне показалось, будто на меня обрушился целый водопад страсти. Я купалась в долго копившемся желании, затопившем меня, бежавшем по жилам, согревая меня. Ощущать губы Бишопа спустя несколько недель на диете из прикосновений без возможности дальнейшего развития оказалось сродни инъекции какого-то наркотика. Бишоп – та еще смесь: саркастичен, вечно недоволен, целеустремлен, горяч, вспыльчив и очень крупен, можно сказать, гигант. Но в поцелуе он открылся с той стороны, которая проглядывала в нем лишь изредка: нежный, мягкий и податливый. По крайней мере, в первые секунды.

Это началось как ненавязчивое, теплое давление. Губы Бишопа разомкнулись, и я ощутила, судорожно вдохнув, мяту. Ладонь, поддерживающая меня под затылок, немного согнулась, и большой палец погладил шею сбоку, остановившись у края лица:

– Стиви, я хочу внутрь.

Я приоткрыла губы без дальнейших уговоров, потому что позади были недели батлов нижнего белья, сеансы физиотерапии, один почти-поцелуй и полусекс в одежде. Мне хотелось большего.

Мы оба застонали, когда наши языки принялись тереться друг о дружку, влажные, теплые и атласно-гладкие. Рука Бишопа, гладившая мою щеку, двинулась по спине вниз и замерла пониже талии; кончик пальца скользнул под ткань и нашел резинку трусов. Сегодня я надела стринги – платье облегающее, любые другие трусы проступали бы под тонким шелком. Бишоп прижал меня теснее, и я запустила пальцы ему в волосы в безмолвной, но отчаянной просьбе не прерывать поцелуй.

К счастью, Бишоп хорошо понимал невербальные намеки и углубил поцелуй. В отличие от нашего разговора, поцелуй не был борьбой или ссорой, а лишь танцем языков, ищущих, отступающих и возвращающихся. С каждой медленной влажной лаской мягкость поцелуя менялась, он становился более настойчивым.

Я забыла, что мы стоим посреди танцпола. Я забыла, что мы в зале, полном людей, среди которых мое начальство, коллеги и даже клиенты – настоящие, потенциальные и будущие. Но когда музыка прекратилась, я уловила одобрительный шепот вокруг. Тишина длилась несколько мгновений, и тут присутствующих оглушила новая быстрая, энергичная композиция.

Я отпустила волосы Бишопа и уперлась ладонью в каменно-твердую грудь – так себе призыв к порядку, потому что одновременно я укусила его за нижнюю губу и чуть всосала, заканчивая поцелуй. Низкий звук, напоминавший рычание, родился в груди Бишопа, и он вновь впился в мои губы. Я застыла на несколько секунд, прежде чем нехотя оторвалась от него уже по-настоящему.

– Мы не одни, – прошептала я.

Мы тяжело дышали, глядя друг другу в глаза.

Бишоп быстро провел языком по нижней губе.

– Тогда давай выбираться, пока я не выкинул чего-нибудь неловкого.

Лишенный Стиви целую неделю, при виде нее в платье я едва сдержал слюнотечение. Давно копившаяся сексуальная неудовлетворенность ударила мне в голову, поэтому моя реакция на поцелуй (не выпускать Стиви из объятий до скончания времен – или пока один из нас не загорится от трения) стала абсолютно логичной.

– О’кей, – это был скорее стон, чем слово.

Я чертовски удивился, что она не затеяла нового спора – Стиви так легко не уступает (мне, во всяком случае). Она развернулась к выходу, и лавандового цвета волосы, разлетевшись, волной укрыли ей плечи. Еще до окончания сегодняшнего вечера я намерен зарыться лицом в эти волосы. Они превратятся в запутанный колтун, потому что в них побывают мои руки, а в какой-то момент я точно намотаю их на кулак.

Господи, у меня была такая эрекция – впору членом автомобили мять. Завороженно глядя на покачивающиеся бедра Стиви, я шел за ней по пятам, как озабоченный телохранитель, и прожигал взглядом любого парня, который осмеливался проводить ее глазами, то есть, к слову, каждого парня в зале.

Стиви задержалась что-то сказать Патти и Джулс. Я подошел сзади и по-хозяйски положил руку ей на спину. Платье было настолько открытым, что виднелись соблазнительные ямочки над ягодицами. Все, чего мне хотелось, – вытащить Стиви из этого платья и возобновить поцелуй с того момента, на котором мы прервались.

Патти взглянула на меня, прищурилась, и ее улыбка стала заговорщической от того, что ей говорила Стиви.

– До понедельника!

– Я приеду завтра разбирать все эти украшения.

– Я бы на это не рассчитывала, – Патти обняла ее и что-то прошептала на ухо. Стиви залилась краской. У дальней стены стоял Джоуи с таким видом, будто мечтает не то убить меня, не то оказаться на моем месте.

Я кивнул на прощание подругам Стиви и переплел наши с ней пальцы, держа ее поближе к себе, пока мы пробивались сквозь толпу к выходу. Иногда глаза окружающих загорались узнаванием, но мина у меня, должно быть, была еще та, потому что подойти никто не рискнул.

Пока мы шли к моему внедорожнику, Стиви копалась в сумочке, ища ключи, съежившись от резкого ветра. Легкая морось скоро покрыла ее волосы и кожу блестящей пеленой.

– Ты разве без пальто? – я расстегнул пиджак и стянул его.

– Пальто в шкафу в ординаторской, будет болтаться там до понедельника, – дрожащими пальцами Стиви выудила связку ключей.

Я забрал ключи и набросил пиджак ей на плечи. Мне захотелось тут же и поцеловать Стиви, но дождь усиливался, на парковке было промозгло и холодно, поэтому я открыл для Стиви дверь и помог сесть в машину.

Заведя мотор, я первым делом включил обогреватель на полную мощность, после чего положил руку на спинку кресла и согнутой ладонью подхватил Стиви под затылок. Мы двинулись друг к другу, как два магнита.