Александра Вьюга - Я (не) нужен тебе

Теперь уже смеюсь я, а Женя возмущается:

– Ну что ты ржёшь?! Рассказывай давай лучше, как ты под стол пешком ходил, как в школе дрался, как тебя предки наказывали, как с девушками встречался, ну и так далее.

– Зачем тебе это? Под стол все примерно одинаково ходят, в школе я особо не дрался – у меня отец строгий, так что себе дороже было. А девушки… Я московский вуз закончил, на последнем курсе у меня случилась несчастливая любовь. Точнее, сначала она была счастливая, а потом меня променяли на тугой кошелёк и красивую машинку.

– Такие истории тоже почти у всех есть. Это жизнь, Андрей. И влюбляться – большая глупость.

Меня несколько удивляют эти слова, довольно трагичные, но произнесённые таким ровным и спокойным тоном, словно просьба передать соль. Женя не даёт мне обдумать и спрашивает:

– Ты же только с сегодняшнего дня на работу устроился. Где ты раньше работал?

– В Москве. Меня сократили весной. Кризис же. И вместе с работой я потерял девушку, с которой жил последние два года. С безработным инженером ей оказалось не по пути.

Женя смотрит на меня со снисходительным сожалением:

– То есть ты сейчас весь такой с разбитым в очередной раз сердцем?

– Нет. После первого раза я больше не влюблялся. Не знаю почему. Просто так вышло. Может быть пока мне не встретилась та самая… Так что сейчас я просто весь такой, чувствующий себя доверчивым идиотом.

– Это пройдёт. Это лучше, чем разбитое сердце, поверь мне.

– А ты, Жень? Тебе разбивали сердце?

Существо молчит несколько секунд, а потом говорит совсем тихо, так, что в шуме ресторанного зала мне приходится прислушиваться:

– Андрей, я не знаю ни одного человека, которому не разбивали бы сердце. Я – не исключение. Со мной это тоже было, лишь однажды, и не повторится впредь. Но я не расскажу тебе эту историю. Ни сейчас, ни когда-либо позже. Извини.

Я начинаю раздумывать, что бы всё это значило, а Женя поднимается из-за стола:

– Мне надо в туалет.

Я киваю и почти тут же поднимаюсь и иду следом. Может быть это не совсем честно, но сейчас я всё узнаю. Существо останавливается аккурат между двумя дверями с буквами «М» и «Ж» и оборачивается ко мне – оказывается, я предсказуем.

– Ай-ай-ай, Андрей. И не стыдно тебе? Захотел сжульничать?

Я возмущаюсь:

– Я так никогда не догадаюсь. Нужных глаголов ты не употребляешь, про себя не рассказываешь, мы оба состаримся, прежде чем я что-нибудь пойму.

– А я и не обе… В общем, никто тебе не обещал, что будет просто.

Но я не собираюсь отступать. Стою и жду, какую же дверь выберет существо. А оно тоже не торопится, прислоняется к стене между дверями:

– Смотри, Андрей, ты сам сказал, что я не пойми как кто выгляжу, а значит сейчас я могу войти в любую дверь, и никто мне слова не скажет и даже косо не посмотрит. – Женя теребит пальцем нижнюю губу, словно размышляя, а на самом деле издеваясь надо мной: – Что же мне выбрать? В женском туалете, вероятнее всего, очередь, так что пойду я, пожалуй, в мужской.

Женя отлепляется от стены и наклоняется ко мне:

– В кабинку, конечно же. Идём. Не бойся, я не буду смотреть как ты писаешь.

Вот же сучка!

Женя скрывается в кабинке. Как на зло, под дверью нет даже малюсенькой щели и невозможно подсмотреть как стоят Женины ноги, поэтому, скрипнув зубами, я иду к писсуару.

Когда мы выходим из мужского туалета, Женя останавливается:

– Пойду на улицу, покурю.

Выход из ресторана в одной стороне от туалетов, а наш столик в другой. Я машинально делаю шаг за Женей, и Женя оборачивается:

– Андрей, улица – не туалет. Пространство там не разделяется по половому признаку, так что никаких подсказок не предвидится. Иди лучше ещё пива закажи, и мне тоже, на свой вкус. И не бойся, я не сбегу, не оплатив свою половину счёта.

Вот же сучка в квадрате! Может быть это мне уже пора бежать куда подальше от этого существа?

***

– У тебя что, ненормированный рабочий день? – хмыкает отец, выходя в коридор, когда я вваливаюсь туда около десяти вечера, пришибленный энным количеством бокалов пива и впечатлениями от существа.

Следом появляется мама:

– Ужинать будешь?

– Нет и нет, – отвечаю я, скидывая ботинки. – У меня нормированный рабочий день, просто после работы я зашёл в бар с… коллегой. И ужинать, соответственно, не буду.

Я вспоминаю, как существо, дойдя со мной до автобусной остановки после ресторана, сказало: «Неплохо посидели. Если до завтра не догадаешься, вечером приглашаю тебя в гости. Но условия те же: никаких попыток забраться в трусы и потрогать то, чего трогать не полагается». Я смотрю на маму и добавляю:

– И завтра тоже не буду ужинать. Иду в гости к коллеге.

Зайдя в свою комнату, я закрываю дверь и снимаю пиджак. Дверь тут же открывается, и в комнату заглядывает мама:

– А эта коллега – девушка?

Отличный, блядь, вопрос! Просто на миллион долларов! Если бы я ещё знал на него ответ.

– Мам, я вам потом всё расскажу, ладно?

– Ну что за вопросы? – ворчит в коридоре отец. – Мужику под тридцатник. Что он, про каждую юбку, которую задрал, докладывать должен?

Да уж, чем-чем, а юбкой в моём сегодняшнем вечере точно и не пахло. Мама надувает губы, но оставляет меня в покое, закрывая дверь с другой стороны, а я забираюсь с ногами на диван.

В моей голове сумбур. Схемы трубопроводов и оборудования, расчёты производительностей и пропускных способностей из проекта перемежаются образами Жени. Длинными тонкими пальцами на моей клавиатуре, внимательным, чуть насмешливым или грустным взглядом серых глаз, тенью на щеках от густых ресниц, бликами солнца на тёмных распущенных волосах, губами, обхватывающими сигаретный фильтр. Проект быстро отходит на второй план, я кладу руку на пояс джинсов, и мне хочется опустить её ниже, потому что от этих видений там всё оживает.

Мне немного не по себе. Какая-то странная, предложенная Женей игра. Зачем это Жене? Я интересен ей как мужчина? Но она практически не флиртует, совсем немного, еле уловимо. Не как девушка. Получается… это парень? Ну да, он курит, он матерится, он выпил сегодня пива наравне со мной и не особо опьянел. Всё это по отдельности не сказало бы ни о чём, а вот в совокупности… Но ведь девчонки бывают очень разными. Я никогда не увлекался такими, а Женя мне нравится. Я с сомнением смотрю на свой пах. Не может же у меня стоять на парня? Раньше ни на одного не стояло. Да и зачем бы я сдался парню, если он не гей? Получается, если Женя парень, то он гей? Мне стоит бояться обещанной награды? Почему я тогда не боюсь?

От всех этих вопросов, наложившихся на пиво, у меня начинает гудеть голова. Я быстро встаю с дивана, переодеваюсь, умываюсь и ложусь спать. И в моих снах губы Жени обхватывают не сигаретный фильтр, а мой член.