Саша Вуже - (Не) люблю двоих

Если в мире Вика разовый перепихон со мной находится где-то между походом в душ и ужином, то… я могу или хлопнуть дверью и уйти, или продолжить. Я решил продолжить. Наклонился, положил руки на бедра Вика, расстегнул ремень и ширинку, приспустил резинку боксеров, чтобы добраться до члена и едва не застонал.

Ну конечно. У идеального Вика идеальный член: крупный, приятно тяжелый в руке, с налитой кровью головкой, на которой выступила влага от смазки. Рот мгновенно наполнился слюной, и я, еще раз поцеловав Вика, скользнул вниз. Облизал это великолепие и попытался отбросить все посторонние размышления. Здесь и сейчас мне было хорошо, остальное – не важно.

Мог ли я представить, что уже через несколько месяцев Вик буквально проходу мне не будет давать, превратится в то ли одержимого, то ли безнадежно влюбленного, а я не буду иметь ни малейшего понятия о том, что мне с этим делать?

Тогда я об этом не думал. Я держал Вика за бедра, слушал загнанные вздохи и ругань, чувствовал руку в волосах, которая не давала отстраниться, и понимал, что мне крышу рвет от всего происходящего.

Вик продержался долго, но в конце концов кончил, а отдышавшись, подрочил мне, засунув руку в штаны и вжав в кресло. Я не решился настаивать на ответной любезности, да и говорить толком не мог: мне хватило руки в волосах, крепких прикосновений к члену и поцелуев, от которых у меня в голове что-то коротило. Бесцеремонных, властных, собственнических – последнее я себе тоже потом придумал, а на самом деле тогда Вику было плевать на то, хорошо ли мне, он просто брал и давал ровно то, что хотел. И не претендовал он на меня ни капельки, какие уж тут собственнические поцелуи. Все было прозаично, как… как разовый секс на пустой парковке.

Это потом я узнал, что Вик бывает внимательным и ласковым, что умеет заботиться и лучше всех на свете печет пироги. Что у него руки – крепкие, и что целовать и обнимать он может жадно, это ни с чем не перепутаешь. Что Вик помнит, какой йогурт у меня любимый, и не забывает его заказывать. Но это все выяснилось намного позже, я до сих пор считал чудом то, как все в итоге сложилось.

А в тот вечер я попросил высадить меня возле метро, стоял под фонарем и трогал свои губы, улыбался как дурак и был уверен, что это все никогда не повторится.

***

Следующим утром устанавливать Вику новый системник было неловко. Вернее, Вик-то был на высоте: застегнутый на все пуговицы, в темно-синем пиджаке и с золотым браслетом часов, выглядывающим из-под манжета. Девочки, сотрудницы Вика, взбудоражено о чем-то щебетали, обложившись толстыми папками, сам Вик в это время сосредоточенно смотрел в монитор. Ах да, у него же там на сегодня намечалось что-то важное…

Я разулыбался когда его увидел, у меня ощущение было такое, как будто внутри внезапно расцвело поле ромашек, по которому поскакали жирненькие счастливые единороги. Я же не спал всю ночь. Все думал, вспоминал, курил в форточку, ходил по квартире кругами, улыбался. Глупость несусветная, на самом деле. Как будто речь шла не о разовом перепихоне, а о чем-то более серьезном.

Я, наверное, втрескался в Вика по уши, но не так, как влюбляются в того, с кем хотят вместе жить, а как влюбляются в какую-нибудь суперзвезду или актера. Смотри, но не трогай – такая схема. Но у меня-то было преимущество: глядя на Вика, я мог вспомнить, как пахнет его кожа (теплом и одеколоном), какие на ощупь его волосы (жесткие из-за геля), какой у него член (восхитительный) и как он коротко стонет и вздрагивает всем телом, когда кончает (что тоже восхитительно).

Увидев мою улыбку, Вик нахмурился: не знаю, может, опасался, что я начну разговор на тему «Ма-а-асик, а ты почему мне не позвонил? Я жда-а-ал». Разумеется, ничего такого я делать не собирался: все с той же широкой улыбкой, от которой болели щеки, поздоровался, приподнял повыше системник и попросил Вика пустить меня на его кресло.

Тот вздохнул с явным облегчением, встал и даже руку мне протянул. Во рту стало горько, но я тут же приказал себе встряхнуться.

Я же ничего не ждал, ни на что не надеялся.

Ну разве что немного, хоть и сам себе в этом не хотел признаваться.

Все с тем же ощущением воткнутого в спину меча я поменял Вику системник и вымелся из кабинета. Уже за дверью ехидно спросил себя, на что я рассчитывал. На второе свидание? На секс? На то, что Вик хотя бы смутится и покраснеет, как будто ему хоть немного не все равно? Я провел рукой по лицу и твердо решил, что мой принц еще впереди. Мне, как и всякой порядочной принцессе, осталось только его дождаться.

Предчувствия меня не обманули: принц (называть его номером два не поворачивался язык) появился очень скоро.

Я думаю об этом сейчас, пока вытираюсь после душа, переглядываясь с Виком, пока иду на кухню, привычно уворачиваясь от черного мехового клубка ненависти – огромного мейнкуна Артура по кличке Харон. Думаю об этом, когда захожу на кухню и вижу Артура: невозмутимо пьющего чай, как будто плевать он хотел и на меня, и на Вика, и на то, что произошло в душе только что. И на то, что меня не было неделю, вообще-то.

Ладно. Со временем все наладится, и у меня сейчас на руках все карты, чтобы построить свое долбанное счастье.

Какие бы палки в колеса мне ни ставили Вик, Артур и даже Харон – когтистое дитя Сатаны.

Артура я впервые увидел спустя примерно месяц после «ночи любви» с Виком. За этот месяц я успел скрутить себя в бараний рог. Оказалось, мне довольно сложно оставаться спокойным в ситуации «поматросили и бросили». Даже если ничего серьезного не планировалось изначально. Вик меня не сторонился, и это было хуже всего: казалось, ему вообще плевать на то, что между нами произошло, как будто мы всего лишь покурили вдвоем на балконе, ей-богу.

Мы несколько раз сталкивались в лифте, пару раз у сотрудниц Вика, которых, оказывается, звали Оля и Катя, отказывалась работать база, и я был близок к тому, чтобы завести блокнот и писать там что-то вроде «Принц взглянул на меня три раза, улыбнулся один раз, вздохнул один раз. Итого пять».

________________________________________________________________________________

Цитата из фильма «Золушка» (1947 г.)

________________________________________________________________________________

А потом вдруг мой шеф пришел с очередного митинга 1 1 Митинг (meeting) – совещание на слэнге. и, рухнув в кресло, заявил:

– Ну, парни, готовьтесь.

Оторвавшись от компьютера, я нахмурился. Мой шеф был мировым мужиком. Под пятьдесят, черноглазый и черноволосый, хромающий на одну ногу – кажется, что-то врожденное, хотя я не спрашивал. Он всегда был рядом, чтобы получить втык от начальства и отвести грозу от меня и от второго сисадмина, Коли.

Единственный недостаток шефа состоял в том, что говорил он часто как будто сам с собой и крайне злился из-за того, что мы его не понимаем.