Джудит Гулд - Рожденная в Техасе

— Мистер Гринли, можно вас попросить об одолжении?

— Слушаю вас, мадам.

— Нельзя ли мне поехать с вами в Браунсвилль? У меня там есть дело, которое надо срочно решить.

— Буду только рад. Могу ли быть еще чем-либо вам полезен? — великодушно улыбнулся адвокат.

— Посоветуйте мне надежную строительную компанию.

— Считайте, что вопрос решен. Я сам вас туда отвезу.

Вот каким образом удалось достроить туристическую гостиницу, полностью отказавшись от услуг компании «Койот». Благодаря Аманде Грабб у Элизабет-Энн появилась возможность обойти Секстонов и по новому шоссе получать материалы из Браунсвилля. Она с удовольствием представляла, как бесится Дженни, и думала: «Так ей и надо. Может быть, она лопнет от злости».

Торжественное открытие туристической гостиницы Хейл происходило за неделю до срока, когда Элизабет-Энн ждала малыша.

Погода выдалась словно на заказ — сухая, солнечная, безоблачная.

На помосте певица в роскошной мантилье, наброшенной на черепаховый гребень, выводила последние ноты « La Paloma » [18]. Мексиканцы закричали, захлопали, засвистели, даже белые жители Квебека разразились громкими аплодисментами, слышались одобрительные возгласы.

Певица грациозно поклонилась публике, затем поклоном поблагодарила гитариста и, засмущавшись, торопливо спустилась с помоста, где ее сразу же окружила толпа почитателей.

Оркестр из шести музыкантов, расположившийся на веранде офиса управляющего, грянул марш.

Торжества были задуманы так, чтобы совместить английские и испанские традиции: Элизабет-Энн считала, что все люди были созданы равными.

Нарядной была публика, собравшаяся у новой гостиницы, в праздничном убранстве было и само здание. У входа на каждую веранду трепетали красно-бело-голубые ленты, развевались флаги. За несколько минут до начала концерта у дороги был торжественно открыт большой прямоугольный щит-указатель с золотой короной на вершине. На обращенном к дороге щите красными печатными буквами шла надпись:

ГОСТИНИЦА ДЛЯ ТУРИСТОВ ХЕЙЛ

А внизу черные рукописные буквы извещали:

Уют и комфорт — достойные королей

Цены — доступные всем

На Элизабет-Энн было яркое, свободного покроя хлопчатобумажное платье в цветочек. Вряд ли она могла сказать, что испытывает сейчас больше — чувство гордости или невероятную усталость. В первый раз за много месяцев она позволила себе расслабиться. Глаза ее сияли, казалось, она вся светилась от радости.

«Наконец-то дело сделано, но как невыносимо долог был путь к этому дню. Гостиница оправдает надежды. Я уверена в этом так же, как и в том, что сегодняшний праздник удался как нельзя лучше».

Ничто не убеждает так сильно, как сам успех.

Элизабет-Энн взглянула на блоки с отдельными номерами, расположенные по обе стороны от офиса управляющего. Длинная красная лента протянулась от одного края здания до другого. За спиной у Элизабет-Энн на залитой асфальтом дорожке, ведущей от иссиня-черного двухполосного шоссе к гостинице, стояли простые столы, застеленные белой материей, уставленные тарелками, на которых горками высились разнообразные местные деликатесы. Для взрослых в изобилии были вино и пиво, для детей — фруктовые соки, а еще — вертушки и воздушные шарики. Элизабет-Энн с улыбкой смотрела, как дети с радостными воплями носились взад и вперед со своими игрушками, взрослые переходили от группы к группе знакомых и друзей, беседуя о своих делах. Ее радовало, что на церемонию открытия гостиницы пришло большинство жителей Квебека и Мексикана-Таун. Бросалось в глаза отсутствие на празднике Секстонов, но огорчаться по этому поводу она не собиралась. Строительство завершилось, несмотря на все старания Дженни, которая — Элизабет-Энн не сомневалась в этом — задыхалась от ярости у себя на ранчо. Она это вполне заслужила.

— Внимание, миссис Хейл! — послышался чей-то голос.

Она обернулась. Хью Макэлви из «Квебек викли газетт» установил треногу, нырнул под черную накидку, закрывавшую фотоаппарат, и поднял вспышку. Когда она сработала, рассыпав дождь искр, мистер Макэлви снова появился из-под накидки.

— Благодарю, миссис Хейл, примите мои поздравления!

— Это вам спасибо, мистер Макэлви, — ответила Элизабет-Энн и подошла к его преподобию, занятому серьезным разговором с молодым католическим священником из Мексикана-Таун.

— Это один из лучших часов в жизни нашего города, — сказал священник с теплотой в голосе. — Вы, миссис Хейл, сделали больше, чем кто-либо другой, чтобы поднять моральный дух жителей Мексикана-Таун.

— Что я могу сказать на это, святой отец? Мои рабочие хорошо трудились, я не знаю, что бы без них делала:

А про себя подумала: «Я знаю, что бы случилось. Я бы просто проиграла, а Секстоны праздновали очередную победу. Слава Богу, У меня хватило ума нанять мексиканцев, а не рабочих из строительной фирмы Секстонов».

Марш завершился мощным крещендо. На помост поднялся мэр Питкок — в руке у него был листок бумаги с написанной речью. Мэр поднял руку, требуя тишины.

Постепенно разговоры смолкли, и все взоры обратились на него. Мистер Питкок улыбнулся, важно поправил галстук и, выгнув шею, словно ему был тесен ворот рубахи, обратился к публике:

— Леди и джентльмены, сеньоры! — Говорил он громко, но его речи недоставало плавности и отчетливости. — Я горжусь тем, что присутствую сегодня здесь, думаю, что и вы все разделяете это чувство. — Он заглянул в листок. — Ничто не играет такую важную роль в жизни любого города, как торговля, а со строительством нового шоссе эта артерия, если вы позволите… — Он запнулся и замолчал, публика беспокойно задвигалась. Наконец мэр оторвался от бумаги: — Мы должны за все поблагодарить одного человека, надеюсь, вы наградите ее громкими аплодисментами. Леди и джентльмены, предоставляю слово миссис Элизабет-Энн Хейл.

Раздался гром рукоплесканий, которые не смолкали, пока Элизабет-Энн пробиралась к помосту, стараясь идти так быстро, насколько могла. Она поднялась на помост, в глазах ее блестели слезы. Несколько раз кивнув головой, она подняла вверх руки.

— Сеньоры, — заговорила она чистым, ясным голосом, сознательно обратившись сначала к той части собравшихся, которые говорили по-испански. Она улыбнулась, ища глазами своих рабочих: — Amigos, друзья! Леди и джентльмены! Я не нахожу слов, чтобы выразить мои чувства, мою благодарность за ваш огромный труд и преданность нашему делу, и веру в успех, без которой была бы невозможна победа. Она была бы невозможна, если бы не долгие часы вашего напряженного труда, которые вы отдали стройке вместе с потом, кровью и слезами. Как часто мы думали, что нам не удастся завершить намеченное, уж очень многое нам мешало. Но мы верили в успех и работали, не жалея сил, поэтому наша мечта и осуществилась. Думаю, эта стройка имела еще одно важное значение. Она показала, что мы можем работать вместе, независимо от того, в какой части города живем. И уже давно пора, как мне кажется, перестать делить город на две части: Квебек и Мексикана-Таун. Это мой город, это ваш город. Это наш общий город.