Мэгги Дэвис - Грешные желания

— Боже мой, я уже достаточно встревожена! Убили моего пса, на веранде моего дома устроили кровавое жертвоприношение, явно нацеленное против меня, а не Эскудеро. Я в этом не сомневаюсь. — Они стояли под палящим солнцем, но Габи чувствовала дрожь во всем теле. — Ты же сам просил связаться с тобой, если еще что-нибудь произойдет!

— А что еще случилось? — Он нахмурился.

— Кто-то по-прежнему преследует меня. Все тот же черный лимузин. Только теперь автомобиль больше не паркуется на противоположной стороне улицы, когда я выхожу с работы. Теперь он следует за мной по дороге домой. Кто бы это ни был, они знают, что их слежка не укрылась от меня. Когда я сворачиваю на Палм-Айленд, лимузин проезжает мимо. Они ни разу не следовали за мной до дома.

— Та же машина? Вы уверены?

— Да, уверена. — Новая дрожь прошла по ее телу. Разве спутаешь длинный «Кадиллак» с тонированными стеклами! — Они действуют осторожно, держатся на некотором расстоянии. У меня ни разу не было возможности рассмотреть регистрационные номера. Кроме того, — проговорила она с некоторой нерешительностью, — все те же проблемы дома. — Габи чувствовала себя глупо, болтая о таких вещах средь бела дня. Оставалось надеяться, что Дэвид ей верит. — Позапрошлой ночью меня вновь разбудил шум, похожий на барабанную дробь. Я еле удержалась, чтобы не выскочить на улицу.

Дэвид задумчиво разглядывал девушку. Потом он сжал ее руку в огромной ладони и быстро повлек за собой по тротуару.

— Мисс Габриэль, не думаю, что визит к жрице многое прояснит для вас. Не забывайте, что вы посторонняя. Вы не верите в такие вещи.

— Но, Дэвид, ты же говорил, что нашел кого-то!

— О да, я кое-кого нашел. Не так уж трудно отыскать жрицу в Майами. Однако я думаю, — произнес он растянуто, — вряд ли вам поможет жрица. Подобные странности не случаются с хорошенькими юными леди, которые… — Он окинул многозначительным взглядом дорогой костюм Габи и ее новую стильную стрижку, — …которые проживают на Палм-Айленд, имеют богатых, влиятельных друзей и работают в крупной газете.

Габи едва поспевала за Дэвидом.

— Но кто-то явился в мой дом, убил мою собаку и до такой степени напугал мать, что ее пришлось поместить в больницу. Не знаю, почему это произошло, но собираюсь непременно выяснить. На полицию, похоже, не стоит рассчитывать. — Габи на секунду задумалась. — Дэвид, эта жрица, она… нам, надеюсь, никого не придется убивать? Если кому-нибудь вздумается принести в жертву животное, я не уверена, что смогу выдержать это!

— Нет, ничего такого не будет. Мы идем лишь для того, чтобы задать несколько вопросов.

Однако Габи заставила его остановиться.

— Тебе никогда не приходила в голову мысль, что кто-то просто пытается запугать меня? А что, если кто-нибудь записал на магнитофон барабанную дробь и спрятал аппаратуру в стене моего дома, чтобы добиться такого эффекта?

Дэвид секунду помолчал.

— Нет, — пробормотал он, покачивая головой, — это не магнитофонная запись.

— Откуда ты знаешь? Предположим, это сделали те же люди, что следят за мной из черного лимузина.

— Возможно, кто-то и преследует тебя. Но в доме мы слышали нечто совсем другое.

В голосе Дэвида звучала уверенность, и Габи тяжело вздохнула.

— Ну ладно, — сказала она, — давай навестим эту жрицу. Моя машина стоит на…

— Но мы уже пришли.

Они остановились перед входом в небольшое помещение, лепившееся между страховой конторой с вывеской, начертанной по-испански, и крошечной ювелирной лавкой. Дэвид провел ее через узкий коридор, они поднялись по лестнице и уперлись в дверь. Дэвид вошел без стука, Габи проследовала за ним и оказалась в маленькой комнатке с несколькими пластиковыми стульями и низким столиком, на котором были разбросаны старые номера журналов. Обстановка напоминала запущенную приемную дантиста.

— Нам следует позвонить или что-то еще? — шепотом спросила Габи. От ее обоняния не ускользнул легкий знакомый аромат специй и курений, запах тяжелой тропической пищи.

Дэвид подтолкнул ее вперед себя.

— Думаю, ялоха нас ждет.

После залитой солнечным светом улицы во внутренней комнате было непривычно темно. Габи потребовалось несколько минут, чтобы привыкнуть к скудному освещению. Наконец, приспособившись, она разглядела, что одна из стен комнаты от пола до потолка завешана шелковыми цветами, кусочками фольги, мерцавшими, точно осколки зеркал, рыболовными сетями, морскими раковинами и отрезами бархата и атласа красного, зеленого и фиолетового цветов, кое-где украшенного блестящей золотой бахромой. Все это напоминало языческий алтарь.

Перед стеной на красных и синих драпированных бархатом пьедесталах стояли ярко раскрашенные гипсовые статуи католических святых, большие керамические вазы, глиняные горшки и дешевые пластиковые куклы, одетые в золото и атлас. Там же лежало несколько разновидностей ножей, включая мачете, и точные копии ритуальных топоров с двумя лезвиями. На полу была расставлена керамическая посуда, наполненная всевозможными кондитерскими изделиями, и корзины с тропическими фруктами — ананасами, плодами манго, гуавы, папайи, красными, зелеными и желтыми бананами и изрядным количеством кокосов. Рядом с корзинами помещались три огромных примитивных барабана, украшенные черными символами. Сквозь драпировку из атласа и бархата, фольгу, искусственные цветы и ряд статуй мерцали огоньки сотен свечей.

Габи стояла, будто прикованная к месту. Их преследовали все те же навязчивые запахи: к густому сладковатому аромату тропических цветов примешивались запахи пряностей, чеснока, сигарного дыма и крепкого рома.

В комнате было не только темно, но и удушающе жарко. Здесь отсутствовали окна, как, очевидно, и кондиционеры. Звенящая темнота, загроможденное помещение, мириады крошечных свечных огоньков и удушливая жара — все это вызвало у Га-би головокружение и зловещий трепет внизу ее живота.

— Ялоха, — шепнул ей на ухо Дэвид.

Маленькая фигурка, тихая и неподвижная, так что Габи приняла ее сначала за одну из статуй, внезапно покачала головой. Удивительно малорослая чернокожая женщина в алом платье из великолепного шелка, украшенном тяжелыми гирляндами кружев, и зеленом атласном платке на голове, по-африкански завязанном спереди узлом, оказалась жрицей этого храма. Габи никогда прежде не видела таких черных глазок, как те, что блестели на личике с чуть крючковатым носом.

— Мисс Габриэль, это сеньора Иби Гобуо. — В тишине голос Дэвида прозвучал неестественно громко. — Не называйте ее сантерой. Это африканская жрица. Зовите ее ялоха, как я сказал.

Маленькая фигурка продолжала оставаться неподвижной.

— Теперь, — объяснил Дэвид, — мы должны убедиться, что она желает говорить с нами.