Дана Делон - В ореоле тьмы

Меня задело подобное поведение. Он отвернулся и продолжил идти, а я остановилась.

– Я никуда с тобой не пойду. – Я потянула рукава толстовки, пряча за ними пальцы.

Тео выглядел сбитым с толку.

– У тебя есть какие-то планы? – осторожно поинтересовался он.

– Нет, – равнодушно пожав плечами, ответила я.

– Тогда в чем дело, Ниса?

– А теперь я Ниса? – задрав подбородок, спросила я.

Тео подошел ко мне вплотную, голубые глаза напоминали грозовое небо.

– Мне двадцать шесть, Ниса, тебе семнадцать, и моя личная жизнь не должна тебя волновать. Лучше тебе унять свою детскую фантазию.

– Мне через месяц восемнадцать, и у меня есть своя личная жизнь, так что расслабься.

Я вся внутренне кипела от его хамства и грубости. Но я хорошо умела держать эмоции под контролем. Отвернувшись от него, я пошла по улице, словно этого разговора вовсе не было, а самого Тео не существует. Он поймал меня за локоть:

– Стой.

Продолжения не последовало.

– Стою, – язвительно ответила я.

– Я все еще хочу показать тебе Ренуара, там как раз выставка.

– А я не хочу ничего с тобой смотреть, – с милой улыбкой ответила я, – так что пусти меня, ты ясно дал понять, что не желаешь моей компании.

Он нервным движением взлохматил волосы:

– Как с тобой сложно!

– С тобой тоже непросто.

Он кивнул и неожиданно признался:

– Когда ты так смотришь на меня и когда говоришь… – Тео запнулся.

– Говорю?

Он посмотрел мне в глаза:

– О тепле моих прикосновений или о том, кого именно рисуешь. Я не знаю, как правильно реагировать на это.

Я подошла к нему ближе. Он возвышался надо мной на голову и пристально вглядывался в мое лицо.

– Реагируй честно. Правдой на мою правду, Тео. Вокруг слишком много лжи и игр. Не знаю, как тебе, но мне от этого тошно.

– Порой честно – не значит правильно, – тихо ответил он.

Я задумалась.

– Такое ощущение, будто тебя пугает правда.

– А тебя нет?

Я покачала головой:

– Пугает безысходность.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я вынуждена спать с матерью, ведь она панически боится, что я тоже исчезну. Я просыпаюсь с мыслью, что сегодняшний день будет похож на вчерашний. Мне приходится выходить из класса, чтобы ответить на ее звонок и сказать, что со мной все в порядке. – Я говорила это все спокойным, умиротворенным тоном. – Тео, она звонит мне каждые 20 минут, когда меня нет дома. Я прячу свои работы под кроватью, а могу рисовать лишь ночами. Она засыпает, и я выбираюсь из постели со страхом, что она проснется и застукает меня. В моей жизни слишком много недосказанного. Поэтому, нравится тебе или нет, ты слышишь всю правду, такой, какая она есть.

– Иди сюда, – тихо позвал он и крепко обнял меня.

Я уткнулась носом ему в грудь, вдыхая аромат одеколона. Он нежно погладил меня по спине, а я медленно просунула руки ему под куртку и обвила их вокруг его тела, крепко прижавшись к нему. Рядом с ним было так тепло.

– Ренуар и Алина Шариго, – тихо начала я, – у них была разница в возрасте двадцать лет. Он любил ее, она позировала ему и все прощала, потому что тоже любила.

Касание его рук успокаивало, ощущение его крепкого тела под моими пальцами умиротворяло.

– Они познакомились на Монмартре. Он сидел вместе с Моне в молочной мадам Камий, когда впервые увидел ее, – прошептал мне на ухо Тео.

– Как думаешь, что он почувствовал в их первую встречу?

Тео немного отстранился и заглянул мне в лицо.

– Он решил, что она убийственно милая, а затем подумал, что ему чертовски сильно хочется увидеть ее голой.

Я удивленно приподняла брови.

– Думаешь, он сразу же захотел раздеть ее?

– Конечно, а чего ты ожидала от человека, который говорил: «Я продолжаю работать над обнаженной натурой до тех пор, пока мне не захочется ущипнуть холст», – с легкой усмешкой ответил Тео.

Я вылупилась на него во все глаза и громко расхохоталась:

– Ты сейчас серьезно?

– Абсолютно, – с доброй улыбкой сказал он. – Ты видела его картины? Его авторству принадлежит очень много работ в жанре ню: «Обнаженная», «Большие купальщицы» и далее по списку.

– Я читала о нем, знала о его страсти и похождениях. Но я никогда не предполагала, что первое, о чем думают мужчины при виде женщины, – как раздеть ее…

Тео пожал плечами.

– Это неправда, мы не думаем так о каждой женщине.

– Когда последний раз ты думал об этом? – с любопытством спросила я.

– Очередной бестактный вопрос, – отворачиваясь, сказал он.

Я положила руку ему на лицо.

– Посмотри на меня, – тихо попросила я. Голос не слушался, а сердце от волнения выпрыгивало из груди. – Ответь. Честно.

Когда он наконец посмотрел на меня, в его взгляде был целый ураган. Он ничего не ответил, но мне не нужны были слова, чтобы понять недосказанное.

– Значит, «убийственно милая», – хитро сверкнув глазами, сказала я.

Он смущенно улыбнулся:

– Именно.

Я встала на носочки и прошептала ему на ухо:

– Я могу тебе попозировать.

Он в неверии покачал головой и взял меня за руку.

– Как-нибудь потом, – с неловкой ухмылкой бросил он.

– «Как-нибудь» – отвратительное слово.

– Давай обсудим все это лет через пять? – Он попробовал перефразировать.

– Ты не выдержишь пять лет, – нагло заявила я.

Он остановился и бросил на меня насмешливый взгляд.

– А ты выдержишь?

– А я и не строю подобных планов.

Он громко усмехнулся.

– На данный момент у меня лишь один план, – сказал он и двинулся вперед.

– Какой именно?

– Покажу тебе выставку Ренуара, а потом довезу до дома.

– Первый пункт мне нравится, второй не очень-то, – честно призналась я.

Он крепче стиснул мою ладонь, беззвучно успокаивая и намекая на то, что все будет хорошо. Я знала, что не будет. Однако спорить с ним и тратить наше время на нытье не планировала. Его рука в моей руке. Что еще имело значение? Я до сих пор не знаю, как именно он там оказался. Что его привело на Монмартр в дождливый осенний день, что он искал там и как нашел меня. Наверное, надо было спросить. Но трепет в душе, который рождался рядом с ним, притуплял все остальные чувства и мысли. Мне казалось, что я создана для того, чтобы он держал меня за руку. Это ощущалось таким правильным…

НОРМАНДИЯ ВСТРЕЧАЕТ МЕНЯ легким летним ветерком. Колыбель импрессионистов. Мне даже интересно: возможно ли, что я в прошлой жизни жила именно здесь? Перерисовывала домики Онфлёра или же восход солнца над Гавром. А быть может, упивалась красотами Этрета. Я абсолютно точно гуляла по пляжу Трувиля [15] Гавр (Le Havre), Этрета (Étretat), Трувиль-сюр-Мер (Trouville-sur-Mer) – французские города. , вдыхая соленый морской запах и вдохновляясь им для своих картин. В прошлой жизни я могла быть одним из знаменитых художников, творивших историю искусства именно в этом уголке мира. В этой жизни я девушка в бегах. Преступница.