Алевтина Чичерова - Аметистовый Аристократ

А месье Лоран производил впечатление человека из высших слоев населения. Не только его должность, как хозяина фирмы и фабрики по производству высококачественных механизмов, а сама его внешность и осанка говорили о том, что он знает себе цену. Это был видный мужчина 44 лет, тем не менее каждый кто видел его единожды мог бы поклясться, что ему не более 30. Густые темные волосы, не тронутые сединой, матовая кожа, совершенно не изобличающая возраст, под одеждой угадывалось рельефное стройное и сильное тело. Его движения были пластичны и плавны, словно у представителя семейства кошачьих.

Временами бросая взгляд из-за кипы бумаг на проходившего мимо них начальника, Николас невольно думал о том, что месье Лоран выглядит даже моложе его самого, хотя разница в возрасте была очевидна и составляла лет двадцать.

«Конечно, – думал затем Ник с горькой усмешкой, провожая шефа глазами, – обладай я такими доходами, я бы тоже мог ежемесячно спускать гигантские суммы на то, чтобы поддерживать себя в форме. И если бы принадлежал сам себе, имея свое дело, которое, дало бы мне возможность самому строить свой распорядок дня, а так у меня настолько плотный график работы, что при всем желании я не в состоянии выделить время на банальные занятия спортом».

После этого Николас снова сокрушался, что не может избавиться от тех неприятных ему 4-5 лишних кило на весах, которые пусть и не столь заметны глазу, тем не менее, лишают его внешне того лоска и блеска, коим его приводит во внутренний трепет тот же всегда подтянутый и холеный месье Лоран.

И сейчас впервые стоя перед начальником чуть ли не нос к носу и вдыхая тонкий шлейф его дорогого парфюма, Николас невольно робел, тем более зная о дурном нраве боса, который увольнял людей чисто из прихоти, только потому что кто-то попался ему на пути, когда он торопился или же попросту будучи в дурном расположении духа подписывал приказ об увольнении того или иного сотрудника, после чего, его настроение заметно улучшалось.

Николас ощущал напряжение в каждой клеточке своего тела. Он опасался сделать что-то, что могло бы не понравиться Лорану. Боялся выставить себя дураком и никчемным работником. Страсть как не хотелось терять столь ценную работу и возвращаться к отцу с плохими новостями. Работая в столь крупной фирме, Николас питал тайную мечту продвинуться по карьерной лестнице, а пока заработать денег и снять отдельное жилье, куда возможно позвал бы Эжени. Хотя думать о совместном проживании с девушкой ему пока было в тягость, хоть свое намеренье он уже озвучил ей ранее.

Все естество Ника было устремлено больше на работу, нежели на личные отношения. Эжени была рядом, он питал к ней теплые чувства, можно сказать они были хорошими друзьями, но что-то большее… Ник был не готов предложить ей это, хотя понимал, что девушка надеется. И их близость только доказывала ему, что у нее серьезные намеренья в отношении их будущего. Тем не менее, Ник был не готов определиться, что ему на самом деле нужно от Эжени. Она была и их связь была приятной. На этом всё. Если во всем остальном Ник точно представлял чего хочет, то в отношениях с Эжени все было сложнее. Умом он отчетливо понимал, что она была бы ему идеальной парой, но в душе питал сомнения. И вот такое чувство неопределенности тянулось уже три года, в то время как все вокруг, сама Эжени, да и он сам в некоторой степени планировали совместное будущее.

Может в какой-то степени он не позволял себе думать о будущем с Эжени, поскольку не имел даже собственного жилья, а приводить ее в дом родителей, где и без них всегда полно хлопот, не было никакого желания?

Так что, беря во внимание обстоятельства стыда перед отцом и невозможность планировать свое светлое будущее будучи без должного заработка, Ник намеревался терпеть все что угодно, лишь бы сохранить место, доставшееся ему каким-то чудом. Да-да, именно чудом, ведь из 150 кандидатов, многие из которых уже имели опыт работы, выбрали именно его – парня, только недавно закончившего институт с подработкой на почте, мечтавшего работать по своему профилю.

Внутренняя тревожность Николаса настолько контрастировала со спокойствием месье Лорана, изучающего цепким взглядом бумаги, что взгляни на них кто посторонний, то этот человек непременно бы решил, что тиран-отец проверяет школьный дневник своего сына и видит там плохие отметки.

Парень очень хотел поскорее уйти, и казалось бы, надо так и поступить, ибо шеф полностью увлекся чтением бумаг и по всей видимости на присутствие Ника ему уже было наплевать, но он не смел. Вилар чувствовал, что даже несмотря на полностью утраченный интерес к своей скромной персоне, он должен оставаться на месте и ждать, пока его отпустят. Исходя из этого убеждения он продолжал стоять испытывая ужасное напряжение от того, что в любой миг могло последовать указание. Он не смел поднять глаза на Лорана, чтобы получше рассмотреть его, он только лишь украдкой поглядывал на него, почтенно склонив голову и созерцая узорчатый пол под своими ногами.

Время шло. Лоран все так же с непроницаемым лицом неторопливо изучал одну бумагу за другой. Затем встал, прошел к окну о чем-то думая и замер там, глядя на улицу и заложив руки за спину. Казалось, он совершенно забыл о присутствии в кабинете сотрудника, чьи нервы уже были на пределе от напряжения и ожидания. Ведь у Вилара также была работа, которую он должен был выполнить как можно скорее. И наверняка месье Бове сейчас клянет его на чем свет стоит из-за того, что он шляется невесть где и еще не приступил к исполнению своих обязанностей, а ведь общий результат зависит от скорости каждого! А Ник застрял в кабинете шефа, не в силах напомнить тому о своем присутствии.

Парень переминался с ноги на ногу, сжимал руки в кулаки, но не смел потревожить шефа в его размышлениях. Тот выглядел таким сосредоточенным на своих делах, что отвлечь его было все равно, что ударить в спину ножом. Тем более Ник знал наверняка, ибо сам составлял отчет, что дела не самые радужные и требуют срочного вмешательства главы компании.

И вот, месье Лоран наконец обернулся и Ник поймал его жесткий взгляд на себе. Страх и почтение пронизали его тело и одновременно в душе блеснула надежда, что сейчас Лоран его отпустит и он вернется к своей работе за которую уже был готов приняться с таким воодушевлением, какого еще не наблюдал у себя за весь период работы. Он уже был готов выполнить в два, в три раза больше обязанностей лишь бы поскорее его отпустили из этого кабинета, где на него морально давила каждая деталь чрезмерно лоскового интерьера, не говоря уже о присутствии самого шефа.

Ник уже было открыл рот, дабы поблагодарить и выйти, как вдруг Лоран, не спуская с него какого-то отстраненного взгляда, будто бы смотрел сквозь парня, быстро прошел к выходу. Ник опомниться не успел, как остался в помещении совершенно один. Его охватила паника брошенного на произвол судьбы человека.