Мэгги Дэвис - Грешные желания

Габи не собиралась обсуждать подобные вещи.

— Юпитер мне помогает. В конце концов, я же не могу постоянно присматривать за мамой, особенно посреди ночи, когда она бродит по дому со стаканом в руке и крутит старые пластинки Фрэнка Синатры. Мне же тоже хочется иногда поспать!

— Габи, она не в состоянии позаботиться о себе, оставаясь одна.

— Днем она не одна, — напомнила ему Габи. — Здесь Ангел и Елена.

Мать и сын Эскудеро жили в квартирке над гаражом Кольеров. Елена помогала по дому нескольким семьям, живущим по соседству на Палм-Айленд, а ее сын Ангел работал садовником.

— Эти чертовы кубинцы, — с раздражением произнес Додд. — Ваш газон не подстригали уже несколько недель. И раз уж мы заговорили об этом, именно Ангел скорее всего снабжает твою мать выпивкой.

— Откуда тебе знать! — Габи всегда спорила с ним на эту тему. Додд считал, что Эскудеро должны платить за жилье. А если это им не под силу, квартиру нужно предоставить кому-нибудь, кто мог бы это делать.

— Они приносят здесь такую же пользу, как и твой дряхлый пес. Что, кстати, выводит нас на другую тему. Габи, тебе это не понравится, но должен напомнить, что жить в старом доме становится небезопасно! В сущности, нынче в любой части Майами опасно жить прямо у берега.

Габи неожиданно почувствовала непреодолимую усталость.

— Пожалуйста, Додд, у меня был… — Она прикусила язык как раз вовремя. Разве можно было словами описать минувший день? — Может быть, мы обсудим это как-нибудь в другой раз?

Додд взял ее за плечи и повернул лицом к себе.

— Габи, я говорю серьезно. — Его суровое лицо не оставляло в этом никаких сомнений. — На побережье совершена серия грабежей, когда вооруженные банды подгоняли моторные лодки к частным причалам, врывались в дома и обчищали их. Это напоминало военную операцию. Ты даже не поверишь. Они штурмовали дома, как настоящий отряд боевиков.

Габи пожала плечами.

— У нас нечего брать.

— Они же об этом не знают, — мрачно сказал он. — Эти головорезы ни о чем не задумываются. Они слишком накачаны наркотиками, чтобы соображать, что делают. Две одинокие женщины в уединенном месте… — Додд внезапно замолчал.

Габи ощутила прилив неожиданного страха. Грабительские нападения, как их описывал Додд, не могли проходить в современном городе, но он говорил, что Майами — это исключение из правил.

— Елена и Ангел живут неподалеку от дома, — попыталась возразить Габи. — Они вызовут полицию, если произойдет нечто подобное. К тому же, рядом с нами есть жилые дома.

— Не доверяйся кубинцам. А половина домов по соседству пустуют. — Его лицо по-прежнему выражало тревогу. — Милая, я понимаю, что тебе не хочется во все это верить, временами я сам в это не верю, но пять лет назад, когда ты уезжала, Майами был совершенно иным. Тогда сюда еще не хлынула волна этого отребья.

Габи покачала головой.

— Ох, Додд, ты несправедлив.

— Несправедлив?! При чем здесь справедливость?! — с досадой воскликнул он. — Габи, эти латиносы превратили Майами в какую-то банановую республику. Еще десяток лет, и они вытеснят настоящих американцев.

— Что с тобой случилось? — удивилась она. — Никогда не слышала, чтобы ты так говорил!

— Что со мной случилось? — Он взволнованно мерил шагами кухню. — Жил эти годы в Майами, вот что со мной случилось. И в отличие от тебя, я осознаю всю серьезность проблемы.

— Но латиноамериканцы не единственное национальное меньшинство в Майами, — запротестовала Габи. — Ты не можешь сваливать все на них. Как насчет гаитян, переселенцев с Ямайки или…

Он резко повернулся к ней лицом.

— Габи, ты можешь обвинить меня в расизме и нетерпимости, но подумай только: на нас хлынула волна беженцев, достаточно большая, чтобы затопить город такой величины. Это катастрофа для процветающего прежде Майами — хуже нашествия саранчи!

— Додд…

— Среди них высокий процент бедных и больных, — упрямо продолжал он. — Они необразованны, невежественны, продажны и суеверны. Они даже исполняют какие-то мерзкие обряды вуду!

Наступила тишина, которую нарушила Габи:

— Ты все сказал?

Он пожал плечами.

— Я и не надеялся, что ты со мной согласишься. Тебя ведь здесь не было целых пять лет!

— Додд, я ходила в школу с кубинскими детьми. Все они были из семей профессионалов, докторов и юристов. И деньги у них тоже водились.

— Ты посещала, — напомнил ей Додд, — элитную частную школу в Рэнсом-Кантри и не могла встретить там других.

— Возможно. Но и сейчас я вижу, что латиноамериканцы здесь очень неплохо обустроились. Кстати, днем я была по заданию газеты на шоу мод в одном из самых престижных латиноамериканских районов…

И тут Габи неожиданно запнулась, вспомнив эпизод, который видела в тропическом саду поместья Санта-Маринов. Он фактически подтверждал все, о чем только что говорил Додд!

Додд не придал значения ее внезапной заминке.

— Да, латиноамериканцы отлично умеют зарабатывать деньги. Я каждый день имею с ними дело. Сколачивают немыслимые состояния, работая в южноамериканском банковском деле, на экспорте-импорте, на рынке недвижимости в Майами… — Он выдержал многозначительную паузу. — И в крупнейшей во всем мире империи наркобизнеса.

Габи потеряла дар речи. Ей показалось, что Додд вложил какой-то особый смысл в последнее слово.

— Послушай, Мышка, все, что ты слышала о Майами, правда. Местный размах торговли наркотиками просто пугает. В обороте находятся миллионы долларов от торговли кокаином. К старой проблеме, как контрабандой провести наркотики, прибавилась новая: что потом делать с деньгами от их продажи.

Габи вспомнила двух латиноамериканцев, заключавших сделку под пальмами. Дрожь пробежала по ее телу.

На этот раз от Додда не ускользнула ее реакция, и он быстро произнес:

— Боже, я виноват, милая. Ты и так устала, а тут еще я со своими разговорами. Мне меньше всего хотелось напугать тебя, но, если живешь в Майами, приходится быть осторожным.

Некоторое время они молча смотрели друг на друга. Тишина влажной ночи окутала их под ярким светом лампы. Между ними было столько недосказанного, но никто не желал начинать разговор первым.

Наконец Додд вздохнул.

— Габи, в одном твоя мать права, — мягко сказал он. — Все было бы иначе, если бы ты вышла за меня замуж.

Это было не предложением, но обыкновенной констатацией факта. Как это похоже на Додда, подумала она, выходить из положения таким неуклюжим образом! Габи не была посвящена в детали женитьбы и развода Додда, но знала, что он расскажет, если она попросит. Все в нем теперь говорило о том, что он хочет и готов объясниться.

Неожиданно Габи засомневалась, желает ли она что-нибудь услышать от него. Это удивило ее. Впрочем, прошло пять лет, и теперь уже не имело особого значения, кто в кого был влюблен, а кто к кому равнодушен, тем более в восемнадцать лет.