Тася Бибс - Неизбежность. Говорят, любовь делает человека бессмертным. Но так ли это, если ваше время истекает?

– Ну, Фишер, держись, – я делаю глубокий вдох и выхожу на проезжую часть, щурив глаза. – Будь, что будет.

Визг тормозов, крики очевидцев, громкие удары о землю. Я открываю глаза и возвращаюсь на исходное место. В ещё одно место моего убийства. Автомобиль несколько раз переворачивается, это происходит медленно, я даже успеваю взглянуть нескольким очевидцам в лицо. И когда мятый кусок металла, останавливает свой путь, находясь в перевернутом состоянии, я замечаю несколько пострадавших машин. Неужели, всё? Я сглатываю сухой ком, застрявший в горле. За спиной кто-то огрызается на меня, но я не оборачиваюсь.

Мне нужно валить с этого места, бежать не оглядываясь, молиться, чтобы меня не запомнили и не подали в розыск. Но меня трясет от увиденного, а ноги словно приросли к земле.

Если меня поймают, придётся прикинуться сумасшедшей или придумать версию, почему я вышла на дорогу Лорейн – одной из самых оживленных улиц. Чёрт! Разве здоровый человек согласится на такое? Какие шансы, что мне это сойдёт с рук?

Неожиданно дверца машины открывается, и парень вываливается на асфальт. Я какое-то время стою в ступоре, смотря в одну точку – на тело парня, а затем прихожу в себя и двигаюсь к Ламборджини. Мне нужно убедиться, что заказ выполнен. Оказавшись возле, я склоняюсь над пострадавшим и рукой поворачиваю его лицо на себя.

Он без сознания.

Он истекает кровью.

И самое страшное – я его знаю.

Осмысление этого ранит меня, дышать становится тяжело – каждый вдох наполняет мои лёгкие запахами грязи, искореженного металла и крови. Я перестаю слышать происходящее вокруг, как будто выпадаю из реальности. Боль сдавливает виски, отчего хочется взвыть. Я смотрю на парня – у него приоткрыт рот – это ещё больше пугает меня. Он не должен умереть вот так – от моих рук, на моих руках. Я кладу ладонь на его лицо, провожу пальцами от заднего угла нижней челюсти вниз по шее – чувствую пульс и плачу.

Лезу в карман брюк, но не обнаруживаю в нём телефона. В панике начинает кружиться голова. Вокруг собираются люди, а у меня от слез в глазах всё размывается. Я держу руками лицо пострадавшего от моих действий. Дышать становится труднее.

– Скорую, – кричу я хриплым голосом. – Кто-нибудь вызвал скорую? Вызовите скорую, немедленно.

Кто-то разговаривает рядом со мной, пока я лежу на твердой поверхности, и меня распирает любопытство прояснить ситуацию. Тонкий голосок девушки кажется довольно знакомым, но одного голоса не хватает для её идентификации. Я пытаюсь открыть глаза, но ничего не выходит, будто их залепили скотчем, и меня держат в заложниках.

Эта мысль смешит, но я ощущаю, что привычной реакции на шутки нет – моё лицо окаменевшее, я не могу улыбнуться. И не могу заговорить.

Спокойствие. Попробуем еще раз. Снова неудача.

Должно быть это сон, думаю я. А во сне достаточно просто чего-то захотеть, создать запрос, и всё получится. Я несколько раз повторяю про себя, что нужно проснуться, надо открыть глаза, чёрт побери. Но сон не поддается логике, и я пытаюсь встать, хоть уже заранее знаю, что попытки сдвинуть себя с места обречены на провал. Ничего. Даже пальчиком не шелохнулся. Будто я вовсе никогда не был собой, никогда не мог шевелиться. Паника, кажется, возрастает, а я по-прежнему бессилен над собой. Потеряв надежду, прислушиваюсь к разговору.

– Но, пожалуйста, – срывается девушка.

– Нет, его нельзя беспокоить в данный момент, я же уже объяснил вам.

– Я его сестра, у него кроме меня никого нет.

Пытаюсь сообразить, что происходит вокруг меня. Всё кажется странным. Сестры у меня нет. Эта девушка явно врет. Зачем она это делает и кто она такая – вот, выяснением чего я бы занялся после того, как разберусь со своим состоянием.

Еще одна попытка пошевелиться. И еще одно разочарование. Я будто потерял свою физическую оболочку. Я есть, но меня нет.

– Доктор, – снова начинает девушка.

Доктор? Выходит, мы в больнице? Будет не очень привлекательно, если моё положение не исправят, и я останусь таким овощем. Они вообще догадываются, что я жив и всё слышу?

Сегодня – не моя дата смерти, что со мной будет дальше? Кому я такой нужен? И кто нужен мне такому? В моей голове сплошной бред, откуда все эти мысли? Может, на меня так повлиял наркоз? Или это всё таки сон? Нужно проснуться. Лишь бы проснуться. Скорее.

– Какая вы неугомонная, – мужчина тяжело вздыхает, – все вопросы после операции. Девушка, вы не даёте мне прохода, покиньте палату.

– Умоляю, доктор, – не прекращает она.

Да что ж такое? Она начинает действовать мне на нервы. Бывает, что не знаешь человека, но так и хочется всыпать ему по первое число. У меня есть принцип – я не бью девушек, женщин, всех особей этого странного пола. Однако, я с удовольствием нарушил бы его, если из-за неё останусь таким. Как жаль, что я буду хотеть этого, но не смогу.

– За дверь, – чуть не кричит врач.

На показ девушка хлопает дверью, а я – мысленно в ладоши. В комнату заходят еще несколько человек, я слышу их голоса, но стараюсь абстрагироваться. Не хочу услышать неприятное, не утешающее, ранящее. Мы передвигаемся. И скорее всего, меня направляют в операционную.

Под наркозом я был только раз в своей жизни. После я долго не мог прийти в себя, видел летающих надо мной ангелов, красивый цветущий сад, а в этом саду людей в белой одежде. Я как будто побывал в раю. Прошло почти пять лет, но я до сих пор всё помню, как будто это было вчера.

Я смотрел по сторонам, пытаясь осознать, где я. Как вдруг, откуда не возьмись, появилась мама. Следом за ней шел отец. И они направились ко мне, улыбались, словно только что обручились. Она бросилась ко мне в объятия, её ладони были тёплыми и нежными. Люди вокруг, лица которых я разглядеть толком не мог, пели какую-то песню, восхваляя мир во всем мире. У каждого была улыбка на лице. И я – не исключение. Очень обрадовался встрече с родителями.

– Нам здесь хорошо, – улыбнулась мама, отстранившись от меня. – Не беспокойся за нас.

– Почему всё такое светлое? – спросил я, не думая.

– Ты сам поймешь, – она коснулась ладонью моей щеки.

Стало так легко на душе. Отец стоял за спиной мамы, этой хрупкой женщины, воспитавшей меня с нужной остротой. Он не сказал и слова в мою сторону, просто смотрел.

Я должен был сказать им столько слов. Я должен был помочь отцу. Я должен был проявлять больше внимания матери. Я должен был отговорить их от этой поездки. Я столько должен был, но не успел.

– Принесла фрукты.

Она снова в моей палате. Я слышал, как она говорила с кем-то по телефону возле двери, прежде чем войти. Она здесь, а значит, ей что-то от меня нужно. Пожалуй, мне лучше воздержаться от ненависти какое-то время, до выяснения намерений моей гости.