Тася Бибс - Неизбежность. Говорят, любовь делает человека бессмертным. Но так ли это, если ваше время истекает?

Спешу наверх, чтобы переодеться. Возле моей комнаты меня поджидает блондинка, я вопросительно смотрю в её сторону.

– Лана хочет поговорить с тобой.

– Лана? – удивляюсь я.

– Да. Именно она.

– Хорошо, загляну, как будет время. Ты же знаешь, что тебе запрещено находится на этом этаже? – спрашиваю я у девушки.

– Но ты ведь никому об этом не скажешь?

– Не знаю, не знаю, – вздыхаю я, пожимая плечами, и захожу в комнату.

Какую-то долю секунды я думаю, что надо бы послать всё к черту и проваляться весь день на кровати. Однако, нахожу в себе силы перебороть свою лень и принимаюсь копаться в шкафу.

Я пробуждаюсь и резким движением сажусь на кровати. Во сне машина, за рулем которой я находился, на большой скорости врезалась в несущийся по встречной полосе грузовик. Мало приятного. Голова начинает трещать по швам, и эта боль заставляет меня схватиться руками, буквально окутать свою макушку.

– Последствия вчерашнего? – доносится до меня голос Кайла. – Воды принести?

– Да, – соглашаюсь я.

Шаги друга становятся всё тише и тише. Я падаю обратно на простынь и протираю глаза. Действительно ли я изрядно повеселился накануне?

Мне не часто доводилось оставаться у Кайла с ночевкой, в большинстве случаев я всегда стремился попасть домой, не смотря на своё состояние.

– Вайлет приготовила завтрак, – говорит Кайл, протягивая мне минеральную воду.

– Я не голоден, – выпиваю содержимое стакана до дна.

Кайл смеется и приземляется в кресло, откашливается и берет журнал с миниатюрного столика. Он пытается сделать вид, что читает, пытается сдержать смех, быть серьезным парнем, но у него не выходит, и он громко заливается на всю комнату.

– С чего ты веселишься? – я не могу понять, но смеюсь вместе с ним.

– Не голоден он.

– Да, не голоден.

– Что ты делал в приватной комнате вчера целых четыре часа? Ну, объясни мне, – смеется Купер.

Я качаю головой, не скрывая улыбку.

– Я понимаю, что ты почти два месяца провалялся в больнице, что тебе хочется…

– Еще скажи, что ты все эти четыре часа сидел и грустил в одиночестве, – говорю я, натягивая футболку.

Раздаётся стук в дверь, мы с Кайлом переглядываемся. Вайлет смотрит на нас, выглядывая из дверного проёма. У меня складывается впечатление, что я не видел её очень давно, она стала ещё красивее.

– Привет, Джас, – мило улыбается она.

– Привет, – я треплю свои волосы, пытаясь привести их в порядок.

– Я только хотела узнать, скоро ли вы спуститесь? – девушка обнимает Кайла, сидящего в кресле.

– Мы сейчас, любимая, буквально пару минут, – он целует её в губы и растягивает улыбку.

Когда она уходит, мы с Купером безмолвно смотрим друг на друга. А затем меня начинает грызть совесть. Чёрт, какой же я идиот, думаю я, не слежу за языком в доме друга.

– Извини, Кайл, – выдавливаю из себя.

Он приподнимается с кресла, подходит ко мне и хлопает по плечу:

– Все в порядке, – говорит он, – надеюсь, она не услышала.

Их кухонька бело-чёрных оттенков имеет минималистский дизайн. Вдоль одной стены размещается всё: две большие плиты, громоздкий сервант, двухдверный холодильник. Напротив расположен стол, маленький, на четыре персоны.

На завтрак Вайлет преподносит традиционную яичницу с беконом, и я с радостью уплетаю всё за обе щеки, так соскучился за домашней едой. Вайлет улыбается и, кажется, её ничто не беспокоит.

– Готов к работе? – впервые за время завтрака Кайл обращается ко мне.

– Соскучился, – коротко отвечаю я.

– На выходных сможешь поработать вместо меня, мы хотим съездить на юбилей матери Вайлет.

– Конечно.

– Позвоню ей сегодня и обрадую, что у нас получится приехать, – еще ярче засияла девушка.

По пути в «Дороти» Кайл останавливается, чтобы купить себе сигарет. Мы с Вайлет остаемся в машине наедине, она упирается взглядом в мой затылок, сидя на заднем сидении. Я чувствую, что её что-то тревожит, и оказываюсь прав. Она подает голос:

– Он изменяет мне?

– Нет, – словно на автомате выговариваю я. Терпеть не могу подобные разговоры. Но я не могу позволить, чтобы его отношения разрушились из-за моего болтливого языка.

– Не прикрывай его, Фишер. Я знаю, что он не из тех, кто дорожит отношениями настолько, чтобы…

– Я говорю правду.

Мне хочется добавить: «А какого черта ты тогда с ним, раз он не дорожит вашими отношениями», но я сдерживаю себя, сжимаю губы и смотрю на дверь магазина, в который зашел Кайл. Где же его черти носят?

– Скажи мне это в глаза, если это действительно так, – говорит она, и я резко поворачиваюсь в её сторону.

Мы смотрим друг на друга. У меня появляется чувство, будто она сейчас расплачется. У нас глаза одинакового оттенка. Карие глаза бывают разными: желтоватыми, ореховыми, золотисто-коричневыми, зелёно-карими, почти чёрными и, наоборот, довольно светлыми. В нашем случае – золотисто-коричневые. Это говорит о том, что Вайлет прежде всего сильная, решительная натура, умеет общаться с людьми и добиваться своего – я читал об этом в одной из еженедельных газет, что приносят нам в паб. Глядя на неё, мне хочется закричать, чтобы она бежала от него. А потом я вспоминаю, что он мой друг.

– Он не изменяет тебе, Вайлет. Ты – всё, что у него есть, – я говорю ей это прямо в глаза.

И она верит мне. Точнее, мне хочется, чтобы она поверила. Я возвращаюсь в прежнюю позу и наблюдаю в окно, как Кайл двигается к автомобилю.

– Вот это очередь, – он со вздохом садится за руль.

Мы подвозим Вайлет к офису, а сами отправляемся в бар к Майку.

В «Дороти» довольно тихо. Обычный день. Преимущество заведения, в котором мы работаем, состоит в том, что днём это обычный паб, где люди могут завтракать, обедать, встречаться со своими друзьями, а вечером паб превращается в шумный бар, который несколько дней в неделю устраивает громкие вечеринки, а в другие же классифицируется как «спорт-бар».

Я смотрю на Майка, в который раз стремясь понять, что у того на уме. У парня лысая голова и французский акцент, так что его вполне можно принять за бандита. Он – один из самых уравновешенных людей, мне ни разу не доводилось слышать, чтобы Майк повышал голос или выходил из себя. На руках у него красуются самодельные татуировки – он их наколол булавкой и чернилами – «Я ЛЮБЛЮ КЕЙТ», от костяшки до костяшки. Он ради этой Кейт немало что делал – устраивал потрясные ужины после закрытия, дарил презенты не только в день рождения. Даже песню как-то сочинил. Кайл сказал, что Майк ведет себя как ковёр, о который впору вытирать ноги. Но что, если это и есть любовь?

Кайл засыпает стручковую фасоль в кастрюлю с кипящей водой. Майк у черного хода очищает картошку и курит, выдыхая дым на свежий воздух через открытую дверь. Я, как и каждое утро, берусь за салат-бар – креветки, яичница, коул-слоу. Работается нам втроём хорошо. Всё происходит своим должным образом.