Айрис Джоансен - Моя голубка

Шина осторожно отпила несколько глотков виски, затем вернула стакан. Огненная жидкость заставила кровь быстрее бежать по жилам, но одновременно вывела ее из состояния чувственной эйфории, в которую погрузил ее Челлон. Краска стыда окрасила щеки девушки. Боже милосердный, что она творит? Она позволила едва знакомому мужчине распоряжаться своим телом и чувствами, как будто она одна из наложниц его гарема! Это правда, что ее карьера не позволила ей набраться опыта в любовных делах, но даже неискушенная девочка не может не понимать, что нельзя так поддаваться мужскому магнетизму Челлона. Этот человек нарушил спокойный ход ее жизни. Он оскорбил ее дядю. Он еще и похитил ее! И после всего этого она разрешает ему ласкать ее!

— Я, должно быть, сошла с ума, — прошептала Шина. Ну и пусть, уж теперь-то она пришла в себя. Она решительно вздернула подбородок и посмотрела на мужчину со всем возможным презрением. — Вас ждет лишь тюремная камера! — бросила она. — Второй раз я не поддамся вам, мистер Челлон. И если я сейчас была так инертна, то это только из-за проклятого хлороформа. Я просто ничего не соображала.

— Так, может быть, я слишком строго обошелся с теми, кто доставил тебя к самолету? — насмешливо протянул Челлон. — Я, правда, никогда не слышал, чтобы хлороформ повышал сексуальную активность. А вообще ты производила впечатление вполне пришедшей в себя.

Неожиданно над дверью вспыхнула лампочка, и Челлон быстро поднял глаза.

— Время пристегиваться, дорогая. Начинаем снижаться.

Так называемый «домик» отнюдь не был тем маленьким незатейливым сооружением из бревен, которое представляла себе Шина. Дрожа от холода, она ждала на крыльце из красного дерева, пока Челлон отпирал дверь.

Когда они поднимались к коттеджу от взлетной полосы, расположенной у подножия холма, лунный свет озарял четкие современные линии самого строения и окружавшей его просторной террасы из красного дерева, так что Шина успела его рассмотреть.

Челлон зажег свет и отопление и жестом предложил Шине войти.

— Спальни наверху, — коротко объяснил он. — Там слева столовая с кухней, а за ней — гостиная и библиотека. Привыкай, голубка, потому что это будет твоим домом на достаточно долгий срок.

Шина бросила на него убийственный взгляд, который он жизнерадостно проигнорировал. Направившись к камину, сложенному из массивных камней, он присел рядом и начал разводить огонь.

— Вижу, тебе присущ вкус к простой жизни, — ядовито заметила Шина, оглядывая просторную гостиную с ее блестящими полами из дубового паркета, устланными индийскими коврами красно-белой расцветки. Длинная бежевая кушетка с алыми подушками перед камином воплощала представление о комфорте и красоте, так же как и остальная мебель.

Когда огонь разгорелся, Челлон поднял голову и широко улыбнулся.

— Я решил, что тебе и так придется слишком ко многому привыкать, чтобы мучить еще и неустроенной жизнью. Но, конечно, если ты предпочитаешь жить проще, то тебе может понравиться мой маленький домик на Карибском побережье. Если захочешь, мы поедем туда в марте.

Кулаки Шины судорожно сжались, и она мысленно досчитала до десяти. Эти постоянные упоминания об их совместном будущем как о чем-то само собой разумеющемся просто выводили ее из себя.

— Я не хочу никуда с тобой ехать, кроме как назад в Нью-Йорк, — процедила она сквозь сжатые зубы. — Почему ты не понимаешь, что так поступать просто нельзя?

— Ты лучше подойди поближе к огню, — отозвался Челлон. Выпрямившись, он снял свою куртку на меховой подкладке и кинул на кушетку. — Температура на улице быстро понижается, а ночью ожидают снег. Я, конечно, включил отопление, но дом еще не скоро нагреется.

