Марина Светлая - Кофейный роман

Кто-то остановил время. Движения ее были медленными. Она надевала юбку, блузку, прошлась по номеру, подбирая разбросанные ботильоны, сумку, шарф, пальто.

Он хладнокровно наблюдал за ее движениями. Настолько хладнокровно, что почти не знал, жив или нет. Потому что позволь себе думать, что жив, придется признать – внутри клокочет лава. И вот-вот обрушится на них обоих. Если только прорвется. Когда она уже стояла у двери, бросил единственное:

– Ника, ты проиграешь.

– Тебе, Закревский, тоже не участвовать в Лиге Чемпионов, – усмехнулась она и вышла.

Он медленно сел на постели, внимательно рассматривая закрытую дверь, и потянулся к брюкам, валявшимся на полу. Пачка сигарет была найдена в одном кармане, зажигалка в другом. Потом передумал, бросил на тумбочку. В висках все еще многократным эхом отдавался ее голос.

Часть первая

Каргин нервно плеснул в стакан виски и сразу же залпом опрокинул его в себя. Потом глянул через плечо.

– Ну и что Сашка? – голос его еще не казался пьяным, но граница уже была перейдена. В таком состоянии он обычно становился до невозможности нудным и раздражительным. – Произвел впечатление?

– Да уж поживее тебя оказался! – усмехнулась Вероника и, откинув прядь светлых волос, щелкнула серьгой, длинно расположившейся вдоль шеи.

– А одышки нет? – спросил он участливо. – А то вдруг в самый ответственный момент…

– И одышки нет. И хватило его не только на обязательную, но и на произвольную программу, – проворковала Каргина мечтательно. – И ко всему, он настоящий ценитель «винтажного» немецкого кино для взрослых, в отличие от некоторых.

Каргин медленно подошел к ней, осматривая ее с ног до головы. Все, что было на ней, куплено за его деньги. Весь этот лоск навел он. Вплоть до оплаты ее образования. Светскому тону – тоже у него научилась. Она была его собственным творением. Ничего своего. Кроме острого языка, на который он когда-то повелся. Хотя были и другие вещи, которые она своим языком и тогда делала виртуозно.

Он протянул руку и провел пальцами по ее тонкой шее.

– Так, может, повторите, Верунь?

– Обязательно повторим, – весело отозвалась она. – Он еще друга обещал привести. Знаешь, хочется чего-то остренького. А я с двумя мужиками одновременно никогда не пробовала.

Даже если бы она собиралась произнести что-то еще, не успела бы. Его кулак, направленный в челюсть, опрокинул ее на пол.

– Б**дина! – заорал Каргин. Эти скачки к бешенству проявлялись регулярно, но только тогда, когда он запивал. Ника знала, что он может так же резко успокоиться, если не сопротивляться. Но это было не в ее привычке – она всегда предпочитала черные трассы.

Каргина тряхнула головой, прикоснулась пальцами к лицу и, усмехнувшись, медленно поднялась на ноги.

– Зря стараешься. Мое лицо его мало волнует, – фыркнула она.

– Его, тварь, дырка твоя между ног волнует. Заколотить? Я ж могу.

– Ну это ты пока еще можешь!

Следующий удар пришелся ровно в глаз. До искр. Но на этот раз он уже не выжидал. Упасть на пол ей не позволил. Схватил за шею и поволок к дивану, сжимая ладони все крепче. Так, что ей переставало хватать дыхания. Она царапала ногтями его руки, стараясь ослабить хватку, упиралась ногами в пол. И остатками сознания пыталась угадать, как долго ему захочется ее «поучать».

Следующим пострадал ее затылок – Каргин с размаху бросил ее на диван, и она ударилась прямо о его резную дубовую ручку. Нависнув над ней, он расстегнул ширинку.

– Пока не заколотил, придется тебе еще разок потерпеть мою одышку, мой вонючий пот и мои слюни. Но это недолго. У нас же только обязательная программа.

– Да пошел ты… – взвизгнула Вероника и ударила его коленом в пах. – Перебьешься сегодня!

Каргин задохнулся от боли, согнувшись пополам и навалившись на нее всей тяжестью своего не самого стройного тела.

– Тварь, – простонал он, пытаясь отдышаться. Подтянул одну ногу, опершись ею в ее живот, вторую свесил с пола. Руки его сомкнулись вокруг ее шеи, и он прошептал ей в лицо: – Если я захочу, я тебя раздавлю, концов потом никто не найдет.

Вероника прохрипела в ответ что-то нечленораздельное, колотя пяткой ему по ноге и впиваясь ногтями в щеку. И отчаянно дергалась, в надежде выскользнуть из-под него. Но выскользнуть не удавалось. Каргин, отпустив шею, намотал на кулак ее волосы и дернул за них так, что она снова ударилась затылком.

– Но я дам тебе шанс, – выплевывал он слова вместе с брызгами слюны на ее лицо, – вечером привезут девочку. Хотела остренького? Посмотришь и обязательную, и произвольную. Можешь даже присоединиться. Только вымойся хорошо после Сашки.

– Только деньги зря потратишь, – оскалилась Каргина. – Уж лучше мальчика мне закажи, может, чему научишься, пока на нас смотреть будешь.

Последний удар угодил в висок. После него она потеряла сознание. Не рассчитал.

Глядя на сбитые костяшки рук и ее опухшее лицо, Каргин сглотнул, впервые осознав, что все по-настоящему. Кажется, она даже не дышала.

– Вера, – прошептал он, не надеясь на ответ. Соображал с трудом. Так всегда было после того, как вспышки ярости, пугавшие его самого, гасли. Пальцами коснулся жилки на шее, но пульса не нащупал. Стало страшно. Скатился с нее на пол и на коленях подполз к столу. Схватил трубу, набрал нужный номер. Когда на том конце ответили, выдохнул:

– Дэн, приезжай, я жену, кажется, грохнул.

И только после этого снова налил себе виски в стакан. Выпил залпом и замер, глядя на диван, на котором лежала Вероника.

Не может быть. Не может быть, чтобы опять понедельник. Какого черта каждый раз, когда он только-только выдыхал и начинал получать удовольствие от жизни, его настигал гребанный звонок будильника?

Закревский, не раскрывая глаз, перекатился на бок и протянул руку к тумбочке, зашарил по ней рукой и, найдя телефон, поднес его к лицу. И только после этого он сделал попытку приподнять веки. Те слушались плохо, и он сквозь ресницы с трудом различил на экране кнопку «Отменить». Провел по ней пальцем и с облегчением закрыл глаза.

Когда проснулся в следующий раз, оказалось, что уже почти девять, и на работу он безбожно опаздывает.

– Твою ж мать! – изрек Закревский, понимая, что эти полчаса сна его организм не спасут. И поплелся в ванную – чистить зубы.

Уныло глядя на струю воды, он пытался вспомнить, какого черта накануне вечером так надрался. А главное – с кем. Тот факт, что проснулся он у себя дома и, что характерно, один, успокаивал. Хотя еще большой вопрос – а где теперь машина? На чем ехал-то?

С этой мыслью, он закрыл кран и, вытирая лицо тонким полотенцем, кинулся на кухню, смотреть в окно, выходившее во двор дома. Бэха стояла на положенном ей месте. Припаркована была аккуратно.