Тина Каверина - Клянусь любить, или Выбор за мной

– Я что-то не понял… – подбоченился он. – Полина, почему не спишь?

– А ты почему? – Я уставилась на него через зеркало.

– По кочану. Ты на время смотрела?

– А ты смотрел?

– Так… – вздохнул он, направляясь ко мне. – Хватит отвечать вопросом на вопрос.

Замер позади, я тоже вздохнула и обернулась с ласковым шёпотом:

– Пашенька, я очень тебя люблю…

Он напрягся, словно заподозрил подвох (а это он и был), ухватил меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза.

– А ну-ка выкладывай, что натворила.

– Скажи, чем ты занимался? – очень тихо спросила я.

– Опять двадцать пять! Мы же договорились.

– И будет двадцать шесть, ведь ты не отвечаешь.

– Мы с тобой здесь и сейчас, какая разница?

– Большая. Ты мне ничего не рассказываешь, а это несправедливо. Я хочу знать, с кем живу.

– Всё, что нужно, тебе известно. Живёшь ты со мной, я твой муж, – мягко сказал он и наклонился. Догадываясь, что тянется за поцелуем, я приказала себе быть сильной. Не увиливала, он меня удерживал, но губы сомкнула. Углубить поцелуй у него не вышло. Я была собой довольна, а он зол. – Полина, что за дела?

– У меня дел никаких, а вот у тебя их целый вагон!

– Повторю ещё раз. Это в прошлом и неправда.

– Так в прошлом или неправда?

Мы долго смотрели друг другу в глаза. Кажется, ему очень хотелось чертыхнуться, и я испугалась возможного скандала. Не стоило так начинать разговор… Но вдруг он отстранился, покивал, мол, всё со мной понятно, и удобно устроился на кровати, подложив под голову две подушки.

– Узнать бы, кто взболтнул о моём вагоне дел. Да ведь не скажешь.

– Кто взболтнул, – почувствовав свободу, передразнила я. – У меня создалось впечатление, будто все знают намного больше меня, одна я дурочка. А то рестораны… бизнесмен он. А остальное?

– Кто всё-таки нашептал?

– Бекетов, как ты всё это заработал?!

– Лапонька, угомонись. И давай-ка спать.

Он повернулся на бок, показывая, что разговор окончен. Вот так всегда. Ничего от него не добиться, пока сам не захочет. На всякий случай я немного выждала, вдруг соизволит рассказать. Не соизволил. Недовольно вздохнув, выключила свет и пошла в постель, чтобы не разреветься от обиды.

– Ты спишь? – зашептала где-то через полчаса. – Бекетов…

– Как я должен ответить, если да?

– Не знаю… Промычать мог бы. Как люди это делают?.. О чём вы сегодня с ребятами говорили?

– Полина, спи. Если ещё что-то спросишь, я до рассвета тебя мучить буду.

Перспектива мне не понравилась, но и молчать я не могла, а муж человек слова.

– Куда собралась? – спросил он, стоило мне встать с кровати.

– Гулять, от греха подальше, – запахнула я халат.

– Долго не броди.

– Как прикажете. – И дурашливо откланялась.

В гостиной перед телевизором сидел опричник.

– Костя, ты чего здесь? – испугалась я. Это было странным зрелищем… Я стояла в дверном проёме, вокруг темнота, только экран мигал от переключения каналов. Костик сидел ровно, не шевелился. – Костя… – заскулила я.

– А? – Он резко обернулся, я вздрогнула. – Ты чего тут?

– Я «чего»? Это я тебя спрашиваю…

– Дела, Полина, дела… – отмахнулся он и вновь уставился на экран.

– У всех дела! – держась за сердце, разозлилась я. – Одна я сиротой… – Взмахнула руками, огляделась, не зная, куда податься, и пошла на террасу позади дома. Дождя сегодня не было.

Дверь, ведущую в сад, запереть не забыли. Повернув нижний замок, я её распахнула, раздался звон колокольчиков. «Они же звонят», – осенило меня, и я почувствовала себя дурой. Разумеется, звонят. Закрыла дверь, после открыла, вслушиваясь, и снова закрыла. На террасу выходить расхотелось.

Пашка мне вчера соврал, никакие это были не колокольчики. А что тогда? Он топтался у подвала… Сапоги искал? Какие к чёрту сапоги? Что за чушь?

Как по заказу, лунный свет упал на подвальную дверь. Она никогда не запиралась, верее, мы не запирали, а сейчас там почему-то торчал ключ. Без брелока, просто ключ. Я даже подумать не успела, стоит ли туда лезть, а ладони стали влажными от волнения и внутри всё противно сжалось.

– Чёрт побери, Бекетов!

На всякий случай я проверила Костика. Он также пялился на экран, ничего вокруг не замечая. После постояла у лестницы, рассматривая второй этаж. Пашка вроде не выходил.

– Я тебя побью! – пригрозила ему и в полуобморочном состоянии вернулась к подвалу, повернула не пойми откуда взявшийся ключ.

Руки дрожали, а сердце трепыхалось, как никогда прежде. Казалось, звук щелчка услышал весь дом. Я выждала, но никто не мчался меня останавливать.

– Точно побью…

Дверь открыла, торопливо вошла и прикрыла её за собой. Темнота была такая, что двигаться пришлось наощупь. Спускалась я, держась за стену, кое-как преодолела лестницу, вытянула руку и нащупала шкаф высотой чуть ниже меня. Обрадовалась, выдвинула ящик и тут что-то звякнуло. Господи… Прямо как вчера, но на этот раз очень громко, словно над ухом. Я вцепилась в шкаф, напрочь забыв о фонаре. Не дышала, не моргала, срослась с мебелью и таращила глаза в темноту.

«Если не двигаюсь – значит меня нет, – убеждала себя. – Только как наверх вернуться?»

Я тоненько запищала. Подумала заорать, но сползла на пол, потому что к звяканью добавилось мычание, но не моё.

Соображала в тот момент я крайне плохо. По ощущениям всё замедлилось, кроме звяканья и непонятного мычания. Путь наверх казался чем-то нереальным. Упокоиться в подвале мне не хотелось, а казалось, это произойдёт с минуты на минуту… И в приближении неминуемого конца сердце совершило невероятный скачок.

Решив в ужасе, будь что будет, уж лучше заорать и пусть со мной разбирается муж, чем оставаться тут, я разинула рот, но крика не получилось. Зато на четвереньках я двинулась к лестнице, только существу в подвале это однозначно не понравилось. Звуки усилились, подгоняя меня двигаться шустрее. Я перебирала ногами, руками, но на полпути вдруг подумала: «Надо вернуться. Надо, иначе ничего не узнать…»

– Идиотизм, – прорыдала в плечо, после чего вскочила и побежала вниз.

«Надо, надо!»

Чуть не навернулась на последней ступеньке, вцепилась в шкаф, достала чёртов фонарь и спешно от стены до стены осветила подвал, но в любой момент готовилась удрать.

Винный стеллаж, бильярдный стол, барная стойка… Глаза я таращила так, что напряжение передалось на лоб. Направила луч влево, обратно к бильярду, и впала в ступор. Снова звякнуло, некто замычал.

Синие джинсы, тёмная футболка и вытянутые над головой руки… Турник Паша ставил при мне и точно не для того, чтобы подвешивать какого-то мужика, но он тут был. Запястья в наручниках, а между намотана цепь. Он жмурился и мычал, дернул руками, цепь звякнула.