Марина Светлая - Воскресный роман

- Я никого не таскал! – крикнул Горелов. – Это было один раз. В командировке. Это была глупость, которую я себе никогда не прощу! Но я не таскал никого ни по каким гостишкам, Наташа!

- Твои проблемы! – продолжала буйствовать Горелова.

- Тогда, будь добра, объясни мне одну вещь! Если ты не собиралась мириться, за каким чертом ты меня на свидание пригласила?

Кирилл издал еще один булькающий звук. И растерянно глянул на отца.

Тот определенно начал традиционно забавляться, сохраняя на лице самое серьезное выражение.

- Посоветовали, - мрачно ответила Наталья Сергеевна и бросила быстрый взгляд на своего адвоката. – Сказали, для здоровья полезно.

- Для здоровья? – взревел Горелов. – То есть вот это все было для здоровья? Если забыла, то я напомню: ты сама подала на развод! Какое «для здоровья»?

- Самое обыкновенное!

Вересов-младший негромко ругнулся себе под нос, но, кроме отца, его никто не услышал. Горелов же так и осел на стуле. И даже голос его стал севшим:

- Это ты настолько меня ненавидишь, да?

- Ты себе льстишь, - Горелова повернулась к Максу. – Дайте воды, пожалуйста.

Вересов набрал в кулере холодной воды, пока Наталья Сергеевна рылась в сумочке, и протянул ей стакан. Она запила таблетку и спокойно сказала:

- Давай заканчивать этот балаган. Я хочу развод.

- Я понял, - сдавленно ответил Горелов, расслабив галстук и расстегивая верхние пуговицы рубашки. – Развод. Хорошо. Планируешь и дальше меня использовать? Для здоровья?

Наталья Сергеевна зло посмотрела на мужа и выдохнула:

- Ты использовал меня двадцать лет. Для здоровья, морального удовлетворения, собственного удовольствия и даже просто так, по привычке. Потому что я, дура, любила тебя и позволяла.

- То есть теперь, спустя двадцать лет, ты решила мне отомстить за все и сразу, да? Чтобы я на своей шкуре ощутил? Потому и творила тогда такое, чего за всю жизнь не решалась в спальне делать? Типа: получай, Горелов, по гамбургскому счету?

- Да, Горелов, получай! – снова взвилась Наталья Сергеевна.

- Тогда и ты, Наташа, получай! – заорал Горелов, вскочив со стула и наклонившись над столом так, что их лица оказались очень близко друг к другу. – Хочешь развод? Будет тебе развод! На любых условиях, какие пожелаешь. Но только больше никогда, слышишь? Никогда за сексом ко мне не приходи. Найдешь себе кого-нибудь! Молодого, энергичного, который удовлетворит твои новые запросы!

- Черта с два тебе, а не развод! – вскочила и она. – Мне, в отличие от тебя, с чужими мужиками противно даже представить!

- Нет уж, хватит! – он обернулся к Вересову-старшему. – Максим Олегович! Я подпишу любые бумаги. И как можно скорее!

Вересов почти открыл рот, но его перебила Горелова:

- Кирилл Максимович, я передумала. Можно же что-нибудь сделать?

- Эээмм… - начал было Кирилл, но был перебит орущим на всю переговорную Гореловым:

- Если ты заберешь свой иск, я на развод сам подам, поняла?

- Анатолий Панасович, может быть… - заговорил Макс.

- Не будет тебе развода! У меня ребенок на руках, - заорала одновременно с ним Наталья Сергеевна.

- А я не отказываюсь от ребенка! Алименты платить буду! Захочет – пусть у меня живет. Ей не три года, - сейчас лицо господина Горелова постепенно приобретало багровый цвет, а сам он едва не хватался за сердце. – Знаешь, Наташа, я всю жизнь считал тебя добрым светлым человеком, который умеет любить! И ты не представляешь, какой тварью я себя чувствовал последние месяцы. Как же! Предал тебя! Семью предал, любовь предал! Только ты, Наташа, сейчас делаешь то же самое. И поверь, тебе потом будет не лучше, чем мне сейчас!

К окончанию его речи Горелова протягивала ему стакан воды и таблетку. Он послушно выпил лекарство, промокнул лоб носовым платком и сел на место. В зале повисло гробовое молчание.

Наталья Сергеевна присела рядом и, взяв его за руку, сказала:

- Толичек, поехали домой, а?

- Поехали, - устало проговорил он. – Максим Олегович, я позвоню… потом…

- Хорошо, Анатолий Панасович. Буду ждать вашего звонка.

Горелова кивнула Кириллу, подхватила мужа под руку и вывела из переговорной. Макс негромко хохотнул им вслед и спросил сына:

- Кофе будешь?

- Буду, - пробормотал Кирилл, глядя на закрывшуюся дверь. – Как думаешь, они больше не придут?

Вересов-старший достал из стола бутылку, два бокала, плеснул в них коньяк. Пересел на диван и сказал:

- Вряд ли, - помолчал и добавил: - Что там она лепетала про советы?

Кирилл криво усмехнулся.

- Таа… Я посоветовал ей отвлечься – любовника завести. Вот она и… завела…

Брови Макса удивленно взлетели вверх, он долго тер переносицу и все-таки громко, от души рассмеялся.

- Нет, мне интересно. О чем ты думал в тот момент? – спросил он сквозь смех. – Уволит тебя Лина к черту. И будет права, между прочим.

- Она зациклилась, - развел руками Кир. – Думал, отвлечется и успокоится. И потом ты сам советовал побыть психологом.

- Да уж. Побыл, - отец еще разок хохотнул. – Ты вообще-то мне дело выиграл.

- Я заметил, - скривился Кир, придвинул к себе бокал и тяпнул коньяка. Снова скривился и добавил: - Ну, выгонит и выгонит… Зато Гореловым хорошо…

- На земельные споры переквалифицироваться не хочешь?

- Ну серьезно! Они ж друг без друга все равно не могут! – взвился Кирилл. – Рано или поздно сошлись бы.

Макс улыбнулся.

- Оболтус!

Сын на некоторое время замолчал, глядя на отца. И, чем больше успокаивался, тем сильнее расплывался в улыбке. А потом выдал:

- Совсем хреново, да?

- Не совсем. Перспективы имеются, - Вересов-старший поднялся. – Я домой. Ты?

- Это у тебя вторник – халявный день… А я в офис. Надо перед увольнением документы в порядок привести, а то останусь без выходного пособия.

- Тогда до вечера.

- Пока, - отозвался Кирилл. Допил коньяк и вышел из переговорной.

И только оказавшись на воздухе, перевел дыхание. Вокруг него крутилось что-то назойливое, настойчивое, шумное и странно безымянное. И это никак не было связано с тем, что он провалил свое первое дело. Справедливости ради, последнее его совершенно не интересовало. Интересовало другое: какого черта люди не используют по назначению мозги, когда это касается семейной жизни? Отец входил в небольшое число исключений, которые подтверждают правило. И то, в его случае использование мозгов было весьма и весьма условно – начало их с классухой романа, скрытого покровом дурацкой тайны, Кирилл помнил достаточно отчетливо. Да и с мамой, улепетнувшей за океан, серое вещество Вересовым-старшим использовалось сомнительным образом.

Посмотрел на часы. Почти два. Можно было бы озаботиться обедом.

«Ты так обеспокоен едой», - проговорила в его голове Митрофанушка. Тоже достаточно отчетливо, чтобы он буркнул себе под самый нос: