Стася Андриевская - «Откровения о…». Книга 1. Порочная невинность

Толик рассмеялся своим фирменным надсадным, переходящим в кашель смехом и протянул мне бутылку:

– На, прибери пока, а завтра сдай. А на счёт проживания – это я с Танюхой договаривался, с ней же и обратно раздоговариваться буду. Ты, вот, когда будешь жрать сосиски, купленные на бабки со съёмной комнаты, тогда ещё спасибо мне скажешь! А сейчас чего с тобой говорить – ты ж иждивенка, Людок! Здоровая кобыла, а у матери на шее сидишь. Не стыдно?

Я выскочила в коридор, в сердцах хлопнула за собой дверью – аж штукатурка посыпалась, и из шестой комнаты тут же выглянула тётя Зина.

– Людка, у тебя всё нормально? – Окинула меня изучающим взглядом. – Эт откуда это ты такая нарядная? Фифа прям! – Скользнула в коридор, подцепила меня под локоть и заговорщически понизила голос: – А это кто у тебя там, жених что ли? Мать, значит, за порог, а ты сразу это? – Подмигнула. – Да ты не бойсь, не расскажу, что я не понимаю, дело же молодое!

– Да, блин, тёть Зин, вы думаете, что говорите? Это мамкин жених!

Сказала и тут же пожалела. Сегодня ты ей пытаешься объяснить, а завтра – один хрен, в сплетнях, как в говне. Тем более такая благодатная тема, как мужик мамки живущий с дочкой. Фу, блин! Вырвала руку, бросилась в дальний конец коридора, к сортиру.

Заперлась в вонючей комнатушке, прильнула лбом к холодному, замазанному синей краской стеклу. Бля-я-я, ну вот что делать? Что, что… Прямо завтра валить в Разгуляевку, больше нечего… И вдруг аж ледяным потом обдало – сумку-то оставила в комнате, а в сумке – пятьсот тысяч, подаренные Денисом!

С трудом справившись с тугим шпингалетом, ринулась к своей комнате и замерла: навстречу шёл Лёшка. Увидев меня, он тоже обалдел. Замедлил шаг, а потом и вовсе встал. Растерянно помял в руках коробочку в блестящей бумаге с красным бантом.

– Интересно… Куда это ты намылилась на ночь глядя?

– Ага, можешь не здороваться, Лёш. Подумаешь, мелочи какие!

Он разглядывал меня, поигрывал скулами, и меня вдруг понесло:

– Ну чего молчишь, Савченко, нравлюсь что ли?

Из кухни за его спиной тут же выглянула Барбашина. Увидела Лёшку, заметно занервничала и скрылась обратно.

– И всё-таки, куда собралась? – ревниво поджал он губы.

– А какая разница? Ну, может, на свидание, может, на работу. Может, уезжаю я отсюда, за границу, например? Познакомилась с иностранцем и вот – переезжаю. Только тебе-то какое дело… теперь?

– Люд, давай не будем снова! Ну правда, надоело уже – как два идиота! Взрослые люди, а поговорить нормально не можем.

– Ну, давай поговорим нормально. – Я демонстративно сложила руки на груди и, рискуя замарать свой брендовый прикид, опёрлась плечом о стену. – Только, честно сказать, не вижу общих тем. Но ты говори, говори. Мало ли…

– Я завтра на соревнования должен ехать…

– А, так тебя благословить? Благословляю! Желаю тебе вернуться с целым носом. Всё?

– Ну выслушай ты! – он старательно не замечал моего язвительного тона, сдерживал раздражение, но было видно, каких усилий это ему стоило. – Блин, я не знаю… Может, к тебе зайдём, чего мы в коридоре?

О да, отличная идея! Вы с Толиком оба будете рады знакомству!

– Нет, не зайдём, Савченко! И вообще – я спешу. Ну? Ты едешь на соревнования. Я тут причём?

