Бьянка Иосивони - Взлетая высоко [litres]

– Прости, – бормочу я, обращаясь к Джошу, и сажусь в авто. – Есть кое-что важное, что мне еще нужно сделать.

Уважаемая миссис Джонсон!

Спасибо за Ваш отзыв, и, пожалуйста, извините за поздний ответ. С удовольствием высылаю вам мою рукопись.

Я была бы очень рада работать с вами в долгосрочной перспективе.

Три предложения. Это всего лишь три предложения, хотя я хотела бы написать миллион слов. Я хотела бы сказать, что не собиралась отправлять отрывок из рассказа про Эмико и что это втайне сделала моя подруга. Я хотела бы рассказать, как была удивлена, потрясена, зла и смущена пришедшим письмом. Хотела бы объяснить, почему мне потребовалось так много времени, чтобы ответить. И я хотела бы уточнить, по-прежнему ли они верят в историю Эмико или уже слишком поздно и мой ответ отправится в корзину. Но я ничего из этого не пишу. Этих трех предложений должно быть достаточно.

Я делаю глубокий вдох. Один. Второй. И для уверенности третий. Будь смелой, Хейли! Голос Кэти раздается у меня в голове, будто она стоит рядом со мной и шепчет мне их прямо на ухо. Это прекрасный момент, и я точно знаю, как Кэти гордилась бы мной, если бы была рядом. Точно так же я знаю, что она была бы бесконечно зла на меня, если бы я не отправила наконец это письмо и позволила бы себе упустить этот шанс.

Мгновение я таращусь на мигающий курсор на мониторе ноутбука, затем нажимаю «Отправить».

Я сделала это. Я действительно это сделала! Я ответила литературному агентству! То, что произойдет с историей Эмико, теперь уже не в моих руках. Я так взвинчена, что не могу сидеть на месте и вскакиваю с кровати. Чейз – первый, кому я хочу рассказать об этом. И Шарлотте, ведь это именно ей я всем обязана. Если бы она не была такой настойчивой… Я бы оставила рукопись в ящике стола, не позволив никому ее прочитать. Не говоря уже о том, чтобы опубликовать ее. Адреналин бежит по венам, и я чувствую чистое счастье. Я горжусь собой, но одновременно я и счастлива, и печальна, потому что Кэти нет рядом. Я сделала это и для нее. Я была смелой для нас обеих. Я хочу быть смелой для нас обеих. Сейчас и в будущем, потому что я наконец снова возвращаюсь к жизни.

Будущее. Боже… Только от мысли о нем мое сердце сжимается. Я останавливаюсь в центре комнаты и кладу руку на живот. У меня действительно есть будущее. Будущее, которому я рада. Ответ на письмо, которое «пылилось» в моем почтовом ящике, был одним из первых шагов к исцелению – и за ним последует другой.

В последний раз я позволяю взгляду блуждать по комнате, затем беру ноутбук и дорожную сумку, которая стоит около двери, и спускаюсь вниз. Родители уже ждут меня у входа. Мама бегает взад-вперед, но останавливается, когда видит меня. И хотя улыбка появляется на ее лице, она выглядит подавленной. Мы были на семейной терапии после того, как поговорили в моей комнате. Это не компенсирует все, что произошло, и не излечит их раны, но это помогло. Меня словно впервые по-настоящему услышали: мы обсудили то, как мне было больно, когда они убрали комнату Кэти, а потом раздали мою летнюю одежду. Я не уверена, что родители когда-нибудь на сто процентов осознают, как это травмировало меня, но они пытаются. Они уважают меня, как и мое решение вернуться в Фервуд.

– Ты уверена, что мы не должны поехать с тобой? – спрашивает она. – Впереди такой долгий путь.

– Я должна сделать это одна, – отвечаю я, ставя сумку рядом с входной дверью. – Пожалуйста, поверь мне.

Я знаю, что этим летом злоупотребила их доверием. Они думали, что я еду в путешествие по Штатам, но даже не подозревали, чем оно закончится, иначе никогда бы меня не отпустили. Мои родители любят меня. Они потеряли Кэти, но все еще любят меня. И я так хочу, чтобы они снова начали доверять мне и позволили уехать, зная, что я не сделаю ничего глупого. Я не хочу их ранить, поэтому не сглуплю.

Я до сих пор не могу представить себе жизнь без своей сестры-близняшки. Но я учусь обходиться без нее. Медленно. Шаг за шагом. Это еще одна причина, по которой я не могу оставаться здесь, в доме, где меня окружают воспоминания. Я также не могу вернуться в колледж, по крайней мере в Сан-Диего, потому что и там меня раздавят воспоминания о Кэти. Я должна найти собственный путь.

Мама кладет руки мне на плечи:

– Я бы все равно хотела, чтобы ты забронировала рейс. Это гораздо быстрее, и ты не была бы одна.

– Все в порядке, мам, – я крепко обнимаю ее. – Я уже ездила одна, поэтому смогу добраться до Вирджинии – мне нужно проехать семь штатов. Думаю, поездка наедине со своими мыслями и любимой музыкой пойдет мне на пользу. И, надеюсь, мне удастся исправить ошибки прошлого путешествия. И спасибо, что привезли меня домой, когда я в вас нуждалась, – шепчу я. – Но теперь я должна двигаться дальше.

Мама тихо всхлипывает и отходит от меня на расстояние вытянутой руки.

– Ты регулярно даешь о себе знать, поняла? И я имею в виду не просто открытки из мест, мимо которых проезжаешь. Мы хотим знать, где ты и как себя чувствуешь.

– Мама…

– Я знаю, знаю. Тем не менее речь идет не о том, чтобы контролировать тебя, а о том, чтобы позаботиться о тебе… мы с твоим отцом беспокоимся. Мы же твои родители. Мы всегда будем волноваться за тебя, потому что ты наша дочь и мы любим тебя.

Боже, я хотела бы, чтобы она этого не говорила. До сих пор я испытывала такое облегчение, что прожила последние несколько дней практически без слез, но теперь…

– Я тоже вас люблю, – шепчу я и вскоре оказываюсь в ее объятиях. Папа присоединяется к нам и практически раздавливает нас обеих. Мы дружно смеемся.

– Береги себя, воробушек, – говорит он, похлопывая меня по голове. – А когда доберешься…

– Первым же делом свяжусь с доктором Пиятковски, чтобы она могла обсудить мою проблему с терапевтом в Фервуде. Я знаю. У меня есть ее номер. И ваш тоже.

Я не хочу обещать им, что позвоню доктору, как только приеду в Фервуд. Я знаю, что они надеются именно на это, и, может быть, вполне вероятно, я так и сделаю, но в последний раз, когда я звонила родителям оттуда… Я по-прежнему помню, как мама назвала меня Кэти, и мне больно от этого. И хотя она извинилась, эта боль не исчезнет в одно мгновение. Мы все совершаем ошибки, и пройдет некоторое время, прежде чем мы справимся, но самое главное, что мы откровенно поговорили об этом.

Люди совершают ошибки. Кэти тоже не была идеальной. И, возможно, дело даже не в том, чтобы все прощать и забывать, а в том, чтобы научиться любить людей, несмотря на их ошибки. То, что мама тогда сказала по телефону, причиняет мне боль, но я все равно люблю ее. Как и папу. Как и Кэти.

Мама снова обнимает меня и не отпускает, пока папа не похлопывает ее по руке. Я делаю глубокий вдох и благодарно улыбаюсь родителям. За то, что позволили мне уехать, несмотря на то что, вероятно, они не могут понять, насколько это важно для меня. Но прежде всего за то, что пытаются доверять мне.