Ольга Распутняя - На грани света и тени. Книга 1

Вероника про себя улыбнулась. Матвей был кем-то вроде промежуточного звена между чудаком и добровольным изгнанником. Он, насколько могла судить Вероника, был из вполне обеспеченной семьи, но просто ненавидел «всех этих высокомерных придурков» из их школы, не беспокоился насчет своего статуса и пренебрегал деньгами. Он носил потертую одежду из секонд-хенда в лучших традициях хиппи, набил татуировку даже раньше Вадима Вакулы, презирал классовое неравенство и совершенно плевал на то, кто что о нем думает. В школе он сидел в одиночестве за последней партой, снисходительно разглядывал своих одноклассников и откровенно насмехался над их напыщенностью. Своим добровольным отречением он непринужденно придал образу изгоя ореол романтичного бунтарства.

Матвей тусовался с ребятами из обычной, государственной школы по стройкам и подворотням, много курил, играл на гитаре, сочинял песни и предавался разным другим причудам. Однажды на уроке литературы, когда все читали наизусть стихи Лермонтова, он заявил, что в них слишком много надрыва, и вместо этого продекламировал несколько четверостиший собственного сочинения. Что-то о том, как хороша жизнь до тех пор, пока не узнаешь ее. Никто из парней в классе не решался его трогать, потому что ему было так откровенно наплевать на них, что даже им становилось неловко. Девчонки между собой насмешливо именовали его фриком, а втайне мечтали о том, чтобы с ним переспать, ведь он был такой необузданно-загадочный.

– Не понимаю, и что ты в них находишь? – недоуменно спросила Вероника. Ее настроение ничуть не улучшилось. – Я терпеть не могу ни нашу школу, ни одноклассников. Я бы с удовольствием перевелась в обычную школу, если бы можно было.

– Зачем же? – удивился Матвей. – Я вот ни за что бы не упустил возможности там находиться. Это же прямо как в каком-то фантасмагорическом театре – все играют строго отведенную роль, причем настолько четко и слаженно, как будто репетируют ее с рождения. А самое интересное, каждый искренне считает, что его роль там главенствующая, а все остальные – лишь куклы в их собственном спектакле. Тебя это не забавляет?

Нет, ее это ни капли не забавляло. Но это был их первый разговор не о домашнем задании, погоде и музыкальной школе, так что Вероника ухватилась за эту возможность.

– Вообще-то, не особо, – искренне ответила она – упрямая честность не позволяла ей играючи делать вид, что она его понимает. – Знаешь, я не слишком наслаждаюсь тем, что вокруг меня все носят маски. Когда мне говорят, что я сегодня хорошо выгляжу, мне хотелось бы быть уверенной в том, что именно это они и подразумевают.

– Когда тебя что-то раздражает, просто слепи из этого то, что тебе нравится, – глубокомысленно сказал Матвей. – Я вот как могу наслаждаюсь тем, что разгадываю двусмысленности. Серьезно, ты только вдумайся – никто на самом деле не говорит того, что думает на самом деле. Обычно все пытаются спрятать поглубже свои худшие качества, а там выставляют их напоказ. Самым главным становится тот, кто делает это наиболее изворотливо, буквально вылепив из них свой образ.

– Это ты о Воронцовой? – Вероника пожала плечами. – Я всегда поражалась этому – чем больше она плюет всем в лицо, тем больше к ней липнут, прося добавки. Даже те, кто ее ненавидят, ищут ее расположения. Как по мне, это глупо.

В это время она украдкой разглядывала его профиль: вздернутый заостренный нос, маленькая родинка на подбородке, едва видневшиеся над губой рыжеватые штрихи…

– А как по мне, вполне объяснимо. Я всегда считал, что самое большое искусство – добиться расположения того, кого ты терпеть не можешь, и, главное, того, кто терпеть не может тебя. Слишком легко заинтересовать человека, которому ты и так нравишься.

– Значит, следуя твоей логике, раз ты не любишь таких, как Стелла, то тем интереснее тебе им понравиться? – этот вопрос Вероника задала до такой степени небрежно, что испугалась, как бы Матвей не догадался о его подоплеке.

Матвей пожал плечами, и зонтик над их головами подпрыгнул.

– Да, пожалуй. Но мне просто жаль тратить на это силы. Я на самом деле очень ленив. К тому же меня слишком воротит от стерв.

– И все равно я не понимаю, – подавив затаенное удовлетворение, вызванное этими словами, сказала Вероника. – Разве в обычной школе, где у тебя столько друзей, не происходит все то же самое?

– Если смотреть поверхностно, то абсолютно везде происходит то же самое. И все-таки те, у кого нет денег, более заурядны. И знаешь, почему? – Он так спешил развить эту мысль, что не дождался ее ответа. – Потому что слишком много времени у них уходит на решение того, как выжить. Ну, заработать на еду, наскрести денег на поступление и так далее. А вот у детей богатеньких родителей времени уйма. Им совершенно нечего делать, поэтому они занимаются тем, что копаются в себе и других, извращаясь в различных чертах характера, как в игре в пинг-понг.

– Значит, ты думаешь, что бедняки вроде как лишены индивидуальности? – резко спросила Вероника. Почему-то ей показалось, что это камень в ее огород.

– Я этого не говорил! – возразил Матвей. – Просто у них нет возможности ее сформировать. У богачей все выражено как-то… ярче. Знаешь такую фразу: «Сначала нужно спасти людей от нищеты моральной, и…

– …и лишь тогда можно будет спасти их от нищеты духовной», – перебила его Вероника. – Да-да, я тоже читала «Коллекционера». И главная героиня показалась мне не менее странной, чем тот псих, который запер ее в подвале. А знаешь, ты рассуждаешь тоже очень странно.

– Правда? Я польщен. Как пела Мелани Мартинес: «Все лучшие люди – безумцы».

– О, мне… мне очень нравится эта песня, – взволнованно сказала Вероника. – Я даже хотела исполнять ее на конкурсе в этом году, но Альбина сказала, что это будет не самый выигрышный вариант.

«А вдруг Матвей подумает, будто я ляпнула это только чтобы понравиться ему!» Но он заинтересованно посмотрел на нее своими искристо-зелеными, как буковые листья, глазами. Вероника заметила в них несколько коричневых крапинок.

– Правда? А мне кажется, что это было бы круто. Но, если позволишь, тебе подошло бы что-то более… проникновенное. – Он на несколько минут задумался, подбирая слова. – Такое, чтобы за душу взяло. Мне кажется, в тебе есть эта… нотка влияния. Жалко будет растрачивать ее. Ничего в этой жизни не должно пропадать зря.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.