Виктория Мальцева - Абсолют в моём сердце

Эштон резко раскрывает молнию спальника со своей стороны, и я даже не пытаюсь его останавливать, потому что знаю — это бесполезно, он скорее будет мокнуть под дождём, нежели согласится находиться со мной в месте, более похожем на ложе, нежели на убежище.

Но я и в этом ошибаюсь. Он возвращается, не сразу, а выждав время, достаточное, чтобы окончательно остыть, снова ложится рядом, но каким-то чудесным образом умудряется ни разу меня не коснуться, ни одного.

Во мне рождается жгучее желание как можно быстрее вернуться домой, скрыться в своей спальне от всех этих выворачивающих душу событий, и только в этот момент я вспоминаю о том, что забыла выключить геолокатор… И вот теперь мне становится по-настоящему страшно!

Утром мы молчим и избегаем взглядов друг друга. Я понятия не имею, что у него на уме, о чём его мысли, а сама снова и снова переживаю произошедшее ночью и… впервые привыкаю к мысли, что мы действительно потерялись, отрезаны от мира, и никто нас не ищет. Наверное, и даже, скорее всего, я стала бы сходить с ума от страха, паниковать, истерить, если бы мой глупый одержимый мозг не был занят более важными для него мыслями: меня не отпускало внезапное понимание того, что Эштон может и не любит, но, по крайней мере, уж точно хочет меня физически. И сильно…

День начался с солнца, хорошая погода вернулась так же неожиданно, как и сбежала прошлой ночью. Мы передвигаемся быстро: частично по причине опустевших запасов воды и еды, но большей частью заряженные отрицательной энергией ночной ссоры.

Если то, что случилось, можно, конечно, назвать ссорой.

На очередном привале Эштон, который снова вот уже час как тащит мой рюкзак, внезапно и без лишних церемоний открывает его и начинает нервно копаться: вылетают два моих увесистых учебника по фармакологии, туфли на каблуке, косметичка, опять косметичка и ещё раз косметичка.

И всё это без единого звука. Эштон долго трёт переносицу, но своих соображений на мой счёт вслух не высказывает. А я молчу: знаю, что накосячила. Учебники точно не стоило с собой брать!

К концу дня мы, замученные, уставшие, грязные всё-таки выходим на дорогу и ещё через час добираемся до горного отеля.

Эштон удивляется, что за нами не прислали поисковую группу, на что мой брат ему отвечает:

— Так у Сони же навигатор, заряженный всеми подробными картами и нашим маршрутом в том числе. Я сам загружал! Извини брат, я не думал, что ты можешь заблудиться с таким-то устройством!

У Эштона на лице недоумение:

— Он разрядился!

— Я проверял его как раз перед тем, как она в туалет пошла! — брат бросает в мой адрес странноватый взгляд, который порождает во мне некоторые подозрения…

Эштон нервно выдыхает сквозь стиснутые зубы, закатывает глаза, потом резко переключается на меня. Смотрит какое-то время, и в этом взгляде собрана вся ненависть истории человечества.

Я не успеваю опомниться, как Эштон резко выхватывает мой рюкзак, быстро находит телефон и удерживает кнопку включения. Брат выпучивает на меня глаза, мол: «Попались!», воздух вокруг нас звенит от напряжения, но телефон не включается…

— Сколько он держит? — внезапный вопрос от разъярённого, всегда холодного Эштона.

— Семь дней! — гордо заявляет брательник. — Усиленная батарея!

— Тогда почему мёртвый?! — Эштон понимает, что его дурят, но не может сообразить, где именно.

— Это ж высота, горы, брат! Геолокатор всё время в напряжении, надо было его выключать, а Сонька не сообразила…

— Да, я об этом как-то не подумала! — подпеваю.

Эштон заметно расслабляется.

— Однако странно, разрядить полную зарядку за полчаса даже геосистемы не способны!

— Да глюк какой-то, наверное! — тут же находится Лёшка. — Это ж яблочная продукция, от неё только и жди сюрпризов! Говорил я тебе, Сонь, бери лучше Блэкбери! — незаметно подмигивает.

— Как вернёмся, сразу же поменяю: после такой подставы яблоку больше нет доверия! — рапортую.

Не знаю, поверил ли предмет моего воздыхания, но тему эту больше не поднимал.

В отеле мы с Эштоном находим всю нашу честную компанию втиснутой в один единственный номер — набились как в сказке про варежку! Только нас двоих тут и не хватало.

— Ну, сплоховал я малость! — сокрушается брат. — Никак не ожидал, что в этой дыре всё забито будет! Повезло ещё, что этот люкс для молодожёнов оказался свободным, а то пришлось бы в спальниках, под ёлками…

Мы с Эштоном обмениваемся взглядами. И мне становится до ужаса больно: он хочет, чтобы подробности приключившейся с нами неприятности в лесу оставались в тайне. Ему важно не обижать свою невесту, не огорчать её и прочее — всё это я понимаю только лишь по одному его говорящему со мной взгляду.

Чудом доставшиеся нам апартаменты включают спальню и гостиную — обе комнаты завалены вещами, рюкзаками, надувными матрасами и спальниками.

— Сегодня освободился один семейный номер, и Кейси с Джейсоном уже его заняли. К вечеру будет свободен ещё один, одноместный — он за Антоном. А у нас план такой: в спальне на кровати поместятся три девочки, остальные на надувных матрасах в гостиной. Девчонки, решите между собой, кому достанется кровать.

— Чур, я! — тут же отзывается Лурдес. — У меня спина уже болит спать как недочеловек!

— И я! — Аннабель.

Мы с Маюми молчим. Одна из нас должна взять на себя надувной матрас, и что-то подсказывает, что сделать это придётся мне.

— Пусть сёстры спят вместе, — разумно предлагает Эштон.

Все соглашаются. Однако ближе к вечеру, выждав момент, когда парни отлучились выпить пива в ресторане отеля, Маюми просит нас:

— Девочки! Я так соскучилась по нему! Уступите нам спальню, а?

Лицо Лурдес вытягивается:

— С какой это стати?!

— Ну, Лу, поставь себя на моё место! Мы не спали вместе вот уже две ночи! Ты же знаешь, каково это — быть до беспамятства влюблённым!

— Девчонки, уступите ей, не жмитесь, — встаёт на сторону нашей невесты Марго, Лёшкина подруга. — Да и ему, наверное, уже невтерпёж!

От этого «невтерпёж» меня передёргивает, но я знаю, что Марго не со зла это сказала, она — хорошая, умная, добрая, и мы с ней отлично ладим. Просто Маргарита не в курсе: из выданного ею предложения я делаю вывод, что Лёшка держит наши внутрисемейные тайны под замком, не доверяя даже тем, с кем спит. На мою беду…

— Софи, пожалуйста!!! — просит Маюми, поднимая свои милые тёмные бровки домиком. — Это ведь спальня для молодожёнов, а мы с Эштоном почти уже поженились! Сколько тут до ноября осталось…

— Ну… — я в растерянности, — мне не сложно и на матрасе… в принципе…

— Пфф, — фыркает Лурдес.

Но моя сестра отнюдь не злобный и не стервозный человек, какой многим кажется, поэтому хоть и выпячивает своё недовольство, но разворачивает надувной матрас, включает его в розетку, злобно повернувшись к нам спиной. Наши уши заполняет отвратительный шум насоса, а Маюми счастлива и подпрыгивает на месте: всем ясно, что Лурдес уступила.