Александр Уваров - Лемурия

— Хорошо, Тимур Муратович, — сказал доктор.

И слегка наклонил голову.

— Так что же с ним приключилось?

— Отравление жизнью, — и доктор глупо хихикнул.

Тимур сдвинул брови.

— Посерьёзней, доктор. Это очень важные сведения!

— А посерьёзней…

Доктор встал. Подошёл к двери. Проверяя, потянул дверную ручку на себя. Убедившись, что дверь плотно прикрыта, вернулся за стол.

— Летов… Не помню точно… В общем, почти полгода прошло. Искандеров поступил к нам в состоянии комы после неудавшейся попытки самоубийства. Что-то у него там в личной жизни…

Доктор пожал плечами.

— В общем, этих подробностей я не знаю. А то, что нам удалось установить, обследовав пациента, отражено в его карте. Повышенно содержание алкоголя, приём барбитуратов и отравление углекислым газом. Острая интоксикация… В общем, похоже, что Искандеров ушёл в запой, потом принял порцию таблеток. А потом натянул на голову мешок для мусора и перемотал горло скотчем. Чтобы предотвратить, так сказать, доступ воздуха. Вот такое вот самоудушение… В таком виде его и застала супруга. Да, пришла домой — и нашла мужа с пакетом на голове. Вызвала скорую… У него рвота от отравления, да и углекислым газом надышался… Она сорвала пакет, да поздно. Рвотные массы попали в дыхательное горло. Она, кажется, пыталась его откачать…

Жовтовский поёжился.

— Лучше бы не пыталась! Давно бы отмучился… В общем, от быстрой смерти спасла. Но увы… Кислородное голодание привело к гибели клеток головного мозга. Всё время после поступления в больницу Искандеров находится в состоянии комы. Фактически, он — труп. Труп, в котором искусственно поддерживается жизнь. Мозг мёртв, только тело…

— Полгода! — воскликнул Тимур.

И подпрыгнул на стуле.

— Доктор, я вас правильно понял? Полгода он находится в состоянии комы? Не приходя в сознание?

Доктор махнул рукой.

— Да куда ему приходить? Вместилище этого самого сознания разрушено… Хотя супруга его не желает смириться с очевидными фактами. Она продолжат считать его…

Жовтовский замялся на секунду.

— …Как бы живым. Он всё это время лежит в палате реанимации. А она всё время навещает его, даже помогает за ним ухаживать. Говорят, даже разговаривает с ним тихо, шёпотом… Когда думает, что никто не слышит. Мы уж не препятствуем ей, пускаем. Она уж вроде как… почти своя! Да и Искандеров у нас — местная достопримечательность.

Жовтовский улыбнулся.

— Если так можно выразиться. Но как иначе сказать? Такой известный писатель… был когда-то. И так сложилась судьба! Ужасно это… Ужасно!

— А вы, стало быть, знаете, что он книжки писал? — спросил Тимур.

— А как же! — с гордостью ответил доктор. — Почитываем современную литературу, почитываем! У меня до сих пор на книжной полке…

— Доктор, — прервал его Тимур, — любопытные вы вещи говорите. Писатель, которого зовут Михаил Львович Искандеров, полгода как лежит у вас. В коме. Не приходя в сознание. А вот мой клиент, между прочим, утверждает, что некий писатель, которого зовут Михаил Львович Искандеров, в настоящее время проживает за границей, в одном тихом курортном городке. И слишком активно вмешивается в жизнь моего клиента. Вот ведь история какая… Много у нас писателей с таким именем, отчеством и фамилией?

— Не знаю, Тимур Муратович, — растеряно ответил доктор, — не интересовался. Наверное…

Тимур горестно покачал головой.

— Нет у нас единой базы данных по писателям! — пожаловался он. — Недоработка это! Уголовников учитываем, наркоманов в базу вносим, неплательщиков налогов — и тех без внимания не оставляем. А писатели — как бродячие собаки живут. Без учёта и контроля. По пяти базам его пробивал!

Тимур погрозил пальцем бюсту Асклепия, что стоял у доктора на шкафу.

— Только один такой значится. Нет больше Искандеровых с таким именем, отчеством и профессией. Но это же не гарантия! Сколько неучтённых творцов по улицам бегает!

Тимур встал и, подойдя к доктору, заявил решительно:

— Нужна фотография этого вашего пациента. Сами понимаете, без неё клиент информацию всерьёз не воспримет.

— Как же…

Жовтовский опустил голову.

— Это же реанимация, особый режим. Мы и так пошли навстречу, когда позволили его супруге. Кстати, она и сегодня должна придти. И если застанет…

— Пара минут! — отрезал Тимур. — И сейчас же!

— Тимур Муратович…

Тимур похлопал доктора по плечу.

— Франклин вас не забудет.

— Надо же кабинет закрыть, — забормотал Жовтовский. — И позвонить… Предупредить…

Он схватился за телефонную трубку.

После разговора с помощником настроение Алексея значительно улучшилось.

Нет, не то, чтобы стало хорошим… Пожалуй, не было уже таких резких эмоциональных перепадов. А в остальном…

Что-то гадкое внутри шевелилось. Затаившейся змеёй, холодными кольцами — шевелилось.

И чувствовал Алексей, что кольца эти — сжаты. Сжаты туго. И напряжённый холод этот при удобном случае, при первой же слабости душевной покажет силу, развернёт пульсирующие змениные кольца свои, разорвёт изнутри, в клочья разорвёт.

Если не сопротивляться, не ослабить силу его.

Или хотя бы — просто не чувствовать его. На время…

Змея пьёт силу.

И потому обрадовался Алексей предложению от новонайденных им по общегородскому справочнику строительных компаний деловых партнёров посетить сторящийся на берегу моря будущий трёхзвёздочный отель.

Алексей не прочь был вложить часть свободных денег в какой-нибудь местный объект (тем более, что бизнес в России заморожен был, и надолго).

Лететь же в Лондон на встречу с партнёрами после всех происшествий последнего дня Алексей не хотел… Да и в смятении была душа его.

Не хотелось с такой вот сокрушённой печалями душой встречаться…

«С этими жуликами, которые спят и видят как бы вывести из-под меня бизнес!»

…с компаньонами, которые, тем более, настроены по отношению к нему негативно и, конечно же, для первой же встречи приготовили слова грубые и неласковые.

«И без того душа на ниточке!»

Да и супругу оставлять не хотелось… До выяснения отношений.

В общем, по всему выходило, что для активной деятельности оставила ему судьба лишь Нараку.

Между прочим…

«Новый, перспективный, растущий курорт!»

Созвонившись с представителями местной строительной компании и условившись о встрече, выехал он из офиса, оставив на хозяйстве верного Вениамина, наказав ему при том быть с ним всё время на связи, отслеживать звонки, факсы и почту из Москвы и Лондона (где, судя по переписке, героически воевал с партнёрами брошенный боссом в одиночную схватку юрист), а получив что-либо от московского информатора — сообщить немедленно.