Вера Колочкова - Это моя правда [litres]

– Я не приеду, сказал же! Я… Я не могу…

– Ой, да пошел ты знаешь куда? Все, не буду с тобой больше договариваться, понял? Разводись без меня, как хочешь! Все!

Нажала на кнопку отбоя, сердито сунула телефон в карман плаща. Сидящая с ней рядом женщина глянула с пониманием, вздохнула. Потом проговорила сочувственно:

– Да не расстраивайтесь вы так, что вы… Все они сволочами становятся, когда дело до развода доходит. Я, например, третий раз уже сюда прихожу…

Наташа кивнула, но ничего не ответила. Встала со стула, быстро пошла по коридору к выходу. Очень хотелось плакать, но не здесь же… Здесь люди кругом…

Всплакнула в скверике около здания загса совсем немного. Только чтобы самые злые слезы вытекли. Первые – они всегда самые отчаянные и злые. Потом быстро пошла на автобусную остановку – времени до электрички оставалось совсем немного.

Уже почти дошла, как вдруг услышала, как ее зовут с дороги. Обернулась… Точно, ее зовут. Денис стоит около своей машины на обочине, машет ей руками. Приехал все-таки!

Подошла к нему, проговорила деловито:

– Давай быстро до загса доедем! Попросим, чтобы нас приняли! Мне, знаешь, не с руки в город гонять каждый раз…

Он кивнул, но как-то странно кивнул. Будто раздумывал над ее предложением. Потом проговорил резко:

– Садись быстро в машину! Здесь нельзя стоять, надо куда-то отъехать!

Она удивилась этому «куда-то», но промолчала. Куда еще он ехать собрался, если не к загсу? И спросила на всякий случай:

– Мы ведь пойдем сейчас туда, попытаемся договориться, чтобы сегодня нас развели, да?

– Нет, Наташ. Не пойдем. Никуда мы с тобой не пойдем.

– Как это… Не пойдем? Не поняла…

– Мы не станем разводиться, Наташ. И все, эта тема больше не обсуждается!

– Но…

– Я же сказал, тема не обсуждается! Ты мне подскажи лучше… В машине можно твою маму перевезти?

– Куда перевезти?

– Куда, куда… К нам домой, вот куда! Твоя мама будет жить с нами, что тут непонятного?

Наташа моргнула, глянула на Дениса с удивлением. А он того пуще рассердился, будто ее удивление вовсе не имело под собой никакой почвы и ужасно его обижало – мол, чему тут удивляться, интересно? Все же так просто и ясно, яснее некуда!

– Ну, чего ты на меня так смотришь? Да, не будем мы разводиться, глупости все это! Подумаешь, что-то тебе сказал на эмоциях! И маму твою к нам сегодня же перевезем! Да, я так решил! Сам решил… С этого дня я все буду решать сам… И не спорь со мной, я сказал!

– Я спорю? – снова с тихим удивлением спросила Наташа, сложив на груди руки. – Нет, я вовсе не спорю…

– Вот и не спорь! Лучше скажи, как твою маму правильно перевезти… В машине ведь нельзя, наверное… Она ведь сидеть не может…

– Ой, а я же… Я могу в больнице машину «Скорой помощи» попросить… Поговорю с Петровым, он даст!

– Это что, тот самый доктор, который меня лечил?

– Ну да…

– Вот и отлично! Тогда давай пристегивайся, и едем!

– Куда едем?

– Да в Бережное! Чего ты такая непонятливая вдруг стала? Ремень пристегни, говорю! Ты же знаешь, как я быстро езжу!

Наташа суетливо пристегнула ремень, все еще с трудом соображая, что же такое происходит. Денис вырулил с обочины, быстро поехал по трассе. Так быстро, будто куда-то опаздывал. Лицо его было сосредоточенным и решительным, и Наташе показалось на миг, что это совсем другой человек сидит рядом с ней. Вовсе не Денис. Нет, она и этого нового человека любила по-прежнему, но к нему надо было еще привыкнуть… И почему-то снова хотелось плакать, да так, что невозможно было сдержаться. Наклонилась чуть-чуть вперед, прикрыла лицо руками, чтобы Денис не увидел искаженного слезной судорогой лица.