Мы сцепились взглядами, и, было бы больше времени, он бы меня, наверное, спалил своим. Помолчал, гневно трепеща ноздрями.

– А знаешь, Кобыркова, ни при чём! Просто шёл мимо.

– Какая прелесть! Просто шёл мимо… Ну-ну… И что там, открыточка и плюшевый зайка? – я дёрнула бровями, указывая на коробку. – Ты уверен, что это актуально для «взрослых людей»?

Он сжал её в пальцах – сильно, до противного хруста обёрточной бумаги. Помолчал, глядя на красный бант, и, окатив меня внезапно похолодевшим взглядом, криво усмехнулся:

– А это не тебе. Это… Наташке!

С-сука! В горле у меня резко запершило – не вздохнуть свободно, взгляд заметался по коридору, словно ища спасительную опору. Так, спокойно! Спокойно… Невероятным усилием натянула презрительную усмешку:

– Да-а-а? Так она, если что, в другом крыле живёт. Попутал тропинки, Савченко! Опять попутал, прикольно, правда? Хотел трахнуть одну – трахнул другую. Хотел поздравить одну – припёрся к другой… – И, не давая ему возможности ответить, крикнула: – Наташ? Барбашина!

Она мгновенно выскочила из кухни.

– Слышь, тут к тебе дедушка Мороз пришёл. Ты это, следи за ним что ли, а то уведут ненароком, а он и не заметит разницы. За ним это водится, ага.

***

Почти всю ночь не спала.

Во-первых – непривычный, тошнотворный запах мужика в комнате.

Во-вторых – я что, и правда думала, что мать у меня сильно храпит, да?! Вот наивная…

Ну и в-третьих – мне постоянно казалось, что Толик крадётся к моей постели, и я пыталась оставаться в сознании, чтобы защищаться от его домогательств, если что.

Проснулась с острой болью в шее и немыми руками, и оказалось, что я, как легла, замотавшись в одеяло, забившись в уголок кресла – так и пролежала, не меняя положения, до самого утра. В одежде, конечно. Да не просто в одежде – в джинсах и застёгнутой до самого подбородка олимпийке.

Толика в комнате не было. Первым делом проверив сумку с деньгами, я вскочила, включила свет. Диван матери не собран, но постель свёрнута, лежит аккуратной стопкой.

Схватила щётку с пастой, выскочила на кухню. А «папочка» там – яичницу жарит! Деловой, такой: передничек, полотенце через плечо. На столе хлеб, кетчуп. Он что, не в курсе, что на общажных кухнях не едят – только готовят? Обернулся.

– О, Людка! Как раз к столу. Садись, я сейчас ещё поджарю.

Ого… Даже неловко отказывать, если честно. Благо на кухню один за другим стали приходить соседи, потянулись разговоры, знакомства с Толиком, его объяснения, что он теперь «Танюшкин муж». Ага, блин, муж…

А потом ещё и Барбашина заявилась. Спрашивается – эта-то чего подорвалась в такую рань? Я сделала вид, что сильно занята своими ногтями, а она с видом золотой королевны проплыла мимо и даже не поздоровалась. Вот коза!

Это её поведение задело, но исключительно потому, что идея словно была украдена у меня. Это я, увидев Барбашину, поняла, вдруг, что она для меня больше не существует. Это я хотела демонстративно проигнорировать её приветствие…

Но с другой стороны – а не похрен ли мне?

***

Так получилось, что на работу мы с Толиком вышли одновременно. Ну и дальше тоже пошли вместе. Нет, я могла бы конечно, слинять пораньше или пойти другим путём, но…

– Дядь Толь… Я хочу к бабушке поехать.

– Разрешения что ли спрашиваешь? Сразу надо было ехать, а мать тут оставить. Представь только, сколько денег – ей на проезд, тебе на проезд, а сколько нервов? И всё потому, что ты овца круженная, когда уже мозгов наберёшься?