Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

— Слушай, а ты любишь путешествовать?

— Конечно! Кто же не любит?

— И где же ты успел побывать?

— В Лионе и Марселе. В Лион с классом ездили — историчка возила, а Марсель — моя персональная награда от директора школы за успехи в учёбе, — Эштон деловито поднимает брови, изображая своим гигантским ножом восклицательный знак.

— Невероятно, — только и могу выдавить я.

Столько личной информации в деталях и подробностях! Я и надеяться не могла на подобную удачу! Такой всегда молчаливый, замкнутый и отчуждённый Эштон вдруг расцвел как майский цвет и стал источать потоки позитива, радости и уверенности в торжестве добра над злом, солнца над тьмой, и вообще… Счастье появилось в глазах нашего нового члена семьи.

Что же его так согрело?

В тот вечер у нас был большой семейный ужин, приготовленный Эштоном и мною… Ну, если быть до конца честной, то командовал Эштон, а я лишь подносила продукты и требуемые посудины. Но наш тандем сработал на славу, мама даже заявила:

— Надо вас почаще оставлять дома одних! Такое счастье — готовить не нужно!

Алекс только улыбался, широко, счастливо, так же точно, как и его сын Эштон. Да все мы улыбались в тот вечер!

Katie Melua — Nine Million Bicycles

К вечеру среды ёлочно-гирляндная эпопея, наконец, окончена!

Это мы с Эштоном так наивно полагаем, пока мама не заявляет, таинственно улыбаясь, что отсутствие новых ёлочных игрушек — плохая примета, проявление неуважения к Новому Году, а, следовательно, санкции со стороны фортуны.

Нам ничего не остаётся, кроме как договориться о встрече в даунтауне с целью заняться совместным шопингом, ведь начатое дело нужно же доводить до конца!

— Куда именно мы пойдём? — интересуется Эштон.

— Я люблю моллы, там всегда так празднично и весело, особенно перед Рождеством!

— Хм… Может Волмарт? Там то же самое можно купить, только дешевле.

— Нет, не то же самое! Вот ни разу не то же самое! И вообще я Волмарт ненавижу, он вгоняет меня в депрессию!

— Почему это?

— Сама не знаю, просто… просто я в молл хочу, — улыбаюсь ему, потому что вовремя не придумала достаточно веский аргумент против Волмарта.

Эштон расплывается в ответной улыбке:

— Окей. Молл, так молл. Девочкам надо уступать — так меня мама учила, — подмигивает. — Особенно маленьким!

И мы расстаёмся почти на неделю — до следующих выходных. Я считаю дни, часы, минуты до новой встречи с Эштоном, но они тянутся так долго, как ни одни дни и часы моей жизни до этого. Хуже всего в школе: мою потерянность заметили уже абсолютно все, а кто не заметил — тому донесли остальные. Кейси бесконечным потоком сыплет крамольные шуточки в мой адрес, так что мне приходится уже защищаться откровенной ложью:

— Кейс! Эштон мне брат! И именно по этой причине он не может стать объектом моих гормональных всплесков, это просто невозможно! Так что давай уже закрывай эту тему с моим первым сексом! Я скоро в школьное посмешище превращусь из-за твоих шуточек! Вот ей Богу!

Но подруга только смеётся в ответ.

Долгожданный день, наконец, приходит, и хотя с самого раннего утра я не сплю, верится всё же с трудом, что это всё-таки случится: мы увидимся снова, и не когда-нибудь, а прямо сегодня!

Выпрыгиваю из машины Стэнтона прямо на ходу, чем заслуживаю его нервные окрики и угрозы пожаловаться отцу, то есть Алексу, но мое состояние нервного перевозбуждения перед встречей с Эштоном граничит с откровенной невменяемостью. Без шапки и шарфа, с душой нараспашку обнаруживаю себя в полнейшем одиночестве на месте нашей предполагаемой встречи — у главной наряженной ёлки рядом с центральным входом.

Настроение моментально падает, но не до нуля, поскольку этот рубеж ещё впереди: после пяти, десяти, пятнадцати минут ожидания. Примерно на восемнадцатой я ощутила дно своего расположения духа, обиделась сперва на Эштона, потом на весь свет и даже на свою карму. На девятнадцатой мой пытливый ум посетила мысль, что мы, возможно, перепутали входы, и мой… в смысле, просто Эштон ожидает меня где-нибудь в ином месте, но версия быстро отпала сама собой в связи с наличием одной единственной ёлки в этом молле. На двадцатой минуте чёрный и лохматый «меняниктонелюбит» был достаточно убедителен с версией: «Эштон просто напросто забыл… или забил на тебя и весело попивает пиво со своей девушкой. Если не хуже». Всю двадцать первую минуту Эштон занимается сексом с противной рыжей девицей в моем воображении. Почему рыжей? Думаю, это наследственное — моя мать рыжих недолюбливает, и у неё есть причины. На двадцать второй, подозреваю, я бы увидела Эштона в брачном костюме и с младенцем на руках, если бы не его земная версия, несущаяся на всех парах по тротуару в мою сторону.

— Ещё раз прости за опоздание! — выпаливает мне прямо в лицо, буквально задыхаясь.

— Ещё раз?! — спрашиваю с трудно скрываемой обидой, негодованием, разочарованием и недовольством.

— Ну, я тебе сообщение отправлял ещё из автобуса, что он на двадцать минут позже приехал, и я могу опоздать!

— Из автобуса? Ты же говорил, что Алекс подарил тебе крутую тачку!

— Машина есть, прав нет. На следующей неделе у меня дорожный тест!

Я стою, открыв рот: сколько всего успела перебрать в своей голове, да просто целую жизнь прожила!

— Так нужно же было сказать! Мы бы со Стэнтоном заехали за тобой!

— Это лишнее, — отвечает с ухмылкой. — Я же не девчонка!

Я в ужасе от глупости истинной причины его опоздания, но и в радости одновременно: Эштон не забыл обо мне, не проигнорировал и уж точно не занимался сексом со своей девушкой в течение последних двадцати минут.

— Ладно, — говорю. С тебя мороженое. Итальянское, конечно же.

— Без возражений!

Эштон смотрит на меня в упор с хитрющей улыбкой, от которой я моментально таю и прощаю ему все прегрешения.

Stu Larsen — Going Back To Bowenville

Winter Aid — The Wisp Sings

Tom Francis — From Up There

Я выбираю себе фисташковое мороженое, Эштон — лимонное. Мы сидим на лавочке под натуральной елью, все ещё фантастически пахнущей лесом, горящей жёлтыми огнями, отбрасывающими свой мягкий тёплый свет на волосы и плечи Эштона. Я разглядываю его украдкой, стараясь не выпячивать свой и без того непомерный интерес, но в такие моменты как этот, околдовывающие своей простотой и очарованием, очень сложно бывает с собой договориться.

Волосы у Эштона немного вьются, поэтому его достаточно длинная челка совсем ему не мешает, подгибая свои концы ровно настолько, насколько нужно. Иногда мне приходится бороться с острым желанием запустить в них свою руку, натянуть и посмотреть, какая же на самом деле у них длина? Очень хочется! Но ещё больше хочется поцеловать его ямочку на щеке, появляющуюся всякий раз, как он улыбается…