Нинель Мягкова - Голландка

Особого беспорядка она, впрочем, не заметила. У неё самой дома было куда более художественно-разбросанно.

Быстро и методично Йоланда разобрала чемодан, распределив одежду по двум полкам, немногочисленную косметику выставив прямо на пустовавшее трюмо и заготовив косметичку для вечернего похода в ванную. Переодевшись, она приоткрыла дверь шкафа и оценивающе глянула на себя в зеркало, которое почему-то было привинчено не снаружи, а изнутри.

Домашняя пижамка, ярко-розовая, в Микки Маусах, скорее подошла бы семилетней девочке, нежели взрослой состоявшейся девушке, но Лане на чужое мнение было глубочайшим образом плевать. Ей нравился наглый мышонок из старых мультфильмов, она обожала розовый цвет, а когда два в одном – так еще лучше. И сидела пижама удобно, и от стирок не садилась, а что висела мешком – так ей никого совращать не надо. Скорее, наоборот.

Если Даниил думает, что его кривящиеся губы и брезгливые взгляды остались незамеченными, он заблуждается.

Увы, на исторической родине, в отличие от Голландии, все еще встречали по обложке, а она у Ланы далека от нынешних стандартов красоты. Вот в Древней Греции за нее бы скульпторы передрались, да и в средние века мэтры вроде Боттичелли и Рубенса весьма уважали обилие плоти. Даже поговорка такая была, что-то вроде «женщина только после третьих родов достойна увековечения в мраморе».

Сейчас же в моде плоские селедки с недоразвитыми вторичными признаками и нарисованными, переделанными в фотошопе или под ножом хирурга стандартно-кукольными лицами.

Йоланда под общественное мнение прогибаться не собиралась. Она себя любила такой, какой была, а кому что не нравилось, те шли лесом.

Поездка в Россию получилась спонтанно.

Ей неожиданно предложила сотрудничество довольно крупная компания, производящая игры. Им требовался славянский антураж в новую бродилку, причём настоящий, а не срисованный из интернета по десятому кругу с одних и тех же фотографий. С ней и связались-то потому, что в графе «языки» она указала русский. Сроку на подготовку дали полтора месяца, потом нужно будет показать первые эскизы и наброски будущих фонов, одежды и предметов.

В голове было абсолютно пусто. Вакуум. Возможность, конечно, редкая, и Лана уцепилась за нее ногами, руками и зубами, но от стресса и психологического давления – как же, такая вдруг ответственность! – творчество застопорилось. Прошла неделя, но все зарисовки недрогнувшей рукой отправлялись одна за другой в корзину.

И тут мама предложила: «Поезжай в Россию! Проникнешься духом, покатаешься по глубинке, посетишь пару музеев, только не Эрмитаж, он слишком европейский. Что-нибудь народное…» Идея была стоящей. И старый друг отца откликнулся почти сразу, согласившись принять дочь приятеля на постой в Москве.

На отелях бы за месяц она спустила весь аванс, выданный заказчиком. А так – только на билет потратилась. И то, кто бы мог подумать, что три с половиной часа полета стоят так дорого!

Убедившись в собственной неотразимости, – узкое зеркало ее целиком не вместило, отразив лишь середину тела, – Лана устроила косметичку вместе с одним из выданных полотенец на краю кровати и вышла, вся такая красивая, к ужину.

При виде ее Даниил чуть не подавился вытащенным из салата помидором.

– Приятного аппетита, – не без злорадства отозвалась Лана.

– Прошу, садитесь, – обвёл рукой застолье Кореев-старший. Девушку долго упрашивать не пришлось.

К макаронам с мясом и салату голландка отнеслась с пониманием и даже добавки попросила. В самолете, по ее словам, кормили не так чтобы сытно.

Ну, оно и понятно. Те кукольные порции ее организм и не заметил.

Павел Кореев наблюдал за гостьей с умилением, а Даниил – с некоторой паникой. Это же сколько для нее еды нужно заготовить, на месяц-то!

Проснулся Даниил в прекрасном расположении духа, несмотря на то, что через три часа ему предстоял экзамен. В кои-то веки он этому был рад. Как хорошо, как замечательно, что у него еще целую неделю сессия и его не припрягут развлекать гостью прямо так сразу!

Оказывается, он плохо знал коварство собственного отца.

Тот с самого утра уехал в свой НИИ.

На столе, поверх накрытого на двоих завтрака, лежала записка: «Гостью возьми с собой».

Лана нашла ее первой, прочитала, хмыкнула и передала Даниилу. Он не сдержался и со стоном закатил глаза.

– Не переживай, я большая девочка. Почитаю, посмотрю телевизор. Езжай спокойно, – улыбнулась она, присаживаясь напротив. Даниил смерил ее взглядом. Да уж, девочка и впрямь немаленькая.

– Ты сюда приехала не телевизор смотреть. Тебе же этнику фоткать надо? У нас рядом как раз старый город, а Большой театр практически за углом. Погуляешь, пофоткаешь, только не заблудись, ради Бога!

Лана просияла – на этот раз настоящей улыбкой, а не успокоительно-обреченной. И Даниил невольно улыбнулся в ответ. Смешная она, открытая, что в голове, то и на лице. Такую обидеть – будто щенка пнуть, а животных он всегда любил.

Даже коров.

Голландка сняла со своей тарелки салфетку, критически осмотрела белую лужицу манной каши, покрытую застывшей корочкой, с подтаявшим кусочком масла посередине.

Все как в лучших ресторанах.

Подумала, что-то вспомнила и снова подскочила.

Приятно зажурчала вода, наполняя стакан. Даниил задумчиво наблюдал за процессом, полагая, что она просто хочет сполоснуть посуду перед тем, как наливать в неё чай. Поэтому когда Лана поднесла налитую воду ко рту с явным намерением глотнуть, он аж подскочил.

– Плюнь бяку! – завопил он, будто перед ним и в самом деле был щенок. Девушка от неожиданности дернулась, вода пролилась на майку, обозначив спортивный лифчик безо всяких там кружавчиков.

– Что такое? Вода отравлена? – Лана с опаской покосилась на кран, будто оттуда сейчас полезут личинки чужих.

– Нет, просто не отфильтрована и не прокипячена. Вот, отсюда наливай, – Даниил кивнул на ровные ряды полуторалитровых бутылок с ободранными этикетками, выстроившиеся вдоль стены.

– А что будет, если я так? – Лана заглянула одним глазом в стакан, будто надеясь заметить внутри плавающих микробов.

Даниил пожал плечами.

– Пронесёт, и это в лучшем случае. Долго будешь пить – камни в почках. Или рак, или…

– Поняла-поняла, можешь не продолжать, – замахала на него свободной рукой девушка, выливая воду из стакана и вытряхивая задержавшиеся капли. Она даже протерла его полотенцем на всякий случай. Открыла одну из бутылок, понюхала, пожала плечами и налила содержимое в тот же стакан.

Попробовав, Лана какое-то время, прикрыв глаза, смаковала послевкусие, будто дегустировала редкое вино. Почмокав, кивнула.