Наталия Лебедева - Романс со Зверем

– И в мыслях не было, Николай Палыч! – сдержанно ответила Аня. – Ничего личного. Это ведь работа, – и вышла из кабинета.

Аня медленно шла по дорожке к общежитию, наслаждаясь тихим майским вечером. В воздухе витала духота. Очевидно, ночью будет гроза. Свернув на тротуар, она остановилась у благоухающих кустов сирени. Как она любила эти цветы. Наверное, потому что в частях, где служил папа, они всегда росли в изобилии. В памяти явственно всплыла картина: папа высокий и сильный тайком рвет сирень у окна своего кабинета, а маленькая Аня гордо несет огромный букет домой и торжественно вручает его маме. Она протянула руку и сорвала небольшую веточку белой сирени. Еще раз вдохнув ее аромат, девушка вошла в общежитие. У своей двери она замешкалась, ища в сумочке ключи. Вдруг соседская дверь с шумом открылась. Аня вскинула голову, чтобы поздороваться, а заодно и познакомиться с соседями. Но улыбка на ее лице быстро растаяла, перед ней стоял ОН.

– Я буду ждать тебя! – послышался за его спиной озорной женский голос и дверь закрылась. Константин медленно надевал фуражку цвета хаки. Аня настолько растерялась, что сирень выпала из рук и упала к ее ногам. Мужчина поднял цветок, передал его Ане и приложил руку к козырьку.

– Анна Леонидовна, честь имею!

Вальяжной походкой, тихо насвистывая, он направился к выходу.

«Наглый, напыщенный, самодовольный индюк!» – вспыхнув, подумала Аня и с силой толкнула дверь.

Следующие два дня прошли без приключений. Девушка с головой погрузилась в работу, стараясь ничего не упустить из наставлений Веры Николаевны. В пятницу после обеда, погруженная в очередное исковое заявление, она не заметила, как дверь кабинета тихо открылась, и на пороге появился Быстров.

– Корпит студент? – он весело подмигнул Вере Николаевне.

Аня оторвалась от документов: – Добрый день, Николай Павлович!

– И тебе доброго! А я по твою душу!

– Дойду до Альбины Исмаиловны, посмотрю личные дела, – тактично произнесла Вера Николаевна и вышла из кабинета.

– Я смотрю, ты взялась за работу не по-детски. У Веры Николаевны, по-моему, было меньше бумажек до твоего приезда, – издалека начал он. – Я, собственно говоря, зачем пришел… Завтра выходной и тебе бы не помешало провести его на свежем воздухе. Да и мне немного развеяться. Поэтому предлагаю завтра нам с тобой выбраться в город; познакомлю тебя с местными достопримечательностями, накормлю мороженым и может быть даже разрешу затащить себя в музей, – отрапортовал он, памятуя о том, как она любила историю и искусство.

От неожиданности Аня открыла рот.

– Это так мило с вашей стороны и так заманчиво, но как же мы… Словом я хотела сказать, Николай Павлович, я бы не хотела компрометировать вас, афишируя нашу давнюю дружбу, – честно призналась она.

– Нюта, милая, я в этой части восемь лет, меня знают как облупленного. Поверь мне, здесь все знают о тебе больше, чем ты сам…. И никогда за тридцать лет совместной жизни я не давал ни единого повода людям для пересудов, а Татьяне для ревности. Но я благодарен тебе за то, что ты так печешься о моей престарелой репутации. Поэтому мороженое отменяется. Ты права, это пожалуй слишком откровенно! – закончил он с улыбкой, предвкушая ее протест. – Сама виновата!

– Так и быть! Мороженое за мной, а с вас все остальное по списку, включая музей. Сами виноваты!

Они расхохотались и пожали друг другу руки, как делали это всегда, когда спорили. А спорили они часто. Причем, как правило, в спорах всегда выигрывала Аня, а он сдавался и с удовольствием покупал ей подарок за выигрыш.

