Саша Вуже - (Не) люблю двоих

Взгляд Артура гипнотизирует меня, не отпускает, я упираюсь руками в стену по обеим сторонам от его головы. Коротко вскрикиваю, когда толчки Вика становятся еще сильнее, и Артур, отпустив мой подбородок, до боли выкручивает сосок.

В этом весь Артур. Ему только укажи на слабое место, он будет бить туда и только туда, пока не успокоится. Вот кто меня просил говорить, что у меня чувствительные соски? Никто ведь. Меня разрывает между болью и удовольствием, как и всегда с этим двумя.

Я смотрю на губы Артура, влажные от воды, хочется их поцеловать, прижать его к себе, такого хрупкого на вид и такого сильного, сделать мягким и расслабленным хотя бы на минуту, но нельзя. Такое можно только с Виком, и то не всегда.

Потому я послушно пережидаю глупый порыв и кусаю Артура в шею, чувствую на языке вкус воды, то, как быстро бьется кровь в вене. За моей спиной раздается растерянный выдох, и Вик начинает толкаться внутрь уж совсем беспорядочно, так что у меня ноги разъезжаются.

Артур обхватывает меня за шею предплечьем, прижимает к себе, и я словно оказываюсь внутри двойного объятья. Наконец-то. Вот, по чему я соскучился, вот, к чему хотел вернуться. Ощущение дома, ощущение, как будто я на своем месте. Это хорошо настолько, что я перестаю замечать все вокруг, существуют только их тела, хватка, запахи, толчки глубоко внутри и хриплое дыхание.

Вик кончает первым, я чувствую это всем телом, его дрожь, его удовольствие, его руки, которые точно оставят синяки. Артур напрягается в моих руках, его член, тоже твердый, утыкается мне в бедро. Артуру тоже хорошо, он тоже наслаждается, и понимание этого грозит отправить меня куда-то в стратосферу.

Вик все еще внутри, тяжело дышит, уткнувшись мне лбом между лопаток. Я тоже готов кончить, меня начинает мелко колотить, и Артур, конечно же, это замечает. Я же не думал, что в этот раз обойдется? Разумеется, нет, я давно уже не такой наивный.

Он пережимает мой член у основания так сильно, что я скулю, иррационально прижимаюсь к нему сильнее, ища тепла, поддержки и защиты.

– Ну что ты, малыш, – медово произносит Артур, и меня перетряхивает.

Его рука причиняет мне восхитительную боль внизу, то ослабляя хватку, делая ее нежной, ласковой, то снова сжимаясь так, что я готов молиться том, чтобы все это побыстрее закончилось.

– Да что ты, блин, делаешь… – привычно цедит Вик.

– Т-ш-ш-ш…

Вик остается рядом, не уходит. Гладит меня по спине и по плечам, как будто немного виновато, и благодаря этому переносить похожую на наркотик боль становится еще легче. Артур ведь как кот: пока не наиграется – не отпустит. Иногда я думаю: а он вообще способен отделять удовольствие и боль? Спрашиваю себя раз за разом и не нахожу ответа.

Боль, которая чередуется с нежностью совершенно непредсказуемо, погружает меня в состояние какого-то транса. Из головы исчезают все мысли, кроме абсолютного доверия к Артуру, к его рукам, и к Вику тоже. Он не даст навредить мне по-настоящему, я знаю, а потому окончательно отпускаю себя.

– Пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста… – бормочу я, почти повисая на руках Вика, закрывая глаза и утыкаясь лицом в шею Артура.

– Что – пожалуйста? – этот вопрос Артур сопровождает болезненным щипком за сосок, и я вскрикиваю.

Нужно время для того, чтобы собраться и найти в голове что-то кроме блаженного тумана.

– Пожалуйста, дай мне кончить, пожалуйста, Артур…

Он слушает мои жалкие причитания, продолжая сжимать сильнее, чем гребаное эрекционное кольцо. Артур наслаждается этим, тем, каким беспомощным я становлюсь, мягким, как вата. Он толкает меня вниз, подтягивает к своему члену за волосы, и я с готовностью открываю рот, обхватываю губами тугую твердую плоть, принимаю до самого горла, стону, чувствуя проходящую по телу Артура дрожь.

Теперь-то дрочить мне уже никто не помешает, и я за пару движений довожу себя до разрядки. Артур следует за мной почти сразу. Он кончает мне в рот, и я прижимаюсь теснее, чтобы принять все до капли.

Струи воды барабанят по коже, мне нужно немного времени – по ощущениям – миллион лет, – чтобы прийти в себя. Отдышавшись, я встаю, вытираю глаза от воды и успеваю заметить взгляды, которыми смотрят друг на друга Вик и Артур. Напряженные, наполненные огромным количеством эмоций. Так, наверное, диабетик может смотреть на торт в витрине. Или Штирлиц на свою жену в той сцене в кафе под грустную музыку.

Музыки у нас нет, может быть, поэтому Артур, обогнув меня и Вика, выходит из душевой кабинки и с тихим шорохом закрывает дверь, так ни слова и не сказав.

Жизнь втроем имеет огромное количество правил. Например, нельзя заниматься сексом вдвоем, нельзя обсуждать третьего за спиной, нельзя брать личные вещи друг друга, нельзя ходить налево, нельзя, нельзя, нельзя…

Эти «нельзя» Вик и Артур придумывали месяц назад целую ночь, сидя на кухне, где стоял едкий химический запах от их вейпов. Я сидел рядом, пытаясь сделать серьезное и вдумчивое лицо – как на экзамене. Получалось плохо, глаза слипались, но Вик и Артур, кажется, мало меня замечали: упоенно собачились друг с другом. Артур выглядел как акула, попавшая в знакомые воды, Вик торговался с азартом цыганки, которая на базаре пытается впарить позолоченные сережки по цене настоящих украшений Екатерины II.

Я надеялся, что наша первая ночь в качестве триады будет незабываемой. Что ж. Этого я точно никогда не забуду, вот закрываю глаза – и вижу все, что там происходило. А еще, между прочим, вижу лепестки роз и шампанское, которые ждали в спальне и которые я загодя приготовил. Судя о всему, готовить нужно было спички, чтобы подпереть ими закрывающиеся глаза.

– Мне что, каждый раз тебя ждать, когда я подрочить захочу? – спрашивает Вик, тыкая карандашом в пункт написанного мелкими буквами контракта.

У него под глазами тени, волосы растрепаны. Я в первый раз вижу Вика в мягком спортивном костюме, домашнем, и хочу обнять до безумия. Но ему сейчас явно не до меня: он изучает контракт.

Контракт, да. С юристом жить – занудой быть. А если их двое, то это вообще караул. Особенно если ты технарь и худо-бедно можешь разобраться только в том, почему сервер в очередной раз завис или почему сетка отвалилась, а все эти буковки и тонкости…

Артур хищно скалится. Он в черной майке без рукавов, и мой взгляд то и дело скользит по тугим мышцам рук, не раскачанным, как у Вика, а сухим и тонким, как у какого-нибудь гимнаста. Волосы Артура спускаются до плеч, глаза горят за очками в толстой роговой оправе. Ключицы выглядят преступно хрупкими, тонкая золотая цепочка как назло привлекает к ним внимание. Артур даже без костюма умудряется выглядеть главой юридического отдела.