Мона Кастен - Доверься мне [litres]

– Я была бы не против, если бы ты сделала это и гораздо раньше, – откликнулась я. – Но, по-моему, Спенсер решил устроить немного драмы.

– Это он любит. – Она подхватила с пола подарок и кивнула в сторону кресла.

Я села на второе справа от нее.

Оливия подняла упаковку и слегка ее встряхнула. А затем так резко сорвала ленточку, что я не сдержала смех. Она сейчас выглядела в точности как я, когда открывала подарки. Мне вечно не хватало терпения не торопиться, и я буквально на них набрасывалась.

– О, круто. Спасибо, – произнесла Оливия и подняла повыше сертификат в Barnes & Noble , чтобы увидел Спенсер. Он до сих пор стоял там, где я его оставила, и со скрещенными на груди руками наблюдал, как сестра распаковывала подарок.

Та как раз достала шоколад и уже сунула дольку в рот. Сразу после этого она протянула плитку мне.

Я ее взяла:

– Спасибо.

Оливия вытащила из бокса скрапбук.

– Вау, – выдохнула она. Раскрыв его на первой странице, она рассматривала картинки, которые я туда вклеила. Спенсер прошел по комнате к нам и встал за ее креслом, опираясь локтями на спинку.

Оливия неспешно листала альбом. На странице с текстом песни Through The Dark группы One Direction она улыбнулась и осторожно провела пальцами по словам. На следующих страницах находились фото нашей компании, которые мы сделали в Куз-Бее.

– Это тот, эмм?.. – спросила Оливия и запрокинула голову назад, чтобы взглянуть на брата.

– Фонтан, да. Я еще не видел этих фотографий, – ответил Спенсер и нагнулся еще ближе.

– Мило, – сказала Оливия и провела пальцем вокруг наших со Спенсером лиц.

– Конечно, мы милые, – откликнулся он.

У меня дернулись уголки рта.

– Ты не можешь не… – начала Оливия. На секунду она замерла с открытым ртом. – Это…

– Нагло? – Он ухмыльнулся, глядя на нее сверху вниз. – Когда речь заходит о нас с Доун, я никогда скромностью не отличаюсь. Ты уже должна бы это понять, Ливви.

Она заулыбалась. То, как эти двое общались друг с другом, трогало за душу и одновременно завораживало. Я читала, что с афазиками не следует разговаривать неуверенно и надо помогать им находить слова, вместо того чтобы задавать вопросы, которые просто-напросто их путали.

– Он правда часто говорит о тебе. Это… иногда раздражает, – произнесла Оливия, обращаясь ко мне, после чего вновь переключилась на книгу. Перевернула еще одну страницу. – А что это за… песня? – спросила она.

Склонив голову набок, я посмотрела на строчки, на которые она указывала. А потом ахнула:

– Не говори, что ты ее не знаешь.

Она замотала головой, и из прически выбилась парочка прядей.

Я неверяще уставилась на нее. С настоящим возмущением.

– Мне сказали, что ты знаешь все молодежные фильмы на свете. Но если ты не смотрела ни одной «Истории Золушки», то… то это настоящий пробел в образовании! Если бы я знала, то вместо этого подарила бы тебе всю антологию.

Спенсер скрыл смех за кашлем.

Я обвиняюще ткнула к него пальцем:

– Это твоя работа – показывать ей классику, Спенс!

– А я никогда и не утверждал, что хорош в этом деле, – ответил он. На губах появилась широкая, теплая и искренняя улыбка. Она заставила его глаза сиять, и я чувствовала, как он счастлив.

– Можешь занять эту, эмм… – Оливия прочистила горло. – Можешь занять эту должность. Я увольняю Спенса. – Она переводила взгляд с меня на него и обратно. – Тем более теперь ты, наверное, часто будешь сюда приезжать, да?

Я потерялась в улыбке Спенсера. Его радость перекинулась и на меня, и все внутри охватило безумное покалывание. А потом я посмотрела на его сестру – девочку, которая была всем для мужчины, которого я любила.

– Не могу представить себе ничего лучше.

Три месяца спустя.

Я еще издалека увидела Исаака, который пробивался сквозь толпу. Вытянувшись вверх, я подняла руку, махнув ему идти к нам. Он заметил меня и улыбнулся.

– Привет, народ, – поздоровался он с Элли, Кейденом, Скоттом и Эверли, сидящими за столом.

Сегодня вечером мы заняли свое любимое место на угловом диване в «Хиллхаусе».

– Привет. – Я обняла Исаака. – Здорово, что у тебя получилось прийти.

– После такого таинственного приглашения у меня просто не осталось выбора, – ответил он и сел напротив меня. – Так что мы празднуем?

– Она не хочет говорить, пока не придут остальные, – сказала Элли.

Мы с Эверли обменялись улыбками через стол. Она уже знала, что послужило поводом для встречи. За последние месяцы мы с ней стали еще ближе и уже хорошо подружились. Поскольку Морин и папа теперь были неразлучны, на летних каникулах мы провели достаточно много времени вместе.

– Она лыбится и молчит, – изрек Скотт и глотнул пива. – Уже несколько часов.

Эверли бросила взгляд на часы:

– Мы тут не дольше получаса, Скотт.

Внезапная вспышка света заставила меня вздрогнуть. Обернувшись, я увидела в паре метров от себя Сойер, которая держала перед лицом огромный зеркальный фотоаппарат.

– Не смотри в камеру, Доун, – громко велела она, чтобы перекричать гремящую музыку. – Ты же уже в курсе, как это делается.

Я закатила глаза:

– Я пригласила тебя как часть вечеринки, а не наняла фотографом, Сойер.

– Куда иду я, туда идет и Фрэнк. – Она не опускала фотоаппарат.

После того как на прошлой неделе мне уже в восьмой раз пришлось позировать для снимков Сойер, я просто обязана была дать имя этой штуке.

Моя соседка по комнате направилась к нам и остановилась возле Исаака:

– Подвинься, ботаник.

Исаак выгнул бровь.

Она взмахнула ресницами и подарила ему одну из своих редких улыбок:

– Пожалуйста.

Исаак дернулся, щеки у него вспыхнули, и парень подвинулся на сиденье ближе к Элли.

Сойер села рядом с ним и положила Фрэнка на стол.

– Итак, по какому поводу вечеринка?

Она оглянулась по сторонам, избегая при этом смотреть в сторону Элли и Кейдена. Эту проблему между ними надо срочно решать. Все они входили в узкий круг моих друзей, и меня расстраивало, что они до сих пор не могли нормально разговаривать друг с другом только из-за того, что у Сойер когда-то что-то было с Кейденом.

– О черт, – неожиданно выдал Кейден и нахмурился. – Он совсем рехнулся.

– Крошка!

Я испуганно повернулась в том направлении, откуда раздавался крик Спенсера.

Мой парень действительно рехнулся. И за это я его любила.

Его вообще не было видно. Потому что перед собой он нес огромную охапку шариков, наполненных гелием. Я даже не смогла бы точно сказать, сколько их там. На нескольких обнаружились буквы, которые вместе, скорее всего, складывались в мое имя, на других же повторялась надпись: «Поздравляем!»

– Твою мать, только не говори, что ты беременна, – застонала Сойер.