Дана Делон - В ореоле тьмы

Чувствую, как Огюст оглядывает меня довольным взглядом.

– Теперь понимаешь, почему я привел тебя?

Молча киваю, продолжая впитывать в себя невероятные краски картины.

– Тебе что-нибудь говорит имя Теодор де Лагас? – внезапно спрашивает он.

Тема разговора резко меняется. Я замираю на месте, но быстро беру себя в руки. Замешкавшись секунд на пять, я наконец качаю головой:

– Нет, а что?

– Он в поисках Моне для своей коллекции. – Огюст изучает мое выражение лица.

Мимо старческих глаз не проходит то, как краснеет моя шея и как я стараюсь делать вид, что все в порядке. Но, несмотря ни на что, я упорно стою на своем:

– У меня все равно ничего не получится.

– Ты говоришь так всякий раз, – с ухмылкой отзывается он и, сунув руку во внутренний карман пиджака, достает телефон. – Это тебе, ведь твой неожиданно превратился в груду пластмассы.

Я протягиваю руку и беру у него трубку.

– Я бежала не от тебя, – спокойно сообщаю я.

Он с любопытством посматривает в мою сторону.

– Знаю. – Огюст замолкает для пущего эффекта и наконец интересуется: – От кого же, Беренис?

Этот вопрос остается без ответа.

– Он спрашивал про тебя.

Я поворачиваю голову и встречаюсь с ним взглядом.

– Кто? – приподняв бровь, задаю я встречный вопрос.

– Никто, – с ухмылкой отвечает Огюст.

Мы друг друга поняли.

ПОСЛЕ ТОЙ ВСТРЕЧИ с Тео Ренуар стал моим любимым художником. Жанр ню покорил меня. Я находила в интернете статуи эпохи Возрождения и античные произведения древних греков. Ночами вырисовывала мышцы и строения точеных тел. В те времена я жила на чистом адреналине. В ожидании ночи, когда наконец смогу взять грифель в руки и насладиться его легким шуршанием о бумагу. «Давид» Микеланджело, Геркулес и Какус, созданные рукой Бандинелли. Помню, как я наткнулась на статую Ареса Людовизи и покрылась мурашками, глядя на картинку на экране… Бог войны был изображен обнаженным. В его теле чувствовалось столько силы, в лице твердая уверенность. Его показали сидящим на скале. В левой руке он держит меч; у его ног маленький Амур играет со щитом и шлемом – намек на любовные отношения Ареса и Афродиты. В нем ощущалась не просто сила, но и мудрость, несмотря на то что скульптор создал его молодым. И нечто большее. Неуловимое, но столь цепляющее. Характер. Вот что привлекало меня. И восхищало, как творцы, используя тело, показывали душу.

Меня поражали подобные тела с хорошо развитой мускулатурой. Я с маниакальной точностью пыталась воспроизвести все до мельчайших деталей. Книги по анатомии сопровождали меня ночами. Я изучала человека изнутри. Утром просыпалась с гулко бьющимся сердцем и желанием, чтобы этот день поскорее закончился. Я спала 4 часа в день. Но во мне кипели энергия и вдохновение… во мне кипело возбуждение . Мне хотелось показать все свои наброски Тео, разделить с ним то, чем жила последние два месяца. Рассказать, как все переворачивается внутри меня, когда я изображаю голое тело. Прошептать ему, что мечтаю нарисовать его таким… абсолютно голым . Но мне не хватало смелости. Я могла бы подсмотреть номер его телефона у отца и написать ему. Однако я не делала этого. Я полностью растворилась в своих рисунках. Убежала из реальности. Создала мир только для себя. Порой я думала впустить его внутрь. Рассказать ему о своих чувствах, о том, как вдохновение будоражит меня. Об адреналине в крови. Но что-то внутри останавливало меня. Сложно объяснить. Мне хотелось, чтобы Тео пришел сам. А он не приходил.

Это было 13 декабря. Я запомнила число, так как у меня в тот день была назначена пробная сдача государственного экзамена по математике. Я встала пораньше, хотела собраться с мыслями и без спешки подготовиться к школе. Обычно в это время все домашние спали, папа уходил в офис к 10 утра, мама не работала и вставала лишь к обеду. В то утро отец сидел за кухонным столом с маленькой чашкой кофе. Он не сразу заметил меня, печатал в телефоне, а после выписал резким движением руки что-то в блокнот.

– Доброе утро, – тихо сказала я с улыбкой на лице.

Он поднял усталые глаза и коротко кивнул.

– Доброе утро, моя хорошая.

Выглядел он тревожно, я подошла ближе.

– Ты почему так рано проснулся?

Отец смутился.

– Да так…

Между его бровями залегла складка. Он понурил голову, словно пытался что-то скрыть от меня. Выражение лица растерянное и поникшее. Весь его вид кричал о том, что что-то случилось.

– Что стряслось?

Он тяжело вздохнул.

– Клэр. – Он резко замолк.

– Ты можешь мне сказать, папа.

Я взяла его за руку и заглянула ему в глаза:

– Поделись со мной.

Он неуверенно повел плечами. Было видно, что ему нужно высказаться. Однако он молчал. Я крепче стиснула его кисть.

– Ну же, что случилось?

Он тяжело вздохнул и, откашлявшись, произнес:

– Она пришла ранним утром к Тео и подожгла некоторые его картины.

Я ахнула:

– Кто-нибудь пострадал?

Папа покачал головой:

– Тео проснулся и успел остановить пожар до того, как огонь снес бы все. Не поверишь, но она предусмотрительно выключила пожарную сигнализацию.

– Где она сейчас?

– У него. – Он устало потер виски. – Она вырубилась после случившегося.

– Нам надо забрать ее. – Мой голос звенел от волнения.

– Тише, Ниса. Матери ничего не говори. Она не выдержит еще одного нервного срыва.

Я судорожно закивала, а в глазах собрались слезы.

– Зачем Клэр это делает? – в сердцах спросила я.

Папа опустил подбородок и шепотом произнес:

– Она больна, Ниса. – А затем резко поднял голову и заглянул мне в глаза: – Я записал ее на лечение. Ей нужна помощь. Мы не можем больше ничего не делать. Вдруг она вновь попытается кого-то убить. – Его голос сорвался. – Если бы Тео не проснулся, она бы убила его, Ниса. Сожгла и себя, и его.

– Ты хочешь отвезти ее в психбольницу? – тихо-тихо спросила я.

В его глазах сверкали слезы, глубокие морщины исказили некогда красивое и благородное лицо. Папа поджал губы и коротко кивнул:

– У нас нет другого выбора. У нее едет крыша. Ей нужна помощь специалистов, боюсь, мы слишком долго ждали… – Он запнулся на словах. – Только твоей матери нельзя об этом знать. Она никогда не согласится. Она считает, что психолог в силах все исправить… но… – Он вновь запнулся.

Мы оба понимали, что психолог в данной ситуации будет бессилен. Клэр нуждалась в рехабе. В полноценном лечении.

Я вытерла уголки глаз и сглотнула ком в горле. В своем блокноте отец выписал: «Hôtel de Chambon». Я нахмурилась:

– А это что за отель?

– Там живет Тео. Ее сейчас заберут оттуда.

Тео…

– Он в порядке? – шепотом спросила я.

– Ниса, как он может быть в порядке? Она устроила пожар у него в доме, – с раздражением ответил папа.