Леонид Левинзон - Мужчины и женщины

Ожидаемо повернулся ключ в двери, вошёл Игорь с чемоданом.

– А ты быстро!

– Поела, Верочка?

– Ещё нет, – Вера с любопытством глядела на чемодан. – Мы спешим?

– Да, – ответил Игорь с отчётливой нежностью. – Сейчас соберём вещи и поедем. Тут опасно оставаться.

– Понятно… – Вера отпила кофе. – Но от завтрака, так и знай, – сказала с внезапной смешной свирепостью, – меня никто не заставит отказаться! – откусила гренку. – Игорь, а как мы поедем?

– На маршрутке.

– Маршрутке… – задумчиво повторила. – А вещи? Твои вещи?

– Всё хозяйское, – Игорь пожал плечами, – холодильник, плита, топчан. Мой здесь только компьютер, но мы его заберём. Правда, у меня квартирный договор ещё на полгода.

Вера помрачнела.

– Задала я тебе проблем…

– Плевать! – Игорь сел. – Пожалуй, я тоже выпью кофе.

– Я сделаю! – Вера вскочила. – И гренки есть!

– Представляешь, только что позвонил парень с работы, – почему-то смущённо сказал Игорь, – передал, что про меня уже спрашивали.

– Быстро.

– Быстро.

Игорь допил кофе и начал бросать в чемодан вещи. Вера не выдержала:

– Стой! Так нельзя!

Игорь остановился:

– А что?

– Так нельзя собираться! Дай мне! – Вера забрала из неловких рук свитер, начала старательно складывать.

Маршрутные такси представляли собой обычные трудолюбивые «форды-транзиты», направлявшися из Тель-Авива во все уголки небольшой страны. Стоянка маршруток находилась невдалеке от той самой автостанции, которой Игорь отдал столько здоровья. Восемь из десяти пассажирских мест быстро заполнились нелегалами-эритрейцами в одинаковых сандалиях, выдававшихся им сердобольными израильтянами на границе. Чёрные, мускулистые эритрейцы ни в коей мере не походили на измождённых беженцев и в основном были дезертирами из армии воюющей Эритреи. Салон машины сразу заполнился их громким говором и смехом.

Здоровенный араб-водитель с роскошными чёрными усами, неторопливо сев на заскрипевшее под ним водительское кресло, с трудом повернул толстую шею, искоса посмотрел назад и, показав пассажирам широкую открытую ладонь, призывно покачал сарделечными пальцами:

– Шекели, шекели…

Дороги было минут сорок. Вера опять задремала, Игорь тоже закрыл глаза.

Даже внешне Иерусалим отличался от разудалого Тель-Авива и других прибрежных городов. Со своими выраставшими на въезде высотными домами, облицованными иерусалимским камнем, он напоминал готового к бою хмурого солдата.

Игорь с Верой на первое время устроились в гостинице в одном из самых бедных иерусалимских районов. Вестибюль в гостинице был внушительным, но когда поднялись и открыли дверь в номер, Игорь даже присвистнул от разочарования – настолько он был убогим. Кондиционер не работал, а об прикроватный столик тушили сигареты.

– Ну понятно, – ехидно заметила Вера, – если все средства угрохать на отделку вестибюля, на номера можно не тратиться.

– Нам ведь недолго надо, – отозвался Игорь.

– Да я так… – отмахнулась Вера. Подошла и, потеревшись носом о плечо, шепнула: – Главное, что ты со мной…

Игорь снял квартиру через два дня. Денег было впритык, поэтому квартира не сильно отличалась от тель-авивской, но комнаток было уже две и настоящая кухонька. Их район назывался «Праздничным». Праздничными были не узкие, кружащие по холмам улицы или отсыревшие, стоящие на столбах, построенные в шестидесятые годы дома, а только деревья. Огромные сосны окружали каждое здание, усыпая сухими жёлтыми иголками склоны и тротуары.

