Джэки Иоки - Лучшие вещи рождены болью. Часть 1

И всё шло вроде бы хорошо. Вот только девочка не чувствовала себя дома. Не чувствовала, что они втроём стали семьёй. Может, потому что не знала, какая она должна быть эта семья. Но ей всё больше казалось, что живут они как соседи, не слишком доверяющие друг другу соседи. Она всё чаще замечала, как Томас, пожелав ей спокойной ночи, уводил жену в их спальню и запирал дверь на замок, а на следующее утро Маргарет выглядела как-то пугающе несчастно и вздрагивала от каждого резкого звука.

В такие дни Северина старалась вести себя как можно тише, не желая расстраивать приёмную мать, которая через силу ей улыбалась, накрывая стол для завтрака. И абсолютно не понимала причин этой запертой двери. Как будто она хоть раз пыталась тайком проскочить в эту комнату.

Её любопытство росло с каждой неделей всё больше и больше. Пока однажды через несколько дней после Рождества, девочка не стала свидетелем неприятной ситуации. Мистер Гудман вернулся с работы раньше обычного и увидел не развешенное белье, которое Маргарет достирала не больше десяти минут назад и отошла чтобы пару минут передохнуть и выпить воды. Он резко схватил жену за руку, злобно шипя на неё и называя ленивой приживалкой, и потащил её в сторону сарая, в котором хранились дворовые инструменты. Пробравшись через заснеженный двор к маленькому окошку в задней части сарая, Северина привстала на цыпочки и с ужасом увидела, как Томас таскает жену за волосы по полу и пинает её ногами в живот. Женщина молчала, принимая своё наказание с тихими всхлипами, и выглядела так, как будто давно уже смирилась с такой своей судьбой.

Северина же обежала сарай и распахнула дверь, врываясь внутрь и пытаясь оттолкнуть мистера Гудмана. Но что она могла сделать против взрослого мужчины? Он только посмеялся и играючи отшвырнул девочку от себя.

– Ещё раз ты сунешься куда не следует, и твоё наказание не ограничится днём взаперти на чердаке. Поняла меня? – злые глаза Томаса пригвоздили Северину к грязному полу, куда она упала, не сумев устоять на ногах. – Я научу вас быть благодарными и заботиться о том, что вам дают.

А уже буквально через пару часов мистер Гудман вёл себя как ни в чём не бывало, снова став порядочным главой семьи. Северина была ещё больше сбита с толку, когда он пришёл к ней в комнату, узнать как у неё дела в школе и как продвигается изучение компьютера.

С тех пор девочка стала его сторониться, ещё больше углубляясь в виртуальный мир и стараясь лишний раз не высовываться. Но такому человеку как Томас было проще простого найти повод поиздеваться и над женой, и над дочерью, чем он время от времени себя и развлекал.

Один раз Северина даже сбежала из дома, сложив в маленький школьный рюкзак самое необходимое, потому что жить так становилось невыносимо и страшно. Но полицейские, которых отправил на её поиски глава местной пожарной службы, быстро вернули её обратно, а рассказу о жестоком обращении с ней и Маргарет никто не поверил, потому что Томас Гудман был одним из самых приличных людей в городе, а его жена упорно молчала, не подтверждая слова Северины. В тот же день Томас избил девочку так сильно, что ему пришлось на две недели закрыть её дома, сославшись на болезнь после целого дня, проведённого ею на улице во время побега, чтобы никто не увидел её налитых кровью синяков и гематом.

Так прошло ещё два года, пока однажды Маргарет Гудман не покончила с собой.

На следующее утро, когда будильник зазвонил ровно в пять утра, Хантер проснулся с болью в спине от неудобного дивана, на котором спал, и стойким ощущением того, что вчерашний вечер ему просто приснился, привиделся, показался. Да что угодно. Слишком неправдоподобно было всё, что произошло на аллее. Но чувство, что всё не так уж и плохо, навеянное на него песней и незнакомкой, плотно засело где-то внутри, поэтому, собираясь на утреннюю пробежку, он уже не так негативно воспринимал окружающую его обстановку и даже поздоровался на лестнице с соседом, который судя по внешнему виду только возвращался домой с какой-то пьяной тусовки.

Выйдя на улицу, он глубоко вдохнул предрассветный воздух и побежал. Сначала медленно, а потом постепенно ускоряясь. Дорога до океана заняла не больше пятнадцати минут, за которые он успел хорошо размяться, а солнце только-только начало показывать свои лучи из-за линии горизонта, подкрашивая небо и волны нежно-розовыми и золотыми оттенками. Пробежав ещё сотню метров по бетонной дорожке вдоль пустынного в это время пляжа, Хантер спрыгнул на песок, завидев вдалеке так любимые им турники и брусья. Было совсем не важно, что теперь он жил в другом месте, что ему предстоит заниматься совершенно другими вещами – от этой своей привычки он отказываться не собирался.

Скинув лёгкую олимпийку и оставшись в одних штанах и тонкой белой борцовке, парень запрыгнул на турник, с удовольствием ощущая, как вытягивается спина, а боль постепенно уходит. Вокруг не было ни души, и только большие чайки степенно выхаживали по песку и то и дело ныряли в него клювами, выуживая объедки, оставленные туристами.

На выполнение базового набора упражнений ушло минут сорок, за которые солнце уже встало достаточно высоко и постепенно начало припекать. Спрыгнув на песок, Хантер упёрся ладонями в слегка согнутые колени, пытаясь выровнять дыхание и дать забитым мышцам немного отдыха, и тут же охнул, чуть не упав вперёд, когда получил весьма ощутимый толчок в спину. А в следующую секунду прямо над его головой огромный пёс, весивший не меньше тридцати килограмм, на лету поймал чайку, смыкая на ней свои длинные белые клыки, и приземлился мощными лапами на песок чуть впереди, прижимая к земле едва трепыхающуюся птицу.

– Вождь, ко мне!

Хантер даже подпрыгнул от раздавшегося прямо за его спиной строгого женского голоса, а собака, виновато понурив голову и выпустив свою добычу, поплелась к хозяйке, тут же усаживаясь у её ног.

– Чёрт, извини. Он отлично выдрессирован. Но когда дело доходит до чаек, становится просто неуправляемым.

– Может, тогда не стоит гулять с ним по пляжу? – Хантер прищурился от яркого солнца, ударившего в лицо, когда он обернулся, но его глаза буквально сразу же раскрылись от удивления, стоило ему увидеть, кому принадлежал огромный голубой питбуль, использовавший его спину в качестве трамплина.

– Думаю, я буду сама решать, где мне с ним гулять, – тут же ощетинилась Алесса Шепард, скрещивая на груди руки, покрытые тонкими цветными татуировками, оплетающими её плечи и предплечья. – К тому же в это время здесь обычно никого нет.

– Ну, теперь в это время здесь буду я, – усмехнулся Хантер, а полные губы девушки презрительно поджались, пока они сверлили друг друга взглядами. Но потом Алесса просто прошла мимо, обходя его стороной. Клацнув зубами, питбуль затрусил за ней.