Леонид Левинзон - Мужчины и женщины

Включила проигрыватель, привычно повернула иглу, игла зашуршала по кругу…

Сквозь тихое шуршание иглы откуда-то издалека раздались крики чаек, мычание быков, щелканье бича, скрип колёс, а в следующее мгновение стала слышна флейта. Её мелодия раздавалась всё громче и громче, достигла апогея и затихла, опять потерявшись в крике чаек.

С тех пор зачарованная мелодией Верочка слушала пластинку множество раз, пока проигрыватель не сломался от старости.

Когда они с мамой переехали в другой город, радиолу с перегоревшими лампами и сломанным проигрывателем пришлось оставить, а с ней все пластинки. Их просто негде было больше проигрывать – техника шагнула вперёд. «Эль Кондор пасса» осталась тоже.

Следующую работу Игорь нашёл в той же промзоне у двух братьев-бухарцев, одинаково жилистых и угрюмых. Они предложили ему сделать пробную деталь. Деталь оказалась сложной – потребовались тиски и круглый стол. Игорь намучился, пока возился с нею. Когда показал, осмотревший работу старший бухарец, улыбаясь, ухватил за щеку:

– Карашо, русский, карашо… Беру.

Игорь с такой силой оттолкнул его, что несостоявшийся работодатель упал.

Вера тоже без дела не сидела. Оказалось, что она умеет стричь. Игорь размахнулся, на визу купил ей шикарные специальные ножницы, машинку, и они расклеили объявления. Доказывая своё умение, Вера первым делом подстригла Игоря. Ласково провела ладонью, принесла зеркало. В зеркале отразился помолодевший улыбающийся человек.

– Ой, Вера! – снимая простыню, Игорь вспомнил случай. – Через неделю после приезда в страну я зашёл в парикмахерскую около рынка. Представь себе комнатку с помутневшим зеркалом на стене и двумя огромными, неудобными, чуть ли не с позапрошлого века креслами. Дедушке-парикмахеру на вид лет девяносто, и он важный, как профессор – в белом халате, руки за спиной. «Ну что, молодой человек, – объявляет по-русски, – вас подстричь или побрить?» – Отвечаю: «Подстричь».

Дед берёт в руки ножницы, а я вижу – у него руки дрожат. Ну, думаю, зарежет… Но нет, подстриг, даю пятьдесят шекелей. Парикмахер идёт к порогу, смотрит купюру на свет и вдруг отдаёт обратно: «Молодой человек, а скажите, какие нужны слова, чтобы познакомиться с русской девушкой?»

Я чуть не упал. Выпалил, как дурак: «Зачем вам?»

Дед от возмущения просто потерял дар речи. Пришёл в себя, весь выпрямился, подбоченился: «Молодой человек! Этот вопрос некорректен!»

– И что ты посоветовал?

– Скажите девушке «ласточка» – и она ваша.

Вера усмехнулась.

Они пошли в кухню. Вера начала возиться у плиты, Игорь по своей новоприобретённой привычке устроился рядом.

Их небольшая кухня едва вмещала двух человек, но в ней приятно было находиться.

Тикали самодельные, сделанные из очередной деревяшки часы, на стене висел украинский цветастый рушничок, деревянный востроносый Буратино подмигивал нарисованными глазами со стола.

Вера не любила готовить, но, оторвавшись от компьютера, развивала в кухне бешеную энергию, стремясь побыстрее завершить скучные обязанности. Вот и сейчас, не успел Игорь оглянуться, как она, нарезав помидоры, авокадо, зелень, сделала салат. Высыпала в пластиковую миску коттедж, чуть муки, перемешала, стала жарить блинчики. Пять минут – вытащила их на тарелку, пододвинула к Игорю сырную намазку – всё! Завтрак готов. Игорь попробовал.

– Ух! Вкусно! А ты будешь?

Вера отрицательно покачала головой:

– Только кофе.

Игорь задержался на третьей работе. Это был маленький заводик «Эйтан», как и все такие заводики, названный в честь хозяина. Заводик находился за городом в превращённом в промзону арабском селе Атарот. Около заводского проволочного забора небольшой базарчик – женщины в цветастых платках разложили на земле корзины с зеленью и фруктами. Чуть подальше – дорога в Рамаллу, по ней грузовики пылят.

За раздвижными воротами в открытом цехе станки, среди которых Игорь узнал фрезерный, токарный, большие сверлильные. В отдельном вагончике конторка. В конторке за столом, заваленным листами бумаги с контурами деталей, сидел сутулый Эйтан.

Людей у Эйтана было немного – он сам, москвич Серёжа с седой косичкой, Слава из Дагестана, невысокий тихий Йоси, толстый араб Халиль и секретарша Луиза.

Эйтан поднял голову от стола, взглянул, протянул чертёж:

– Сможешь?

– Да.

– Докажи.

Потом подошёл, измерил.

– Оставайся.

На завод Игорь добирался сначала перевозкой, а потом взял на платежи подержанную «шкоду». Самое главное, когда едешь на своей машине, – это знать, где сворачивать. Потому что следующий поворот вёл в Рамаллу. Несколько лет назад два русских парня-резервиста по ошибке свернули в этот город. Их линчевали прямо в здании палестинской полиции.

Задерживаясь допоздна, Игорь возвращался обратно, когда Атарот уже погружался в чернильную темноту. У дверей редких магазинов вспыхивали разноцветные лампочки. Сидящие около них на корточках молодые мужчины провожали машину недобрыми взглядами. Но Игорь знал дорогу. Обычно без приключений проехав деревню, он утыкался в молчаливую длинную очередь машин, медленно двигающуюся через вереницу бетонных блоков КПП. Включал Высоцкого, и в такт хриплому голосу барабанил пальцами по рулю, ожидая, пока пропустят. Часто очередь, измотанная ожиданием, начинала гудеть клаксонами, выражая своё негодование затянувшейся проверкой, но ничего не добивалась. Солдаты закрывали шлагбаум и терпеливо ждали, пока нервы водителей не придут в порядок.

Несколько раз в машину Игоря бросали камни, но ему везло, серьёзно метатели попали только один раз, разбив боковое стекло. На самом деле и камни, и очереди в КПП были ерундой. Главное, что Эйтан всё больше доверял своему новому рабочему, потихоньку становящемуся умельцем на все руки. Умелец не ограничивался работой на заводе, он начал чинить стиральные машины всей округе.

Через два месяца Игорь купил новую тахту, через три месяца – телевизор, через полгода – новую мебель, через год сменил квартиру на более пристойную – с закрытым балконом и большой кухней.

Но вот Вера, с тех пор как жизнь начала налаживаться, всё больше грустнела. Целыми днями, замкнутая и равнодушная, валялась в постели, почти перестала работать.

Вот и теперь, вернувшись, Игорь только покачал головой – даже свет не зажгла.

Прошёл прямиком в спальню – включил. Ну да… Кругом беспорядок, накурено, хоть топор вешай, туфли сброшены прямо около кровати.

– Привет, Вер…

Вера, закутавшись с головой в одеяло, не ответила.

– Вера, что случилось?

Молчание.

– И туфли, – не выдержал Игорь, – почему ты снимаешь туфли в спальне, а не у порога?