Мария Барская - Ненавижу-люблю

— Видите, она на моей стороне, — сказал он.

— Ничего подобного, — заспорила я. — Она проявляет женскую солидарность и рычит на вас.

— Думайте что угодно. Я только хочу сказать: у меня были такие плохие оценки по математике, что я потом мехмат закончил.

— Мало ли кто что закончил, — не собиралась сдаваться я. — Считать вы все равно не умеете. А блинчики мы уже съели, и спорить о них дальше бестолку. Если вы еще голодны, тут круассаны еще остались.

— Да нет. Скорее сыт. Если честно, я так плотно завтракать не привык. Просто сегодня завтрак, благодаря вам, поздний получился.

— Я тоже обычно только кофе по утрам пью. Ну иногда еще сок.

— С ума сойти! — Он резко откинулся на спинку стула. — Неужели у нас есть что-то общее?

— Сильно в этом сомневаюсь, — поспешила дистанцироваться от него я.

— А с кофе по утрам что делать?

— Знаете, половина Москвы пьет кофе по утрам. Следуя вашей логике, у вас…

— Не надо воспринимать мои слова так буквально.

— А если не буквально, — подхватила я, — мы с вами совершенно разные люди.

— Знаете, по-моему, вы сейчас от меня немножко устали. Пожалуй, пойду. Люська, домой.

Собачка лениво потянулась, но с дивана не спрыгнула.

— Х-м, — как-то заколебался Бахвалов. — Может, оставить ее пока у вас, чтобы повеселее было?

Люська прижалась ко мне.

— А действительно, устройте девичник. Я только водички ей налью. Что можно взять?

Я указала на нижнюю дверцу шкафа, где у меня хранилось несколько пластиковых контейнеров.

— Выберите сами нужного размера.

Он поставил в угол кухни контейнер с водой.

— Больше Люське до моего прихода ничего не давайте. Кстати, от пережора ее иногда тошнит, а в вашем состоянии лишний разубирать квартиру, наверное, не очень…

Негодяй, ведь наверняка на ходу придумал, чем меня напугать! Тут мне на глаза попались костыли, которые так и стояли с утра в прихожей. И я таким вредненьким тоном спрашиваю:

— Значит, брюхо набили и теперь домой баиньки? А на то, что мне ходить не с чем, вам наплевать. Грош цена вашим обещаниям.

Он хлопнул себя полбу:

— Забыл! Сейчас сделаю. Хотя… Вам охота сразу после еды прыгать? Может, я забегу немного попозже?

— Не выйдет. Я уже замучилась прыгать по квартире со стулом.

— Что с вами поделаешь. Вставайте.

Я встала. Он приставил ко мне костыли, подкрутил винтики. Я попробовала. Не скажу, что очень удобно, но гораздо лучше и маневреннее, чем со стулом.

— Ладно. Тренируйтесь. А я пошел. Главное, на Люську не наступите.

— Уж как-нибудь постараюсь.

Оставшись одна, я тренировками увлекаться не стала. Если, конечно, не считать таковыми мой поход к дивану в комнате, на который я и легла. Люська немедленно с блаженным видом растянулась рядом и задремала. А мне предстояло еще одно испытание: ритуальный звонок. Маме.

Во-первых, раз вдень мы с ней обязательно созваниваемся. Во-вторых, мне теперь не обойтись без ее помощи — когда еще мы с Максимом помиримся. И, в-третьих, мама мне никогда не простит, что я так долго скрывала от нее свой перелом.

Пять следующих минут мне пришлось выслушивать восклицания на тему, какая я нескладешная, вечно со мной что-нибудь случается, меня миллион раз предупреждали, что зимой, когда скользко, нельзя носить высокие каблуки, но я, конечно, плевать хотела на советы умных людей, и вот результат!

Я терпеливо ждала, пока мама выговорится. Перебивать не имело никакого смысла. Когда выплеск эмоций исчерпался, мне удалось внести уточнение:

— Вообще-то я ногу сломала совсем не на улице, а на лестнице.

— Зачем ты на нее полезла?

— Я на нее не лезла, а просто шла, и на меня упал шкаф.

Новый всплеск эмоций, завершившийся вопросом:

— А где был Максим? Его тоже покалечило?

— Вовсе нет. Максим в ресторане меня дожидался.

— Ну и ну! — запричитала мама. — Воображаю, как он, бедный, перенервничал.

Почему ее, интересно, не волнует, что испытала я, ее собственный ребенок? Нога-то все-таки у меня пострадала!

Мама тут же засобиралась ко мне. Никакие мои возражения, естественно, приняты не были. Я на это и не рассчитывала. Главное, чтобы она с собой мою сестрицу не притащила.

Поодиночке я их еще выдержу, но вдвоем! Лучше уж мне было навсегда остаться под шкафом. Целиком!

Судьба на сей раз оказалась благосклонна.

— Какая жалость, что Лариса заболела, и сама, и все трое детей в гриппу. Иначе бы, конечно, сейчас со мной принеслась, — выдохнула мама в трубку.

Нехорошо так говорить, но да здравствует грипп! Благодаря ему я на ближайшие дни от Ларкиного общества и ее наставлений избавлена!

— Ладно, мамочка, жду тебя!

Успокоившись и расслабившись, я упустила из виду одно обстоятельство: с гриппом и температурой к травмированной сестре, разумеется, не поедешь. Зато телефон под рукой. И, так как перед выходом мама сообщила Ларке о моем несчастье, та сочла необходимым прокомпостировать мне мозги лекцией о бдительности и безопасности передвижения по темным лестницам.

Я слушала ее, автоматически поддакивала через равные промежутки времени, не переставая внутренне поражаться. У человека трое детей. Муж, в конце концов. Вроде достаточно дома кого воспитывать. Ну что бы ей меня в кои-то веки оставить в покое. Как бы не так. Четыре десятка лет уже меня пилит! С самого моего, можно сказать, рождения. И все ей мало.

Главное, достигла-то я, по моему мнению, в жизни гораздо большего, чем она. Ларка, однако, придерживается противоположного мнения. Для нее моя жизнь — одна сплошная неудача. Потому что, на ее взгляд, главное для женщины — это наличие мужа и детей. А так как у меня нет ни того ни другого, то жизнь моя прожита совершенно бесцельно, и все мои карьерные достижения гроша ломаного не стоят. Ибо женщина в первую очередь должна стать женой и матерью, прочее же — лишь неплохое дополнение к главному, но не больше.

Мама приехала, и я с облегчением распрощалась с сестрой. Наконец-то у меня появился законный предлог положить трубку. Не будь его, Ларка обиделась бы и пожаловалась матери. А так как я сейчас прикована к дому и от мамы завишу, то это бы означало бесконечное выяснение отношений.

Моя родительница влетела в квартиру, волоча за собой сумку на колесиках. Поохав положенное время над моей ногой и костылями, она объяснила:

— Я так долго, потому что по дороге закупалась. У тебя же, естественно, как обычно, ничего нет.

Заглянув в кухню, она воскликнула:

— Какие цветы! От Максима? Угадала?

Я кивнула.

— Ой, а это что? Кто это у нас такой? — засюсюкала она над вьющейся вокруг ее ног Люськой. — Какая прелесть! Максим подарил? Как же ты мне сразу не сказала?

— Нет. Просто соседи подкинули на несколько часиков. Она одна в квартире оставаться не любит.