Тилли Коул - Ревейдж [ЛП]

Когда он поставил стопку обратно на стол, его лицо исказилось от гнева. Прочистив

горло, он заговорил:

— Арзиани — это подпольное грузинское предприятие. Но отличное от всего, что я

слышал ранее. Из этого могу сделать вывод, что Арзиани управляет своей империей, эта

международная империя, как новый Сталин. Его люди организованы и имеют военный

ранг.

Кирилл сунул руку в карман и, достав оттуда серебряную булавку, бросил ее на стол.

Я наклонился вперед, рассматривая эмблему из двух сложенных мечей. Кирилл указал на

булавку.

— Их эмблема. Они носят ее на своих черных униформах.

Заал посмотрел на меня. На его лице тоже отражалась ярость. Эти ублюдки держали

его в своих руках еще ребенком. Он хотел, чтобы они умерли.

— Насколько мне известно, таких людей сотни по всему миру. Они живут в тайне.

Сам факт того, что им удалось скрыться от нашего преследования, говорит нам все, что

нужно о них знать — они хороши. Опасны. Никого подобного мы еще не встречали. Они

не действуют как криминальная семья или какая-либо другая группировка, которую мы

наблюдаем в этой жизни. Они — это их собственная сущность.

Мы молчали, впитывая эту информацию. Мой отец наклонился вперед и поднял

эмблему. Он провел большим пальцем по мечам и спросил:

— И как мы добудем о них информацию?

Кирилл указал на Заала, который заерзал на своем сидении и заговорил:

— У одного из моих людей есть двоюродный брат в Грузии, который беспокоится об

одном из членов своей семьи. Парень убегал среди ночи. Однажды его отец проследил за

ним. И потом рассказал, что мальчик был на слете. Слет Ночных Призраков, как его

называют. Он сказал, что его сын что-то пообещал мужчине, стоящему на возвышении

сцены. Отец стал расспрашивать его об этом, когда они вернулись домой. Но на

следующий день его сын исчез. И с тех пор его никто не видел.

Заал посмотрел каждому в глаза и объяснил:

— Они считают, что он был завербован этими призраками и увезен для работы на

них.

— Кровавая яма, — понимающе проговорил я.

Заал кивнул.

— Я думаю также. Это и ГУЛАГи, и любые другие предприятия, занимающиеся

подобным делом.

— Дерьмо, — сказал мой отец, озвучивая мысли каждого из нас. — Они

представляют для нас угрозу? — спросил он.

Я резко повернул голову, смотря прямо на него. Отец встретил мой яростный взгляд

и побледнел:

— Лука…

— Они заслуживают смерти. Угроза они нам или нет, — холодно ответил я. Мои

руки почти сломали деревянные подлокотники кресла. — Они, бл*дь, заставляли меня

драться. Они стирали мои воспоминания своими наркотиками и насиловали меня. Снова и

снова, в течение многих лет.

Я пытался отдышаться, затем прорычал:

— Угроза они или нет, но я пойду к ним и разорву их на части.

Я чувствовал ярость Заала, который добавил:

— А все, кто останутся, будут моими.

Глаза моего отца расширились, и он стал беспокойно переводить взгляд с меня на

Заала.

— Лука…

— До нас дошли слухи, что они скоро прибудут в Нью-Йорк.

Моя кровь мгновенно превратилась из теплой в обжигающе горячую, когда Кирилл

продолжил разговор.

— Прибудут в Нью-Йорк? — мрачно переспросил я.

Кирилл подвинулся, уперся локтями в стол и продолжил:

— Чтобы создать ГУЛАГ. Грузинские мерзавцы намерены привезти кровавые бои в

мой город, на мою территорию. И они планируют сделать это прямо у меня перед носом.

— Они придут и разожгут войну, — холодно отреагировал мой отец. Но, взглянув

ему в лицо, я заметил, что он был совсем не спокоен.

— Если только мы не убьем их первыми, — предложил я.

Кирилл улыбнулся мне своей самой холодной улыбкой и кивнул.

— Если только мы не убьем их первыми, — эхом повторил он мои слова.

В комнате снова воцарилась тишина. Кирилл откинулся на спинку кресла.

— Мы выяснили, что Абрам Дуров был подкуплен этой грузинской организацией.

На момент его смерти предполагалось, что это был частный бизнес, потому что он не был

связан ни с одной криминальной семьей. Теперь, — острое лицо Кирилла потемнело, —

теперь мы знаем, что Арзиани ему заплатили. Заплатили за то, чтобы они не попадались

нам на глаза. — Кирилл повернулся ко мне. — Держался рядом, так что, когда настал

день, у него был выход за то, что его психованный сын сделал с этим братством.

— Я, — сказал я. — Он держал их рядом, чтобы отослать меня после того, как Алик

убил Родиона.

Лицо Пахана стало каменным, и он сидел передо мной, как Кирилл «глушитель»

Волков. Это был человек, который руководил самой успешной преступной группировкой

в мире.

— Как нам узнать о них побольше? — задал вопрос мой отец.

Заал наклонился вперед и указал на дверь.

— От человека, который сидит за обеденным столом, — сказал он, привлекая наше

внимание.

Заал стиснул зубы и продолжил:

— Валентин. Он знает о Ночных Призраках. Его Госпожа была сестрой Арзиани. В

отличие от меня, наркотики действовали на него только временно, поэтому он наблюдал

за ними. Изучал их. Он все помнит.

— Что ты имеешь в виду, говоря «помнит все»? — уточнил Кирилл. Когда кто-нибудь говорил о Валентине, в его глазах снова вспыхивало возбуждение.

— Все, — настаивал Заал, — имена, возраст людей, места, количество наших врагов, оружие, которое они используют, расписание — все это. Это так странно для меня, но он

помнит подробности всего, что он пережил, что случилось в его жизни.

Кирилл улыбнулся и сказал:

— Фотографическая память. — Кирилл повернулся к моему отцу. — Опытный

убийца, знаток пыток, он помнит все, что видел и слышал. Включая Кровавую Яму

Арзиани.

— Это не все, — добавил я.

Все взгляды устремились на меня. Я откинулся на спинку кресла и сказал:

— У них его сестра. Господин Арзиани одержим сестрой Валентина. Она сидит на

наркотиках, которые они используют для своих сексуальных рабынь и жертв торговли

людьми. — Я уставился на дверь кабинета, как будто смотрела прямо на Валентина. —

Валентин сделает все, чтобы вернуть ее.

— Злобный убийца, который сделает все, чтобы вернуть свою сестру? — Кожа

Кирилла покраснела от перспективы иметь кого-то столь же смертоносного, как

Валентин, в качестве члена нашего внутреннего круга.

Кирилл повернулся к Заалу.

— Насколько он предан твоей сестре? Нам нужен этот человек. Если мы примем его

без испытательного срока, он может предать нас?

Заал покачал головой.

— Она принадлежит ему. Он ее не бросит. Они вместе навсегда.

— И он русский, — добавил мой отец. — Он знает нас. Он проявил уважение, когда

узнал, кто мы такие.

— И ему нужна цель. Если он хочет выжить в этой новой для него жизни, то ему