Екатерина Богданова - Обручённые небесами

На помрачневшем лице Нестора изобразилось сначала удивление, а затем неприязнь. Он поспешно забрал у меня странную находку.

– Откуда это здесь? – с недовольством взглянув на Варфоломея, раздражённо спросил Нестор.

Преданный слуга только пожал плечами:

– Не гневайтесь, барин. Ей-Богу, не знаю. Бьюсь об заклад: никто не заходил. Да и как ему было зайти? Окна завешены, дверь заперта. Быть может, опять Маргарита?

Нестор уже был не в духе, но опрометчиво произнесённое Варфоломеем имя ведьмы просто взбесило его.

– Не произноси при мне и моей невесте это имя! – выкрикнул он и попытался сломать складную вещицу, но веер, как ни странно, не поддался.

– Слушаю, барин, – виновато опустил голову Варфоломей.

«Почему Нестор так злится, когда кто-то напоминает ему об этой ведьме? – подумала я, вспомнив его недавний разговор с Виссарионом и с главным приказчиком. – Если бы Нестор забыл о ней, все его разрушительные чувства, верно, давно бы уже улеглись. Значит, он всё ещё помнит её…. Да и возможно ли забыть свою первую любовь?»

– Юля, что с тобой? – взволнованно спросил он. – Юля, ты в чём-то подозреваешь меня? Не делай поспешных выводов. Я готов тебе всё объяснить!

– Нестор, я знаю, что ты жил с этой женщиной, – вспомнив старую историю о порочной обольстительнице, наконец, сказала я. – Но ведь ты рассказывал мне, что вы давно расстались, что она изменила тебе….

– Так оно всё и было. Но теперь она ничего для меня не значит.

– Тогда почему её вещи до сих пор в твоём доме? – стараясь не показывать своего волнения, спросила я.

– Я избавился от всех её вещей, которые она не забрала, – ответил он.

– Но этот веер…. Как он здесь оказался?

Нестор глубоко вздохнул, нахмурил брови и немного прошёлся по комнате, собираясь с мыслями.

– Мы расстались год назад, но её чувства ко мне до сих пор не остыли. То и дело она так или иначе напоминает о себе, – яростно сминая пальцами алые перья, признался Нестор. – Однажды я едва не сломал зубы об её заколку-змейку с рубиновым глазом, спрятанную в пироге. Другой неприятный случай произошёл на балу в Петербурге. Я запустил руку в карман, но вместо белоснежного платка извлёк оттуда её алую шёлковую утирку с кружевами.

– Отчего же ты раньше не рассказывал об этом? – спросила я.

– Я надеялся, что с твоим появлением в этом доме всё изменится, что она поймёт, что я люблю другую, и отступит, – признался Нестор. – Однако эта женщина очень упряма. Две недели я не знал покоя по ночам. Стоило мне забыться сном, как она являлась ко мне как наяву и вела себя со мной как самая неисцелимая блудница. Некоторые друзья завидовали мне, но эти сны не доставляли мне никакой услады. Проснувшись, я не мог есть от отвращения. Я ходил в церковь, исповедовался и причащался, пытался усерднее молиться. Но всё закончилось только тогда, когда я случайно обнаружил в своей подушке её рубиновый гребень и сжёг его. Теперь ей вздумалось оставить здесь свой веер. Ей явно захотелось посеять зерно сомнений в твоём сердце. И она вряд ли успокоится на этом.

– Ты хочешь сказать, что она подбросила его, чтобы заставить меня ревновать? – стараясь рассуждать трезво, предположила я.

– Я рад, что ты поняла всё правильно, родная, – вздохнув с облегчением, улыбнулся Нестор. – У каждой ведьмы есть особый дар, и она не исключение. Не существует стены, сквозь которую эта ведьма не смогла бы пробраться!

– Так значит, Маргарита может когда угодно прийти к тебе в спальню? – теряя контроль над собой, воскликнула я. – Даже когда ты спишь? Господи, зачем ты мне об этом рассказал?

– Юля, я клянусь тебе…. Я больше не посмотрю на неё! – прижимая меня к груди, пообещал Нестор.

– Но она ведьма! Она может опоить тебя, завлечь, околдовать! – выкрикнула я, чувствуя, что уже не принадлежу себе, а бессильно погибаю в плену горькой ревности и отчаяния. – Ведь когда-то Маргарите удалось сделать это! Может быть, удастся и сейчас!

– Раньше сердце моё было ветрено, необузданно, одержимо порочными страстями, – с ненавистью к себе прежнему произнёс он. – Теперь всё изменилось. Теперь оно любит, Юля. Любит только тебя. Не позволяй ей красть покой и радость из твоей души. Эта женщина не стоит твоих чистых слёз.

– Нестор, я верю тебе, – глубоко вздохнув и собравшись с мыслями, призналась я.

– С ней покончено. Как с этим веером. Раз и навсегда! – жёсткий веер громко хрустнул в его руках, и на паркетный пол упало несколько алых перьев.

– Ступай в гостиную и брось его в огонь. Немедля! – обратившись к слуге, распорядился Нестор.

– Слушаю, барин, – Варфоломей удалился так поспешно, будто веер уже горел и невыносимо жёг его руки.

Только сейчас я заметила, что поодаль, у неосвещённой стены просторной спальни сидела Груня. Подле неё, на круглом подносе стоял изысканный чайный сервиз и трёхъярусная вазочка со сладостями и фруктами.

– Угощайтесь, сударыня. Ваш бульон вот-вот остынет, – усадив меня на диванчик, Нестор расположился рядом.

– А как же Груня? – напомнила ему я. – Мы ведь накормим её?

– Безусловно. Налей себе супа, любезная, – сказал служанке Нестор. – Здесь и на троих более чем достаточно. Налей да садись подле нас.

– Спасибо вам, барин! – поблагодарила Груня и нерешительно открыла супницу. – Ох, тут на двух господ бы ещё хватило! Да вот только за барским столом мне не место.

– Нет, любезная, ты перечить не изволь, – забавляясь поведением Груни, настоял Нестор.

– Юлия Александровна… – обратилась ко мне Груня, и я поняла, что она не может послушать Нестора без разрешения хозяйки. – Можно?

– Конечно, садись! – разрешила я и с наслаждением проглотила первую ложку горячего и ароматного бульона, а после закусила её белым хлебом.

Груня несмело опустилась на стул, но долго не решалась приступить к обеду, смущённо улыбаясь и разглядывая дорогую посуду.

– Кушайте вдоволь, сударыня. Вам необходимо как можно быстрее поправиться, – заботливо произнёс Нестор и перевёл взгляд на Груню. – А ты что робеешь, любезная?

– Да вот, ваше сиятельство, любуюсь. Как у барышни, тарелочка своя фарфоровая, золотом расписана, ложечка посеребрённая, – восторженно ответила Груня, однако вскоре преодолела смущение и принялась за еду.

Ощущая приятную тяжесть в животе от вкусной и полезной пищи, я чувствовала, как меня клонит в сон. Управившись с бульоном, я прилегла на мягкую спинку дивана рядом с Нестором, а немного погодя и на его плечо.

– Спасибо, барин. Прикажете чай подавать? – спросила повеселевшая после обеда Груня.

– Сделай милость, – ответил Нестор и, улучив момент, когда служанка отвернулась, нежно коснулся моей щеки устами.

Горячий ароматный чай с мятой немного взбодрил меня, а поданные к нему сладости быстро подняли настроение. Во время чаепития раздался осторожный стук в дверь.