Юлия Рябинина - Точка невозврата

Я слушала мать, и мне казалось, что со мной разговаривает совсем мне чужая, не родная женщина, словно мачеха. «Потерпи». Она мне предлагает принять, как данность, избиение?

– Ладно, дочка, – проводит она рукой по моим волосам, – я пойду, и ты поспи. Отец к тебе больше не будет лезть, не переживай.

Тихий скрип, и кровать приняла обычное положение, а потом наступила тишина. Такая умиротворенная, что глаза закрылись прежде, чем я что-либо смогла обдумать.

***

– Аборт.

Я давилась завтраком, но тщательно продолжала глотать слюну.

– Леша, – вижу, как мать кладет на запястье отца руку и сжимает, – мы с Викой все еще раз обговорим и сходим в поликлинику. Поговорим с доктором, а уже там все по обстоятельствам.

– Без обстоятельств. Не хватало еще на седину позор этот. От коллег выслушивать. Я сказал, аборт. Сколько нужно, столько и заплатим.

Отец за вчерашнее даже прощения не попросил. Моя душа обливалась слезами, а сердце заходилось в сбивающемся ритме из-за вселенской несправедливости ко мне.

– Я не потерплю выблядка у себя дома.

Это было последней каплей, я встала из-за стола и выбежала с кухни.

***

Два дня спустя. Пятница.

Мелкие капли дождя кололи мне кожу лица. Я куталась в легкий плащ, неуверенно вышагивая по тротуару. Плакать не стесняюсь совсем, ведь моих слез особо не заметит никто, они смешиваются с каплями дождя. Я не до конца понимаю, что делаю. Подавленная и раздавленная родительскими наставлениями, иду-таки в эту гребаную больницу, потому что на семнадцать ноль-ноль мне назначена операция, аборт. Сумка оттягивает плечо так сильно, что кажется, в нее наложены кирпичи. Но нет, в ней всего лишь лежит тонкая бумага с направлением на прерывание беременности. По состоянию здоровья. Я, оказывается, не могу именно сейчас выносить малыша, и врачи настоятельно рекомендуют прервать беременность. Машинально отпускаю руку на живот, и слезы с новой силой застилают глаза. Сколько заплатила мать за эту фальсификацию, я не знаю и знать не хочу, но сердце, словно ледяной кулак, сжимает страх, сбивая его с четкого ритма. Где-то глубоко внутри понимаю, что делаю что-то неправильное, что не так все надо решить… И тут я вскидываю руки вверх, потому что спотыкаюсь о булыжник, что попался мне под ноги. Я даже не заметила его. Все сжалась, готовясь к удару, но знакомый запах обнял и мгновенно пропитал меня собой, а сильные руки подхватили сзади и прижали к его груди.

– Привет, птичка, – сказал Антон.

Я изловчилась и вырвалась из плена его рук, повернулась к нему лицом, и мои губы растянулись в довольной улыбке. Внутренний голос вознес хвалебные оды вселенной за то, что дала нам шанс встретиться вновь.

Сесть в машину и отдышаться – вот чего мне хотелось больше всего, когда я спускался с верхнего этажа бизнес-центра, только эта мыль и кружилась в голове.

Два дня я, как чумной, ходил по дому, накручивая километры. А в голове пустота и ни одной нормальной мысли. Все они никак не складывались в один единый пазл. В первый день после разговора с тестем я сразу отмел его предложение стать преемником, не хочу зависеть от него никак, но потом в голове щелкнуло воспоминание о том, что этот мудак может исполнить свои угрозы по поводу мальчишек. Хотя я думаю, ни один нормальный судья не пойдет на то, чтобы отобрать детей у отца и отдать их деду с бабкой. Разве это правильно? Но тон тестя, с которым он мне говорил про это, ставил под сомнение все мои убеждения. Руки так и чесались закурить сигарету, обдумать, обмозговать все под расслабляющий никотиновый дым. Но здоровье важнее, тем более, когда у тебя столько нерешенных дел, для которых ты должен быть по максимуму заряжен не только морально, но и физически.

В итоге, как только все мои рассуждения превратились в неразбиваемый снежный ком, я понял, что выхода нет. По крайней мере, на первое время я не видел другого выхода, кроме как вернуться на фирму к тестю.

Звонил на бывшую работу, хотел договориться с боссом о временном отпуске, но он отказал, сказал, что в сезон работы выше крыши, и держать для меня место он не будет, потому что оплачивать нетрудоспособного работника он не может себе позволить. Фирма его не настолько велика, чтобы заниматься расточительством. Конечно, я в первые минуты пыхтел и сопел от злости, но осознание вещь такая, она приходит спустя время, и мне понадобились ровно сутки, чтобы расставить все приоритеты.

На следующее утро я подкатил к бизнес-центру, как и полагается, к девяти ноль-ноль. Проходя ресепшен, поймал на себе удивленный взгляды, но и только лишь. Слух, конечно, разнесся по офису о том, как я увольнялся, и вот теперь снова возвращаюсь обратно. Как минимум, коллеги этого не поймут, но они пока еще и не подозревают, в качестве кого я хочу вернуться.

Признаться честно, мне было сейчас плевать на мнение других, на их мысли обо мне и всю прочую чехню. Меня сейчас заботил только один момент, и он был полностью связан с тем, что хочет предложить мне бывший тесть.

Открываю дверь в приемную и понимаю, что меня уже ждут. Дверь директора открыта, и оттуда доносится приглушенный мужской разговор.

– Антон Романович, проходите, Владимир Петрович вас уже ожидает, – пригласила секретарша.

Я ей кивнул и прошел в кабинет.

***

Высыпал в ладонь таблетки и одним залпом все их сразу выпил. Спасибо тете Вале, взялась лечить меня. Расфасовывает все препараты на целый день, вспоминать и заморачиваться совсем не надо по поводу того, какую таблетку нужно будет пить в обед, а какую утром.

Петрович уже второй день обрабатывает меня, выжимает по полной, но я бы сказал, не по делу все это, нет. Это скорее психологическое давление, прессинг.

День начался с того, что один за одним пошли партнеры. Я слушал их, а потом слушал Петровича, затем ведение переговоров и заключение договоров. Детский сад. Ей-богу. Я все это давно уже прошел и не видел смысла все это повторять заново, но Петрович, будто заведенный, после каждого партнера начинал задавать вопросы. Увидел ли я слабости со стороны? И способны ли сегодняшние партнеры составить нам серьезную конкуренцию в будущем? И эти бесконечные вопросы превращались в монотонную рутину.

Когда я под конец дня уже вышел из кабинета, мне показалось, что я работаю здесь уже не один десяток лет, а на самом деле, это всего лишь второй день моего пребывания бок о бок с тестем.

Я чувствовал себя разбитым и уставшим, у меня снова не было сил ехать к Рубининым домой. Хотя мальчишек хотелось видеть так сильно, что невольно сжимались скулы.

«Ладно, еще успеешь отдохнуть», – вещал внутренний голос.

Выезжаю со стоянки и вскоре уже мчусь… ну, как «мчусь», плетусь со скоростью самой быстрой улитки по направлению к элитной новостройке, в которой и проживают Рубинины.