Татьяна Иванько - В стране слепых я слишком зрячий, или Королевство кривых… Книга 1. Испытания. Том 1

Теперь я бродил по кривоватым улицам города в надежде встретить ту самую девушку, всякий раз удивляясь, что она делает здесь, такая чудесная красавица. И как вообще могла родиться здесь со всей своей нездешней красотой и прелестью. И я полюбил Кировск за то, что он маленький. А потому здесь все были на виду, и я быстро понял, где живёт моя Шемаханская царица, куда она ходит, где можно спрятаться в кустах или в телефонной будке, в магазине, чтобы увидеть её. Чтобы видеть её каждый день.

Довольно скоро я узнал и её имя: Катя, ну, то есть Екатерина, конечно, Соболева, она оказалась на три года старше меня, когда я увидел её в первый раз, ей было пятнадцать, а мне двенадцать лет. Но будь она старше и на тридцать три года, она не стала бы для меня менее привлекательной. Я узнал, что она уезжала из Кировска учиться в балетном училище в моём родном Ленинграде, но заболела, и пришлось вернуться, это было за полгода до того, как в Кировск переехали мы. Мне показалось, что это судьба, ведь если бы и она и мы остались в Ленинграде, мы могли бы не встретиться… Или наоборот, и в Ленинграде встретились бы, то есть в любом случае, как я считал и считаю, но мы должны были встретиться.

Я не знал, замечает ли она меня, я надеялся, что нет, и прятался, я не хотел, чтобы она считала меня дурачком, глазеющим на неё, таких, облоухих, было полно, кто провожал её взглядами. Она не обращала внимания, привыкла, должно быть. А я должен был выждать, пока я вырасту хотя бы, чтобы осмелиться подойти к ней. В своих стараниях подрасти, я занялся всеми доступными видами спорта, от бокса до самбо, очень хотелось заниматься каратэ, но его вдруг запретили и наш тренер по самбо под большим секретом показывал нам иногда приёмы.

Когда же я узнал, что она взяла вести кружок бальных танцев, то промучился целый год, между желанием немедленно записаться туда и стеснением, что надо мной станут насмехаться, тем более что я уже заслужил себе среди сверстников репутацию авторитетного парня. Но подвернулся неожиданный и удачный случай: Света Морозова, комсорг нашего 9 «а» класса, с которой мы сидели за одной партой уже года три, и даже, можно сказать, дружили, попросила меня пойти с ней, составить ей пару, и организовать других парней тоже.

Я обрадовался, пошёл сам и привёл парней, надавив своим авторитетом, который заслуживал в драках и интригах, а они сделали меня настоящим стратегом. Это понять может только тот, кто бывал новичком в маленьком сплочённом и душном коллективе, какой представлял вначале мой класс, потом наша улица, а после и половина города, потому что второй половиной управляли или пытались управлять вчерашние выходцы из деревень. И вот мы пришли на первое занятие, все, кроме меня, шпана шпаной. Это я, ленинградский мальчик, знал, что нужно на такие занятия надеть, какую футболку, гольфы, тренировочные штаны, балетки я бы тоже надел, но в Кировске их купить было негде, не купить было даже чешки не то, что моего 44-го размера, но и детских, за ними ездили в область, так что я надел кеды, а под них белые носки, чтобы возможно было снять и быть как в балетках. Но я напрасно беспокоился, мне выдали старые туфли, что переносило до меня не одно поколение клубных танцоров, и эти казённые башмаки были мягкими, уже давно растоптанными, а потому очень удобными.

Наша компания парней была, конечно, комична, но прекраснейшая Екатерина Сергеевна и бровью не повела. Оглядела нас, охламонов, и грациозно кивнув, сказала:

– Что же, молодые люди, очень рада пополнению наших рядов. Прошу к станку…

Для всех, кроме меня это было неожиданностью, я в отличие от всех, отлично знал, что прежде чем встать в пары, танцоры очень долго учатся правильно владеть своими телом, разминаются, и всё это называется «станок». Словом, к третьему занятию в кружке осталось двое парней, я и ещё один Илюшка Фролкин, тощий чудик, у которого кадык был больше носа, но голос при этом хлипкий и тихий, как это ни странно, и на что ему был в таком случае этот огромный кадык, непонятно.

Немного позже я, правда, уговорил одного из своих приятелей Валеру Вьюгина, которого все называли Лётчик, не только потому, что он был полным тёзкой Валерия Палыча Чкалова, но и потому что в детстве бегал в лётном шлеме и мечтал стать лётчиком. Мечты его давно поменялись, а прозвище осталось, потому что почти у всех они были, кроме меня. Но незачем придумывать прозвище человеку по имени Платон Олейник. Я своего имени не стеснялся, в ленинградской школе никто и не думал меня дразнить, здесь же, в Кировске, первому же шутнику я без предупреждений расквасил нос, за что был вызван к директору, но зато своё гордое имя отстоял.

Так что благодаря мне и Лётчику, и совсем немного Илюшке, кружок танцев стал процветать, мы даже выступали на городских праздниках, посвящённых дню 7-го Ноября, 1-го Мая, на Новый год, горожанам очень нравился наш ансамбль «Семицвет», а вскоре в него стали вливаться мальчики и девочки помладше, в том числе и моя сестра Таня, её подружки и даже, кажется, какие-то мальчишки из их класса. А саму Екатерину Сергеевну стали расхваливать, присуждать грамоты, и даже писать о ней в местной прессе. Наша же мама и писала. Так что благодаря мне отчасти, Катя стала неплохо зарабатывать, а поначалу этот кружок был ей навязан деканатом пединститута, в котором она училась заочно. Так я стал для Кати, или пока ещё Екатерины Сергеевны, нечужим человеком, хотя она этого ещё не знала.

А потом начался десятый класс, когда я с ужасом думал, что вот я поступлю и уеду, и когда же увижу её снова? Только будущим летом? Но, счастье, судьба благоволила мне и моей любви: Катя пришла к нам в школу на практику. И вела уроки истории целую третью четверть…

Что можно сказать? Я был счастлив. Но я боялся даже думать о будущем. Я был круглым отличником с первого класса, и история была профилирующим предметом на журфаке, поэтому я знал её лучше самой Кати, потому что она, как я понял, училась с ленцой, после того, как карьера балерины не задалась, она утратила вдохновение овладевать какой-либо профессией. И пединститут, и заочное обучение и были выбраны только ради диплома.

– И куда ты с ним после? – спросил я её уже, когда мы стали вести эти разговоры. – В школу же не пойдёшь?

– Конечно, нет. В секретарши пойду, к какому-нибудь директору, или в райком.

– А если приставать будет?

– Не будет, – уверенно отвечала она. – Не захочу, никто не пристанет.

Но это позже, уже намного позже. А пока я, пользуясь знакомством, явился проводить её из клуба домой. Я знал, что за ней увивался какой-то парень, я много раз видел его, на синей «копейке», он подъезжал к дворцу пионеров, но, к счастью, далеко не каждый вечер. Вот я и воспользовался таким свободным вечером.