Алекс Камсар - Клянусь, это любовь была...

— Я, — сказал художник с вызовом, — именно я. А ты решила, что меня больше не должно быть на этой планете?

— И что… что ты здесь делаешь? — спросила она.

— Он продает картину, где изображена ты, — ответил мужчина с легкой иронией в голосе.

Она бросила быстрый взгляд на картину и посмотрела на художника. В ее взгляде было так много…

Художник стоял, как на эшафоте, и не знал, заплакать или наговорить ей грубостей.

— Ты постарел, — сказала она, проведя ладонью по его уже седым, длинным и нечесаным волосам.

— А ты стала еще красивее, — сказал со вздохом художник.

— Нас ждут, — нарушил паузу мужчина. — Пора идти.

— Да-да, мы сейчас пойдем, — сказала она. Художник понял, что она уйдет и что он не увидит ее больше никогда.

Он стоял и смотрел, стараясь запомнить черты любимого лица.

— Я могу тебе чем-то помочь? — прошептала она.

— Ты уже мне помогла. Самое хорошее, что было у меня в этой жизни, — это ты. Спасибо тебе. Ты для меня больше уже ничего не сможешь сделать. Ровным счетом ничего.

— Мы можем встретиться… потом, посидеть, поговорить, — сказала она, отводя взгляд в сторону.

— Зачем? — спросил он. — Это лишнее.

— Тогда… мы пойдем?

— Подожди, — вмешался мужчина. Он себя чувствовал статистом, и это его злило. — Я покупаю эту картину. Сколько она стоит?

— Она не продается, — сухо ответил художник.

— Что? Ты только что сказал…

— Я передумал, — прервал его художник.

— Я дам тебе за нее хорошие деньги, понимаешь, хорошие деньги.

— У тебя столько нет.

— Что? Что ты сказал?

— У тебя нет таких денег и никогда не будет.

Тебя ждут, — художник повернулся к ним спиной.

— Не хочешь — не надо… — В голосе мужчины звучало откровенное презрение. Он взял женщину за руку и властно потребовал: — Пошли.

Ресторан был небольшой и очень дорогой. Их уже ждали. Посыпались упреки за опоздание и предложения быстро их «догнать». Они сели за стол и женщина попросила:

— Налей мне шампанского, я хочу пить. Мужчина молча налил шампанское в большой хрустальный бокал. Женщина одним махом осушила бокал и потребовала:

— Налей еще, меня мучает жажда.

— Тогда лучше соку, — возразил мужчина.

— А я хочу шампанского! — повысила голос женщина.

— Слушай, не глупи. Ты же знаешь, что тебе нельзя много пить.

— А я сегодня хочу много выпить, понимаешь, хочу!

— И все из-за этого чудака, что на улице стоит в рваной куртке, — сказал он раздраженно.

— Почему ты так о нем говоришь? Он хуже, потому что у него нет денег, а у тебя есть? А может быть, у него есть нечто такое, что тебе и не снилось!

— Поэтому ты и сбежала от него ко мне, — усмехнулся мужчина.

Женщина сама налила себе шампанского и снова осушила бокал.

— Я ушла не потому, что он был плохой. Он был хороший, очень хороший… Он, может быть, самый хороший человек, которого я когда-нибудь знала. И он меня действительно любил. По-настоящему. Этого тебе никогда не понять. Ему было достаточно меня, он больше ничего не хотел. А я… я не могла так жить. Я устала…

— Но это не все, — сказал мужчина, — он тебя любил, а ты его нет, потому что ты не можешь любить никого, кроме себя. Ты никогда, понимаешь, никогда не понимала и не верила ему. Ты не верила его успеху, ты считала, что он неудачник и поэтому бросила его. Я так хорошо тебя знаю!

Женщина зарыдала. Окружающие смолкли.

— Что это с ней? — спросил кто-то.

— Ничего, — ответил мужчина грубо, — это скоро пройдет, не обращайте внимание.

Женщина взяла сумку и хотела встать.

— Садись и не устраивай скандала, — сказал мужчина и сильно сжал ее руку.

— Пусти! — крикнула женщина. — Пусти, я должна видеть его!!! Пусти!

— Ладно, пошли, — сказал он с глубоким вздохом. Они под удивленные взгляды друзей вышли из зала и быстро направились к выходу.

Площадь была такой же многолюдной, как и раньше. Повсюду гуляли люди, звенели голоса детей, шумели машины. Но художника там уже не было. На его месте сиротливо лежали остатки рамки и холста, разрезанного ножом на множество маленьких, безобразных кусков.