– Не плачь, ты чего… Не надо… – услышала, как он проговорил испуганно. – Нельзя тебе плакать, ты что…

– Почему… Почему нельзя… – всхлипнула она сквозь слезы и почувствовала, что он вдруг остановил машину, съехав на обочину. Как заговорил тихо, и голос у него тоже был другой, с незнакомыми теплыми нотками:

– Я очень, очень рад, Наташка… Я сегодня всю ночь не спал, а утром встал и понял: какой же я счастливый на самом деле! Понимаешь, Наташка? Очень счастливый…

– А чему ты так рад, Денис? Что-то случилось, да?

– Да. Случилось. Спешу и тебя обрадовать: ребенок у нас будет, Наташка! – с радостным сарказмом в голосе произнес Денис. И засмеялся, обнимая ее за плечи и встряхивая слегка. – Я буду отцом, Наташка, представляешь?

– Но откуда… Откуда ты знаешь? Я же не говорила тебе…

– А ты не спрашивай ничего. Не надо. Зачем спрашивать? Главное, что я знаю, и все… И еще я знаю, что очень люблю тебя, Наташка. И что дурак был. Чуть с любимой женщиной не развелся, ну не дурак ли, а?

– Дурак… Конечно, дурак… – снова тихо заплакала она, ткнувшись лицом в его плечо. – И я тоже… Дура такая же…

Он обнял ее крепко, прижал к себе. Прошептал тихо на ухо:

– Я больше не буду таким дураком, обещаю тебе… Слушай, а твой Петров точно сегодня дежурит? Он точно нам машину «Скорой помощи» даст, чтобы маму перевезти? Я ведь больше и дня не смогу без тебя прожить, Наташка… Вот такой я и есть, эгоист ужасный. А что делать? Терпи…

Таня в очередной раз прослушала объявление о задержке рейса, вздохнула недовольно. Вот почему так, а? Ведь все решила уже окончательно, и уже лететь должна… И вдруг такое препятствие!

А может, это знак? Может, это ей время дают, чтобы передумала? Ведь если честно… Если заглянуть в саму себя и спросить… Так уж она хочет выходить замуж за Давида?

Нет, он хороший человек, безусловно. И все сделает, чтобы ей жилось комфортно. И любит ее, и мама Давида ее ждет…

И рассердилась тут же на свои мысли – при чем тут мама! Наверняка она прекрасная, добрая женщина и хочет, чтобы ее сын жил с любимой женщиной и был счастлив. Да только вопрос выплывает сам собой – можно ли быть счастливым с женщиной, которая тебя не любит? И даже более того – которая этим замужеством какие-то свои вопросы решает? Которая бежит в это замужество очертя голову, будто спасения ищет. Да есть ли оно вообще, это спасение?

Господи, да как же ее угораздило так зависнуть на этом Иване, а? Прям как наказание, честное слово. А главное – за что?

И Катеньку жалко, его дочку. Как она тогда предложила доверчиво: женись, теть Тань, на моем папе… Ведь наверняка ей трудно было это произнести! Дети такие ранимые бывают после материнского предательства, никого рядом с отцом видеть не хотят… А Катенька сама предложила, сама ее выбрала! Это ли дорогого не стоит? А она, выходит, ее предала поневоле… Вернее, родной папаша предал. Да ну его к черту, в самом деле! Сидит и сидит назойливо в голове… Давид лучше его, в сто раз лучше! Вот пройдет время, она забудет про свое отчаяние, затмение, морок… И полюбит Давида. И будет жить дальше вполне себе счастливо. Не она первая, не она последняя таким образом выкарабкивается!