По настоянию Ани встретились они на следующее утро все-таки за пределами части. Гуляя по городу и болтая обо всем на свете, она не переставала восхищаться этим человеком. В его жизни было столько войн, сражений, боев, но при этом он смог сохранить в душе любовь к людям и веру в лучшее в них. Даже после смерти любимой жены, его Танюши, он не озлобился, не потерял интерес к жизни и даже не «сдал» физически. Она украдкой взглянула на него. Высокий, поджарый, по-прежнему стройный, с выбеленными сединой волосами, он был образцовым офицером и примером храбрости и мужества для всех молодых солдат. Аня вспомнила, как папа часто удивлялся, когда Быстров отказывался от блестящих предложений спокойной службы в кабинетах, предпочитая оставаться «на острие». Да, видимо он последний в своем роде. Таких солдат больше нет. Ее подруга Таня была права, говоря: «Повыродились нынче офицеры!»

Время для них двоих летело незаметно.

– Ого! Да ведь обедать пора! – воскликнул Николай Павлович, глядя на часы. – Пойдем-ка перекусим. Точнее я перекушу, а ты плотно пообедаешь. И не спорить! – пресек он любые попытки сопротивления. Хотя Аня и не планировала сопротивляться. За это время она нагуляла приличный аппетит и была совсем не прочь познакомиться с местной кухней.

Они зашли в небольшой ресторанчик. Глядя, как Аня с удовольствием разделывается с отбивной, Николая Павловича захлестнули воспоминания: – А помнишь, как в детстве, ты маленькая лепила куличики-кексы, украшенные ромашками, и угощала меня?

– Жуткая гадость была! Да, готовить я так и не научилась, – весело ответила Аня.

– Ты тоже придерживаешься общего мнения, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок? – заинтересовался Палыч. – По-моему, это придумали женщины, которые ничего кроме готовки не умеют. Без обид, конечно. Танюша очень хорошо готовила, хотя и в еде я не привередлив. Но для меня она была лучшей женщиной, доброй, умной, тактичной, терпеливой. Я бы даже сказал, героически терпеливой со мной. Помню, когда мне дали очередное повышение и перевод в Новосибирск, Ярику был месяц. Я пришел домой и рассказал об этом Тане, уже готовый отказаться от повышения. Она спокойно выслушала меня и спросила: «Когда мы выезжаем, Николаша? Мне нужно успеть собрать вещи!» А когда мне вручали Героя России, только я знал, что это ее заслуга. Ты очень напоминаешь мне ее, Нюта. Характер у тебя, конечно, крут, но в тебе есть та же жертвенность. Ты будешь самоотверженной женой, настоящей боевой подругой. И как Ярослав умудрился такое сокровище упустить? – заключил он, в упор глядя на нее.

«Ах, вот оно что! Значит, Палыч все-таки не оставил попытки соединить их с Ярославом узами брака!» – мысленно отметила Аня. Когда Ярославу исполнилось двадцать лет, а Аня только достигла совершеннолетия, они оба учились в одном институте. Отношения у них всегда были теплые. В силу своего дерзкого характера Ярослав всегда был ближе Ане, чем его старший брат. Егор рос серьезный ребенком, спокойным, целеустремленным, он был чужд пылким душевным порывам, поэтому, наверное, и добился таких высот. Ярик был более эмоциональным, озорным, жизнерадостным. Настоящий разбойник! В детстве вдвоем с Аней они наводили ужас на всех бабулек двора. Его любопытство часто доставляло родителям проблемы, а пару раз даже привело к ремонту. В институте у него появилось новое увлечение, с друзьями они создали музыкальную группу и играли электронную музыку на бас-гитарах. Армия его поклонниц стремительно росла. Отец и старший брат не разделяли его новой привязанности. И вот тогда на выручку пришла Аня, его старый «боевой» товарищ. С Ярославом они придумали легенду: на радость Палычу и к великому удовольствию Татьяны Сергеевны, теперь Аня с Ярославом составляли счастливую влюбленную пару. Несколько раз в неделю они задерживались после лекций «на свиданиях», а по выходным, когда Аня уезжала домой к родителям, Ярослав подтягивал учебу. Эти воспоминания бурной молодости роем проносились в Аниной голове, вызывая широкую улыбку. Интересно когда-нибудь Ярослав признается в этих проделках отцу? Если такое случиться, она бы хотела в это время быть подальше от места событий.