Светлана Васильева - Клуша

Смуглый красавец не обнимал ее за талию в Арабских Эмиратах. Рядом с фотографией ее ног не красовались вытянутые ноги побольше в дырявых носках. И фотографий детей тоже не было. Клава незаметно для себя улыбнулась. Что же, теперь она будет куда меньше бояться предстоящей встречи.

Напоследок Клава все-таки вспомнила, зачем брала телефон в руки, и скачала первое попавшееся приложение для изучения английского языка. Бегло просмотрев меню, она тут же закрыла его и отправилась на кухню, в поисках, чем бы перекусить.

Мария Васильевна всегда была женщиной дородной, так что Клава не сомневалась, что годам к сорока будет выглядеть как мать. От того становилось еще горше. А чем горше, тем аппетит лучше.

Кстати… Клава встрепенулась и посмотрела на часы. Без пятнадцати пять. Через пятнадцать минут мама уже будет дома. Клава заметалась по кухне. За это время только яичницу можно пожарить. И опять выслушивать нотации, что она даже готовить не умеет, только яичницу и жарит, а яйца, между прочим, дорогие. Клава все же по-быстрому разбила шесть яиц, добавила немного молока, муки, щепотку соли. Пока грелась сковорода. Клава яростно смешивала все это в одну пышную однородную массу. В конце добавила немного мелко нарубленных помидорчиков. А в самом конце, когда уже вылила массу на сковороду, закинула сверху зеленый лук и накрыла омлет крышкой.

***

Мать всегда возвращалась точно по расписанию. Учительница математики в школе, она любила точность и ценила пунктуальность. А в школе ценили ее. “Всю себя детям", “Как же Клаве повезло с матерью". Всякий раз, когда Клава слышала подобные разговоры, только пожимала плечами.

“Да уж, повезло"

– Опять яичница? – спросила Мария Васильевна, едва переступив порог.

– А мне нравится, – заявила Клава. Мама не ответила. Скинула бежевый, который носила уже пятнадцать лет, плащ, бросила на коридорный стул тяжелую сумку, прошла на кухню.

По взгляду матери Клава поняла, что мама заметила пустую раковину и чуть смягчилась.

– А где Олежка? Почему не встречает бабушку? – заворковала Мария Васильевна.

– Мультики смотрит.

– Мультики? А это что? – Мария Васильевна подняла с пола крышку от кастрюли. – Ты опять дала ему крышку? Я же просила тебя этого не делать. Клавдия, сколько можно говорить, что эти крышки потом не отмоешь, что они по краям уже отбиты все. Соседи от грохота, наверное, уснуть не могут, – когда у Марии Васильевны включался режим учительницы, ее было не остановить.

– Они днем не спят, – попыталась защититься Клава, но ее маму, похоже, жалкие оправдания дочери только раззадорили.

– А ты спросила, спят они ли не спят?! – взвизгнула она так, что Клава попятилась. – Дура! Только себе и думаешь. Сама жуй свою яичницу!

Клава замерла, не понимая, что происходит. Только гулко забилось сердце.

– Еще и ребенка принесла на мою голову. Чтобы я на старости лет еще одного воспитывала.

– Но ты же и не…

– Развратница! – припечатала Мария Васильевна.

– В школе проблемы? – рискнула предположить Клава. Все-таки истерика на ровном месте выглядела странно.

– Не твое дело, – процедила Мария Васильевна и, хлопнув дверью, скрылась в своей комнате. Клава тихонько вошла на кухню, положила себе омлет в отдельную тарелку и так же тихо скользнула в детскую.

В детстве приступы ярости у матери проходили куда хуже. Клава не могла не признать, с возрастом характер смягчился. Но когда Мария Васильевна начинала кричать, самое лучшее – не лезть под руку. Исчезнуть. Раствориться. Пусть выместит злость на ком-нибудь другом. Вот только кроме Клавы, у Марии Васильевны никого другого не осталось.

– Пойдем-ка, Олежка, воздухом подышим, – сказала Клава, едва дожевала последний кусочек еды.

Олежка гулять не хотел, он хотел мультики. Но Клава постаралась одеть его как можно быстрее. Так же быстро натянула джинсы и кроссовки и выскользнула на улицу вместе с сыном.

***

Сидя на лавочке у подъезда, легко жалеть себя. Все старания пошли насмарку. Все, что Клава сделала за день – напрасно. Мама даже слова не сказала про чистоту на кухне, про постиранные занавески и плед. Все зазря. Ужасно захотелось пойти купить себе чего-нибудь, безделушку, мороженого. Или игрушку Олежке. За игрушку мама ругать не станет. Клава пошарила по карманам. Несколько мелких монет, хватит только на булочку для голубей.

– Может, – сказала Клава Олежке, – на курсы какие-нибудь записаться? Маникюр там, педикюр, или в повара пойти.

– Охаё! Бока греешь?

Клава подняла взгляд на Димку Выкова, сына директора обувного магазина. Парнишке осенью стукнуло четырнадцать лет, и он демонстрировал все прелести переходного возраста. На лице цвели прыщи, давно не стриженые темные волосы можно уже стягивать в малюсенький хвостик на затылке. Носил исключительно армейские штаны и безразмерные футболки с персонажами аниме. Если его помыть, вылечить прыщи, причесать и одеть в нормальную одежду – вышел бы приятный парень. Правда, еще пришлось бы заставить его говорить по-человечески и перестать грызть ногти, но это дело третье.

Вот и в этот раз, кожа у Димки блестела жирным блеском, как и волосы, зато на черной футболке красовался нарисованный мальчик или девочка, с яблоком в руке. За спиной мальчика таилось чудо в перьях. "Тетрадь смерти" поясняла надпись на английском.

Димка ни с кем во дворе не дружил, и вообще, после развода родителей, жил не здесь. Изредка приезжал повидать отца, а с Клавой перекидывался парой слов при случайной встрече. Иногда рекомендовал посмотреть какой-нибудь новый аниме-сериальчик, но Клава все отнекивалась недостатком времени.

Долгое время мать вовсе запрещала Димке видеться с отцом, при этом внушала, что отец его не любит. О соседской драме знал весь двор, и даже Мария Васильевна любила обсудить семейную драму с подругами и коллегами.

На Димке вся история сказалась не лучшим образом. Клаве оставалось только гадать, что за жизнь он вел со своей матерью, которая снова вышла замуж.

– Просто сижу, – сказала Клава.

– Есть сотка?

– Нет, – сказала она с чистым сердцем. Да даже если бы и была, еще не хватало помогать деньгами сыну директора магазина.

– Жаль. А чо нет?

– Я же не работаю, откуда у меня деньги?

– А чо не устроишься?

– Такой умный, череп не жмет? Думаешь, работа на дороге валяется?

– Бате вон рабы в магазин нужны, – сказал Димка, обкусывая ноготь на большом пальце.

– Спасибо, что сказал, – произнесла Клава. – Как дела в школе? – спросила она неожиданно для себя. Дима ходил в ту же школу, где преподавала Мария Васильевна. Чуть далековато от дома, зато хорошая.

Димка замер от удивления.

– Нормально, – ответил он. – А что?