РуНикс - Готикана (ЛП) [калибрятина]

Не будет такого мира, в котором она позволила бы ей жить и сделала бы своего возлюбленного рабом.

— Мы бы никогда до этого не дошли, Корвина, — вздохнула Джейд, наконец вставая и отряхивая задницу. — Я столько раз пыталась предостеречь тебя от него. Ты. Просто. Не. Слушала. Ты пошла вперед и раздвинула для него ноги, как шлюха замка. Я просто не могла больше этого выносить. — она обошла вокруг беспомощного тела Корвины. — Теперь ты спрыгнешь с этой крыши, и он найдет меня. Мы разделим горе от потери тебя, и я помогу ему исцелиться, — серьезность на ее лице действительно заставила Корвину захотеть убить ее.

Предательство было таким глубоким по отношению к ней, к Трою, к Алиссе, ко всем, с кем она когда-либо общалась.

Корвина попыталась заставить свои руки, ноги двигаться, чтобы хоть что-то задвигалось, но ничего не произошло.

— Что это за наркотик? — спросила она девушку.

— Я не знаю точного состава, — Джейд подошла к краю узкой крыши, глядя вниз, девушка, которая явно солгала о своем страхе высоты. — Бабушка сказала, что он родом с Амазонки. Должно быть, кто-то посадил его здесь много лет назад. В нем есть скополамин, судя по ее словам, и что-то еще. В зависимости от дозы, твоя воля моя. Например, я говорю тебе пойти со мной на крышу, и ты идёшь. Ты помнишь?

Корвина покачала головой, ее сердце бешено колотилось в темноте, прежде чем она пришла в себя.

— Это потому, что я велела тебе забыть об этом. А теперь я говорю тебе встать и подойти к краю крыши.

Корвина не поверила бы, что это возможно, если бы ее мышцы внезапно не расслабились, посылая ощущения в конечности. Она обнаружила, что стоит на ногах несмотря на то, что боролась с этим всем внутри себя. Ее тело стояло прямо, мышцы ног подталкивали ее вперед, а мозг пытался преодолеть то, что с ней происходило.

— Ты сопротивляешься, — раздался сзади удивленный голос Джейд. — Это невозможно. Обычно сознание не находится на переднем крае, когда препарат вступает в силу.

Она почувствовала, как Джейд подошла и встала перед ней, дрожа на сильном ветру, прижав руки к бокам.

Зеленые глаза смотрели в ее глаза, и впервые в жизни Корвина почувствовала настоящий ужас. Она смотрела в лицо истинному злу. Монстры были реальны, и они не жили в ее голове. То, что существовало в мире, было страшнее всего, что мог представить ее разум. Она стала свидетелем одной с красивым, невинным лицом и такой обманчивой энергией, что это надурило ее инстинкты. И она должна была найти Вада и сказать ему, что не он злодей, что истинное зло не носит его снаружи, чтобы мир мог увидеть. Истинное зло было коварным.

Приближалось ее время танца со смертью, а Корвина этого не хотела. Ей нужно было еще раз повидаться с матерью. Ей нужно было завести собаку, семью. Она должна была обрести свой счастливый конец с Вадом. Она хотела жить с ним, даже если это жизнь, полная риска для ее разума. Она хотела целовать его в открытую, не боясь, что кто-нибудь увидит. Она хотела путешествовать с ним по местам, о которых читала в своих книгах. Она хотела, чтобы ее конец был таким, как в книгах, которые она любила. Она хотела когда-нибудь родить от него ребенка. Она хотела всего.

Она не была готова умереть.

— Но смерть может быть готова для тебя , — промурлыкал коварный голос.

— Ты будешь жить, Виви! — крикнул Мо.

— Помоги мне, Мо , — взмолилась она единственному голосу, который был ее постоянным спутником на протяжении многих лет, не зная, был ли он реальным или иллюзией ее разума, не заботясь об этом, потому что это давало ей надежду на секунду.

— Я здесь, с тобой , — сказал он, давая ей единственное, что он дал ей, свою компанию.

— Подойди к краю, Корвина, — приказала Джейд, и Корвина почувствовала, как ее ноги двигаются без воли, подводя ее к краю крыши.

И она точно знала, как, должно быть, ощущали себя Алисса и Трой, обнимаемые ветром, наблюдая за раскинувшимися горами и бесконечными лесами, готовые поприветствовать их.

Ее волосы разлетались во все стороны, когда она посмотрела на все места, которые она нашла на этой горе, места, заставившие ее впервые в жизни почувствовать дружбу, вожделение, превратившись в глубокую любовь, о которой она никогда не мечтала, но всегда надеялась. Если она умрет, а казалось вероятным, что она умрет, глядя на эти места, ощущая эту любовь в своем сердце, забирая эти воспоминания о нем с собой в загробную жизнь, она хотела уйти — воспоминания о серебристых глазах, шепчущих словах, крепких поцелуях и седой пряди, воспоминания о его обладании, его страсти, его любви к ней.

Она ходила по этим зловещим землям и отмечала их любовью. А когда она уйдет, они снова расцветут.

Слезы текли по ее лицу, когда она смотрела на руины, где ее впервые поцеловали.

— Ты сожгла пианино? — тихо спросила она девушку, ее тело покачнулось от сильного порыва ветра.

Джейд посмотрела на руку, на кольцо на пальце.

— Я была зла.

Она протянула руку, чтобы коснуться его, и Корвина схватила ее за запястье так крепко, как только могла.

— Отпусти мою руку, — закричала Джейд, пытаясь отстраниться, но пальцы Корвины сжались.

Нет, если она отпустит ее, она все разрушит. Она уничтожит Вада, превратит его в оболочку человека. Она не могла этого допустить.

— Я не позволю тебе разрушить еще одну жизнь, — сказала ей Корвина, крепче сжимая ее руку, единственную часть своего тела, которую она, казалось, могла контролировать.

— Какого черта ты делаешь, Корвина?! — услышала она голос Итана снизу, и ей захотелось спросить его, вернулся ли Вад, может ли она увидеть его в последний раз, прежде чем ей придется покинуть этот мир.

Джейд закричала со своей стороны.

— Она сошла с ума! Я нашла ее на крыше и попыталась спустить вниз. Она меня не отпускает!

Чертова сука.

Из-под них раздавались крики, чтобы Корвина отпустила Джейд, крики, чтобы она не делала ничего сумасшедшего, крики, умоляющие ее не злиться.

Они думали, они действительно думали, что она сумасшедшая. Она бы рассмеялась, если бы могла, над иронией.

— В этом нет иронии, — сказал коварный голос.

— Не слушай ее, — возразил Мо.

Хаос внутри нее собирался заставить ее голову взорваться.

Она почувствовала, как кто-то еще ступил на запертую крышу.

— Ты красивая девушка, — раздался глубокий, хриплый голос откуда-то позади них, и явное облегчение, пробежавшее по ее телу, явная боль от того, что он собирался увидеть, почти искалечило ее.

Если бы ее тело не было парализовано, она бы с облегчением упала на колени. Ей хотелось повернуться, броситься в его объятия и никогда его не отпускать, но ее тело оставалось неподвижным.

Она начала всхлипывать.