Оля Гарталова - Дорога от тебя к тебе, или Та самая история. Музыкальный роман

***

Мучаясь от жары, я решила скрыться в тени дома. Дорога, что вела в город, уже давно требовала ремонта: асфальт лежал кусками, повсюду были ямы и колдобины. Оторвав взгляд от щебёнки, я увидела белый автомобиль и того самого незнакомца.

Светлые коротко стриженные волосы ёжиком торчали в разные стороны, но смотрелись опрятно. Серо-голубые глаза были широко раскрыты и выражали то ли грусть, то ли скуку. Мне показалось, что фары белой «Волги» с закругленными концами с внешних сторон тоже выглядели грустно. На мгновение я сбилась с шага и замерла. Но незнакомец быстро отвёл взгляд в сторону, и автомобиль проехал мимо.

Той ночью я не могла уснуть, каждый раз, когда закрывала глаза, видела грустные фары и взгляд незнакомца. Сон пришёл только под утро.

Проснувшись ближе к обеду, я нашла на трюмо записку от мамы. Аккуратным учительским почерком были перечислены дела, которые мне предстояло сделать за день. Я неохотно отправилась на кухню и принялась обдумывать план побега.

Перемыв всю посуду в холодной воде, я подошла к зеркалу и стала пристально себя разглядывать. Из отражения на меня смотрела кареглазая девочка с каштановыми волосами, среднего роста, высокий лоб, светлые дуги бровей, расположенные близко к глазам, пухлые щёки и нос капелькой.

Я поднесла указательный палец к лицу и попробовала приподнять нос снизу: мне всегда казалось, что капелька на нём лишняя, так как она удлиняет нос и делает меня похожей на Бабу Ягу. Именно по этой причине в школьном театре мне поручили играть роль Чернавки, которая принесла Белоснежке отравленное яблоко.

Провозившись с посудой в ледяной воде, разводить стирку я уже не захотела и отправилась на улицу.

С того дня началось моё долгое путешествие по дороге возле дома, у которого однажды припарковалась белая «Волга» с государственным номером «м203ке». С того же дня усилились мои ссоры с мамой, так как я ничего не хотела делать, кроме как ходить по дороге взад-вперёд в надежде вновь встретить грустного незнакомца.

После очередной ссоры из-за немытой посуды мама решила отправить меня в летний лагерь. Когда за мной приехал отец, я вцепилась руками в спинку дивана, но вдвоём с мамой они разжали мне руки и всё-таки усадили в машину. Уезжая, я смотрела в заднее стекло нашего «москвича» до тех пор, пока дом незнакомца не скрылся за поворотом. Слёзы катились по щекам, мне казалось, что, если я уеду и не увижусь с ним ещё хотя бы раз, он навсегда меня забудет.

* * *

– И что? Вы больше никогда не встретились? – Гузель смотрела на меня круглыми карими глазами.

А я лишь улыбнулась в ответ.

* * *

Впереди меня ждал целый месяц в лагере «Салют», в котором я оказалась впервые. И, несмотря на то что все сроки заезда уже давно прошли, папа сумел договориться с руководством лагеря, и меня приняли в четвёртый отряд.

Моего отца в городе знали все. Он работал ведущим на мероприятиях, режиссёром в местном театре, а также преподавал мировую художественную культуру в лингвистической гимназии №20.

К концу первой недели я успела привыкнуть к окружающей обстановке в лагере и сдружиться почти со всеми ребятами в своём отряде, кроме одной девочки – Юли. Она была младше меня, но гораздо крупнее. Юля то и дело дразнила меня, щипала и тыкала, и я не смогла это долго терпеть. Как-то во время тихого часа она намочила мою простынь водой, я сильно разозлилась, вскочила с постели, поймала её и укусила со всей силы в правое плечо. На её крик сбежались вожатые и потребовали объяснений. Выслушав внимательно обе стороны, они заставили нас обеих объявить перемирие.

Лагерная жизнь захватила меня, и мысли о незнакомце тревожили всё реже. Днём мы с интересом следили за вожатыми, которые ходили парами, а вожатые ночью караулили старшие отряды, чтобы те ничего не натворили.

Двадцать четвёртого июля, в мой день ангела, родители привезли два пакета сладкого хвороста, и я угостила всех ребят, в том числе и Юлю, после чего наше перемирие переросло в некое подобие дружбы.

День за днём всё больше моего внимания стал привлекать молодой человек из второго отряда, с которым мы сталкивались на каждом углу. Вовка Язанов – красивый, весёлый и очень артистичный парень. За ним бегали все девчонки нашего лагеря.

Через две недели родители приехали в лагерь снова, чтобы забрать меня домой на выходные. Зная о моей тяге к побегам, папа решил переговорить с вожатыми лично, и, пожав руку каждому, по-отцовски попросил быть ко мне повнимательнее.

По пути к корпусу четвёртого отряда нам навстречу вышел Вовка, и папа окликнул его. Оказалось, что несколько лет назад папа писал сценарии для одной из местных команд Клуба весёлых и находчивых, а Вовка был в её составе. Подходя к нам, молодой человек покраснел, как будто папа знал о нём нечто эдакое, чего не следовало знать остальным. Около пяти минут мой любимый родитель объяснял Вовке, что ему в мою сторону лучше не смотреть, в ином случае он чего-то там лишится. Услышав последнее, я тяжело вздохнула, насупилась и побрела к корпусу собирать вещи для стирки.

Через час подъезжали к дому. Папа заехал с другой стороны двора, откуда было нельзя увидеть дом незнакомца. К тому времени, когда меня отвезли в лагерь, трухлявый дом успели снести, и на его месте развернулась большая стройка. Мне хотелось узнать, как сильно там всё изменилось, пока меня не было, и, хлопнув дверцей «москвича», я бегом направилась к гаражам, с которых, если забраться повыше, можно было разглядеть интересующий меня объект.

Подбежав к высоким липам, в которых скрывались гаражи, я замедлила шаг – надобность взбираться на них отпала. Сердце замерло от увиденного: на месте дома из красного кирпича, который успели построить до моего отъезда в лагерь, стояло только обгоревшее здание с покорёженным забором.

Остаток дня я бегала по двору и допрашивала соседей о том, что же случилось с новыми жильцами. По одной из версий, это были бандитские разборки, и все члены семьи сгорели во время пожара, но правдоподобней всё же была версия о пьяном стороже, который стащил строительный материал и для отвода глаз устроил поджог.

Я ходила по дороге до поздней ночи в надежде увидеть белую «Волгу» с номером «м203ке» и убедиться в том, что все жильцы дома живы-здоровы, но выходные закончились, а я так никого и не встретила.

Всё остальное время в лагере тянулось невероятно медленно. За две недели в меня успели влюбиться сразу два молодых человека: пухлый Сява, который, несмотря на то что был очень ленив, всё равно приглашал меня на каждый медленный танец на наших вечерних дискотеках, и Женька Шульц – самая загадочная личность в лагере. Но из-за того, что все мысли в моей голове вновь стали заняты загадочным незнакомцем и частично Вовкой Язановым, который, забыв про разговор с моим папой, продолжал строить мне глазки, я дала отпор им обоим. И если толстый Сява нашёл своё утешение в сгущёнке, которую выдавали раз в неделю в качестве сухого пайка, то Шульц решил использовать нестандартные методы мести.