Квартирка была частично меблирована – с холодильником, газовой плитой, столом, тахтой. А что ещё надо для начала жизни? Правда, тахта, разделённая посередине широкой ложбиной, Игорю очень не понравилась, и он пожаловался Вере. Но Вера, расхохотавшись, успокоила. Заявила, что раз уж Игорь приобрёл её вместо Мамуна, то теперь будет страдать, так как она собирается спать на его половине.

Эта тоненькая, нежная с виду девушка с такой энергией взялась за наведение порядка, что Игорь только диву давался. Оттёрла захватанную дверцу холодильника, вычистила, не оставив ни капли заскорузлого жира, газовую плиту. Видно было, что соскучилась по простой домашней работе.

Тщательно вымыв квартиру, загорелась её побелить и попросила Игоря купить краску. Игорь сунулся помочь, но Вера отказалась наотрез.

– Игорёчек, – жалобно попросила, – можно я сама? Мне очень важно. Когда мы с мамой жили, я всё время ремонтом занималась. Маме ведь некогда было. А я будто в юность возвращаюсь…

Характер она показала лишь один раз, когда Игорь заикнулся, что пробежится по охранным конторам.

у Веры неожиданно потемнели голубые глаза, и она жёстко произнесла:

– Ты не должен работать охранником!

– Почему? – Игорь от удивления как стоял, так и плюхнулся на единственный их стул с отломанной спинкой.

– Потому что… Игорь, это не стильно!

– Не стильно? – Игорь с недоумением на неё взглянул.

– Да.

– Ну… Верочка, у нас совсем нет денег, мне надо срочно устраиваться, и я не уверен, что я найду другую работу… Кстати, – спохватился, – а что ты считаешь стильным?

Втайне ему очень понравилась её решительность. Надо же, он, усталый, раненый на ненужной войне человек, кому-то стал небезразличен.

– Стильно работать по своей профессии! – горячо ответила Вера. – Ты же фрезеровщик? Работай фрезеровщиком. Я не хочу, чтобы ты всю жизнь проверял чужие сумки.

– Я много забыл, – угрюмо признался Игорь. – Я не знаю, смогу ли опять начать.

– По крайней мере, ты попробуешь.

Вера подошла и порывисто обняла седого широкоплечего мужчину.

– Игорь, мне очень важно! Пожалуйста, не работай охранником! И помни – я с тобой!

Первая мастерская, куда взяли Игоря, находилась в религиозном районе, в который можно попасть, если идти вглубь от центральной улицы Яффо. Это была крошечная промзона из двух длинных зданий с общим двором посередине. На ночь двор с обеих сторон запирался железными воротами. В зданиях гнездилось множество мастерских, во двор бесконечно заезжали машины, шум стоял неимоверный – весь рабочий день визжали пилы, перекликались рабочие, стучали, строгали. Мастерская, в которую устроился Игорь, занималась зачисткой деталей, служивших частью прицела автомата. С детали размером с ноготь надфилем снимали заусеницы. Это оказалось очень трудным делом. За рабочий день следовало зачистить не меньше тысячи деталей, но уже на двухсотой Игоря клонило в сон.

На работу Игорь добирался на утреннем, полном людей автобусе. Выходил у автовокзала, выгодно отличающегося от безумной тель-авивской постройки аккуратностью форм и огромными часами на фасаде с бегущей по слабо очерченному кругу стрелкой. Дальше он шёл пешком, углубляясь в узкие улицы. Множество ешив, школ, маленьких скудных магазинчиков встречалось по дороге. И конечно, люди – будто перенесённые из европейских гетто восемнадцатого века. Мужчины в обязательных длиннополых чёрных лапсердаках, в чулках, туфлях, в круглых, тоже чёрных шляпах, и с обязательной книгой в руках; женщины во всё блеклом, сером, с тщательно убранными под платки волосами или в париках. И кругом на деревянных досках объявлений расклеенные «пашквили» – своеобразные новостные стенгазеты с указаниями раввинов.