Как он смеет не обращать никакого внимания на ее протесты? Шина была возмущена до глубины души.

— Мне и здесь вполне удобно, — надменно ответила она, поплотнее закутываясь в плащ.

Глаза Челлона блеснули золотистым пламенем.

— Если ты не подойдешь, я сам тебя принесу, — произнес он с едва заметной угрозой в голосе. — А ведь мы уже знаем, к чему приводит любой физический контакт между нами, не правда ли?

Шина вспыхнула от смущения и прикусила губу, все еще колеблясь, не стоит ли продолжать сопротивляться.

— Шина! — Его голос резанул, как удар кнута, и она торопливо подошла.

Тепло от очага было, несомненно, приятно, но торжество в глазах Челлона испортило все удовольствие.

— Не надейся, что я позволю тебе мне приказывать, — сердито сказала Шина. — Просто я поняла, что все-таки замерзла.

— Да, конечно, — серьезно сказал Челлон, но в глазах все еще прыгали чертики, — Как удачно для меня, что ты переменила свое решение!

Шина мрачно посмотрела на него и демонстративно повернулась спиной, протянув руки к огню.

В его голосе все еще звучала легкая насмешка, когда он сказал:

— Подожди пока здесь и погрейся, а я пойду посмотрю, что делается на кухне. Продуктов должно быть достаточно. Я посылал сюда человека несколько дней назад, чтобы он все подготовил.

— Можешь не волноваться, — холодно ответила Шина. — Я не голодна.

— Ты не можешь не быть голодной, — возразил Челлон, уже с некоторым нетерпением в голосе. — Мне известно, что ты никогда не ешь перед выступлением. Это значит, что у тебя не было во рту ни крошки со вчерашнего обеда, а сейчас уже четыре часа утра.

Есть ли хоть что-то, чего этот человек не знает о ней? Ну что ж, ей доставит огромное удовольствие видеть, как этот самоуверенный мистер Челлон наконец ошибется в своих планах. Шина повернулась к нему.

— И тем не менее, я не голодна, — твердо сказала она, получая несомненное удовольствие от вида его нахмуренного лица.

— Да мне безразлично, хочешь ты есть или нет, — закричал он, оглядывая ее хрупкую, тоненькую фигурку. — Ты все равно будешь есть! Тебя же может ветром унести! А я не хочу, чтобы ты заболела.

— Уж конечно, это было бы очень досадно для тебя, — уколола его Шина. — Тогда на твоей совести будет не только похищение, но и убийство! Так вот, иди к черту, Рэнд Челлон! Ты не сможешь заставить меня есть.

Глаза Челлона засверкали безумным гневом.

— Упрямая маленькая дурочка! Ты действительно готова уморить себя голодом, только чтобы отомстить мне? Ты что, настолько завидуешь своему брату с его бессмысленной мученической смертью, что готова последовать его примеру?

Шина отступила, не сводя с него потрясенного взгляда. Она чувствовала себя так, как если бы он ударил ее, настолько жестоки были его слова. На лице Челлона отразилось раскаяние, и он быстро шагнул к ней.

—Шина!.. — начал он совсем другим тоном.

— Нет! — закричала она, как безумная. — Нет!

Ничего не соображая, Шина бросилась к входной двери. Она слышала, как Челлон взволнованно звал ее по имени, но она уже пробежала через террасу из красного дерева и сбежала вниз по ступенькам. Теперь она даже не чувствовала пронизывающего холода, хотя смутно ощущала, как ледяной ветер холодит мокрое от слез лицо. Шина неслась, как в прострации, и единственной мыслью, пульсирующей в мозгу, было то, что движет раненым животным — найти укромное место, где можно было бы спрятаться. Она даже не сознавала, что все ее тело сотрясают рыдания. Она сбежала вниз по холму, миновала взлетную полосу и ринулась в лес, росший вниз по склону.