Айрис Джоансен - Моя голубка

Она посмотрела на него с недоумением.

— Не понимаю, о чем вы говорите?

Он улыбнулся с покоряющей нежностью.

— Знаю, что не понимаешь, голубка моя. Но скоро поймешь. — Он повернулся и твердой походкой зашагал к выходу.

Шина плотно закрыла за собой дверь гримерной, прислонилась к ней и испустила глубокий вздох облегчения. Этот завершающий концерт в Нью-Йорке был воспринят публикой с таким же энтузиазмом, как и остальные, но она была рада, что он наконец окончился. До благотворительного концерта оставалось еще несколько недель, и теперь единственными пунктами ее программы значилось появление на нескольких публичных мероприятиях. Кажется, ей наконец удастся получить обещанный отдых.

Правда, сегодня предстоит прием у О'Дэниелсов, и дядя очень настаивал на ее присутствии там. Шина подумала, что ей надо поскорее принять душ и отправляться. Сняв свое черное шелковое платье и нижнее белье, она натянула на голову шапочку для душа. Входя в крохотную кабинку, примыкающую к гримерной, она размышляла, хватит ли у нее смелости позвонить сейчас О'Дэниелсам, позвать к телефону дядю и сказать, что она не сможет прийти, так как безумно устала.

Обдумав этот вариант и представив себе последствия, Шина решительно покачала головой. Она не может не оправдать доверия дяди. Сейчас она впервые за последние дни осталась одна. Со времени появления Челлона на ее концерте два дня назад рядом с ней неотлучно находились или дядя, или услужливый Шон Рейли. Она была просто подавлена их постоянным присутствием. Единственная причина, по которой ее оставили одну, заключалась в том, что оба присутствовали на совещании, которое устраивал О'Дэниелс перед приемом.

Наскоро сполоснувшись, Шина неохотно выключила воду и торопливо вышла. Дядя сам выбрал платье, которое она должна была надеть на прием, и Шина потянулась за ним со смутным чувством недовольства. В этот раз оно было не черным, а тускло-серым, каким-то квакерским. Она так устала от этих вечных черных, серых и белых цветов! Хоть бы раз ей дали надеть что-нибудь яркое, что напоминало бы оперение кардинала или хотя бы синицы! И почему дядя так ревностно блюдет ее трагический образ? Шина задумалась…

Невольно ее мысли переключились на Челлона, и она почувствовала легкий укол грусти при воспоминании о том, что он обещал превратить ее в жаворонка. Несмотря на его угрозу, она больше ни разу его не видела. Ей следовало бы радоваться, тщетно убеждала она себя. Его вторжение в ее жизнь приносило только лишние проблемы.

Она вспомнила, как подействовала стычка с Челлоном на дядю Донала и Шона. Дядя настаивал, чтобы она никогда больше не виделась с Челлоном, и впервые со дня смерти Рори был откровенно резок с ней. Шину огорчала такая перемена в настроении дяди.

Челлон возник на ее горизонте подобно молнии и пропал так же быстро. Возможно, большому человеку было просто забавно смутить покой маленькой ирландской певицы, подумала она. Эта мысль доставила Шине душевную боль. Теперь он явно потерял интерес к игре. Ну что же, тем лучше для нее. Ее жизнь опять потечет ровно, и она сможет полностью посвятить себя карьере певицы, не отвлекаясь на всяких там золотоглазых плейбоев.

Шина быстро причесалась и слегка подкрасилась. Небрежно накинув на плечи черный бархатный плащ, она окинула комнату прощальным взглядом и быстро вышла.

Театр был совершенно пуст, и ее шаги гулко отдавались в коридоре. У служебного входа ее ждал один из рабочих сцены. Он был немногим старше двадцати, со светло-рыжими волосами. Юноша дружески улыбнулся Шине.

— Такси ждет вас на улице, мисс Риардон, — сказал он. — Мистер О'Ши велел мне вызвать его, как только вы уйдете со сцены.

Шина мрачно улыбнулась.

— Спасибо. Очень любезно с вашей стороны.

— Рад служить вам, — с улыбкой сказал он, распахивая перед ней тяжелую дверь. — Позвольте мне помочь вам спуститься по ступенькам. Лампочка почему-то не горит, и я никак не добьюсь, чтобы ее заменили.

Спускаясь, Шина с благодарностью опиралась на его твердую руку. Боковая улица была почти полностью темна, если не считать огней проезжающих машин. В нескольких шагах от двери ее ждало желтое такси. За рулем смутно угадывалась фигура водителя.

— Теперь уже все в порядке, я сама, — сказала Шина своему провожатому. — Спасибо за помощь.

Молодой человек распахнул перед ней дверцу машины.

— До свидания, мисс Риардон. Желаю приятного вечера. — Неожиданно он толкнул ее вперед так сильно, что она чуть не упала на заднее сиденье машины.

— Черт возьми, не так грубо! Ты же знаешь, что он с нами сделает, если хоть один волос упадет с ее головы! — Голос мужчины на заднем сиденье был грубоватым и хриплым, но движения его были ловкими и осторожными, когда он втащил девушку поглубже в машину.

Совершенно ошарашенная, Шина инстинктивно сопротивлялась.

— Не волнуйтесь, мисс, — успокаивающе сказал ее страж. — Никто не причинит вам вреда.

— Пустите меня! — выдохнула Шина, судорожно вырываясь из цепких рук. — Вы не смеете этого делать!

— Неужели, милочка? — весело произнес «рабочий сцены», запрыгивая на переднее сиденье. — Поехали, Питер! — приказал он водителю.

Зашуршав шинами, машина сорвалась с места. Вне себя от ужаса, Шина начала сопротивляться с удвоенной силой. Этого просто не может быть, в отчаянии думала она. Похищения случаются с другими! Ведь она далеко не суперзвезда или невообразимо богатая наследница. Что они рассчитывают получить в результате этого преступления? Не переводя дыхания, она отчаянно боролась.

— Черт возьми, дай мне полотенце, — зарычал тот, кто сидел с ней рядом. — Придется применить его, ничего не попишешь. Я не могу удержать ее, не наставив ей синяков. Она уж слишком разошлась.

— Только под твою ответственность, — отозвался юноша. — Я не собираюсь класть голову на плаху. — Он вложил в руку мужчины сложенное полотенце.

— Огромное спасибо! — скептически произнес тот. — Подержи-ка ее минутку! — Взяв полотенце, он обратился к Шине: — Простите, леди. Я пытался избежать неудобств, но, видимо, не получится.

Шина открыла рот, чтобы закричать, но не успела, потому что к ее лицу плотно прижали чем-то смоченное полотенце. Они что, хотят ее задушить? Ткань пахла больницей, и Шине никак не удавалось вдохнуть. Затем все закружилось, и она стремительно погрузилась в темноту.

Непрекращающийся жужжащий звук раздражал ее, усиливая ноющую боль в висках, и Шина тихо застонала, уткнувшись поглубже в подушку, чтобы спрятаться от назойливого шума.

— Не беспокойся, голубка, все будет хорошо. Ты теперь в безопасности. — Глубокий мужской голос говорил с такой заботой, что она почувствовала себя гораздо лучше и медленно разлепила тяжелые веки.