Рина Лум - Переломная осень

Лу пришел в универ не за тем, чтобы в первый же день найти себе как можно больше проблем. Он пришел, чтобы просто учиться.

Но пока что-то с трудом удавалось следовать этому довольно простому плану.

Парень молча прошел к свободному месту в конце среднего ряда, и, разместив свою небольшую сумку на стуле, вытащил тетрадь и ручку. Все по стандарту.

– Угу, – раздалось сбоку.

Именно оттуда, где сидел Джек и его ухажерка, если можно было так назвать не менее светловолосую, чем новый знакомый, девушку с большими розовыми губами и отличной фигурой. И король, судя по всему, оценил эту фигуру по достоинству, так как больше никто не прожигал Лу взглядом.

К нему вообще потеряли интерес. Все.

Льюиса всегда поражало, как работает популярность. Хотя, наверное, от нее недалеко ушел фанатизм по певцу, актеру или другим известным личностям. Просто универ – чуть меньший островок социума, отдельный мир, в котором также формируются касты и выстраиваются определенные лестницы, которые кто-то спешит покорить, а кто-то планирует держаться поодаль от всего этого.

Лу сразу отнес себя ко вторым и предпочитал просто наблюдать со стороны, на что способна эта пресловутая популярность. Однако в новом универе такая схема почему-то не сработала. Здесь ему не повезло непроизвольно втянуть в себя в самый эпицентр, и он еще не знал, чем все может обернуться для него.

Лишь надеялся, что его все-таки сбросит с этой незапланированной в его маршруте орбиты, и он снова сможет продолжить свой путь. Окончить ВУЗ и вступить в мир открытий и принятий себя.

* в анимационном фильме "Хранители снов" есть герой – Ледяной Джек (или Джек Фрост). Прямая цитата из мультика: "Меня зовут Ледяной Джек, и я Хранитель. Как я об этом узнал? Луна сказала. А когда вам о чём-то говорит Луна, в это стоит верить." (прим. автора)

– Первый день прошел хорошо?

Отец встретил Льюиса скромной улыбкой и поставил уже разогретую в микроволновке лазанью, подталкивая приборы поближе к тарелке, пока парень садился и пытался придумать подходящий ответ. На ум ничего не пришло, кроме лаконичного:

– Да.

– Точно?

– Ты меня пугаешь, па.

– Не поверишь, сам от себя в шоке. Но мне правда интересно. И я переживаю.

Чарльз сел напротив и начал ковыряться в своей тарелке. Он специально ждал сына, чтобы, во-первых, не есть в одиночестве, а, во-вторых, им удалось хоть немного поговорить. И сделать еще один шаг к их сближению.

– Все в порядке. Правда. Давай поедим.

Лу и хотел бы рассказать больше. Например, про то, что случайно привлек внимание местной знаменитости, сам того не желая. И хотя после уроков и посещения кабинета мистера Радовски, который проинструктировал по основным вопросам и выдал ему список с тем, что нужно докупить, возле ворот никто новичка не поджидал, тот был уверен – блондин что-то задумал и просто ждет подходящего момента.

Вот только что?

И какого момента?

Лазанья не собиралась подсказывать ответы, как и не собиралась, кажется, отправляться на экскурсию по желудку парня.

– По-моему прием пищи должен выглядеть немного по-другому.

Конечно, Чарльз не мог не заметить, как резко стремится к нулевой отметке приподнятое настроение сына и как тот уже пять минут, не говоря ни слова и пытаясь загипнотизировать сырную корочку, водил вилкой туда-сюда по тарелке. Он даже не отреагировал на замечание отца. К счастью обоих, мужчина больше ничего не сказал. Быстро расправился со своей порцией, отправил посуду в машинку и поспешил уйти, чтобы дать Лу-Лу побыть в одиночестве.

– Осталось еще немного коробок. Разберу сегодня, и сможем, наконец, назвать наш дом уютным холостяцким гнездышком.

Впервые юмор свернул на эту опасную тропку. Льюис вздрогнул, ведь реальность обрушилась на него тяжким грузом.

Родители на грани развода. И развелись бы, если бы не отъезд матери.

Она теперь неизвестно где и даже не собирается сообщать о своем местоположении. Как и о причинах, которые привели к ее неожиданному путешествию и их неожиданному переезду. А отец не собирался делиться тем, что тяготило его эти полгода.

Лу все это время пытался прекратить их ссоры и с трудом, но терпел их молчание, даже готов уже был смириться с тем, что придется жить то у одного, то у другого родителя, когда будет завершен бракоразводный процесс. Но парень никак не ожидал, что жизнь резко поменяет вектор.

И, да, он скучал по матери. Пытался с ней связаться, но все каналы оказались перекрыты. Она не желала общаться с ним, и это, несомненно, ранило, ведь еще полгода назад мама души в нем не чаяла и называла своим солнцем.

– Прости, – заметил Чарльз, обернувшись, чтобы посмотреть на сына, у выхода, – ляпнул, не подумав.

– Ничего страшного, – аппетит окончательно пропал, не собираясь возвращаться ближайшие пару сотен лет, и Льюис поднялся из-за стола, – Спасибо за обед.

– Лу…

– Я к себе, много уроков.

Чарльз тихо вздохнул и добавил напоследок:

– Я купил тебе кое-что. Ждет в комнате.

Льюис молча добрался до комнаты и застыл на пороге, стоило открыть дверь. Отец успел не только купить кое-что – а, если быть точнее, боксерскую грушу, – но и закрепить ее на потолке. И теперь новый снаряд буквально звал парня выпустить скопившиеся злость, усталость и разочарование. Он не засомневался и на долю секунды – сразу подошел к снаряду, бросив сумку на полпути, и резким и точным ударом влепил по плотной поверхности, ощущая отпружинивший удар и приятную боль в костяшках.

Еще один удар заставил вспомнить о ледяном Джеке, и Льюис без зазрения совести представил вместо груши его красивое лицо с резкими чертами и большими голубыми глазами. Очередной удар должен был стереть ухмылку, но, к сожалению, для этого нужно было подольше пообщаться с блондином, чтобы иметь визуальное представление, как она стирается и что вместо нее может быть. Все, что удалось увидеть Лу, кроме нее, – это сжатые в тонкую линию губы в момент, когда Джека звали прогуляться.

Серия ударов разгрузила мозг и позволила свободно выдохнуть, а заодно осознать, что все-таки первый день в новом университете оказался напряженным. Льюис быстро переоделся в домашние штаны и футболку.

– Спасибо за грушу, – кивнул головой отцу по пути в ванную. Тот как раз выходил из своей спальни и, судя по всему, старался спрятать довольную улыбку. – Это то, чего мне как раз не хватало.

– Рад помочь.

Лу больше ничего не сказал. Кинул потную одежду в корзину и вернулся к себе. Груша все еще слегка покачивалась, успешно опробованная. Костяшки нещадно болели, а покрасневшая кожа ругала об отсутствии бинтов и молила об охлаждающей мази, но у Льюиса ее не было. Парень надеялся, что завтра сбитая кожа не вызовет вопросов у преподавателей, хотя, если судить по прошлому опыту, вопросы появятся практически сразу, а в перчатках идти не вариант. Удивительно, насколько участливым оказался педагогический состав в университете. Парень думал, что всем будет плевать на новенького.