Ирина Муравская - Поцеловать первого встречного

– Как стараются. Аж надрываются.

– Это да.

– У меня только один вопрос: сестрёнки всё делают вместе или…

– Хочешь проверить?

– Совершенно нет. Как и слушать. Разве администратор не должен следить за порядком?

– Должен.

– И где он?

Насмешливо тычу пальцем в стену, с другой стороны которой ритмично долбится об бетон спинка кровати.

– Он сейчас немножко занят.

– Ммм. Ясно.

– А ты что хотел? Монастырь с обетом безбрачия? Это только цветочки. Однако мы отклонились от заданного курса. Что по нашей ситуэйшен, товарищ? Мир, дружба, жвачка, лябоф? – выжидательно протягиваю ему руку. – Я могу рассчитывать на тебя в столь нелёгком деле?

Отвечают не сразу, но всё же рукопожатие происходит. Фига у него лапища, моя затерялась по запястье.

– Можешь.

– Ништяк. Так вскроем же этот ящичек Пандоры и пусть все охренеют!

“Вскрыть ящик Пандоры” – это я так, больше антуража нагнала. Чтоб звучало эффектней. На деле мы скорее тихонько расковыриваем щёлочку в деревянном днище, ибо ключик к шкатулке давно похерен.

Это я к чему? “Социализация хмурой буки” продвигается мелкими шажочками страдающей ревматизмом пенсионерки, но всё же с мёртвой точки однозначно сдвигается. Больше скажу, за следующие пару недель результат прям впечатляет.

– Ля, да ты и улыбаться умеешь! – звезда в шоке. В смысле, я в шоке. Приятном. – И даже совсем не Джокер получается.

– Прикуси язык, а то помойка вместо слов лезет, – мрачно вибрирует моя спина. Потому что мы сидим на диване в гостиной, где я, вот же нахалка невоспитанная, забралась на мягкую обивку с ногами, превратив мужское плечо в подставку. Жестковато, но терпимо. И удобно обоим смотреть обновляющиеся цифры просмотров.

– Неправда. Там всё тщательно утрамбовано и без горочки.

Прямо чувствую сверление в затылке.

– Последнее слово непременно должно оставаться за тобой, да?

– Естественно.

– Даже если ересь несёшь?

– Особенно, если её. Это ж любимое. Среагировать на какую-нибудь дичь – наше всё, – наверное, уже разу по пятидесятому смотрю получившийся ролик, где мне прилетело по морде взбитыми сливками.

Добрые самаритяне решили пранкануть 29 29 Прикольнуться (молодёжный сленг) . Сто пудов идея Тимы, а остальные за компанию подключились. Откопали где-то поролоновую фиговину, намазали кремом и затолкали в полку, где мы храним сахар с чаем. Я такая утречком, зевая, открываю дверцу, поролон пружинит и хренак… Ну, зато душ вне очереди.

Само собой, всё качественно засняли и презентовали мне, не шибко сдерживая гогота. Не, согласна, получилось забавно, если опустить то, сколько я смывала потом эти сливки с волос. И раз люлей зачинщику отвесить нельзя, потому что не сознаются, а обижаться разом на всех дохлая затея по определению – было решено тоже посмеяться. Заодно залить ролик в сеть.

Тем более что улыбка на лике угрюмой тучки имени Михеева на общем плане дорогого стоит. А то ж даже когда отжимался подо мной в прошлый раз (тоже для работы, разумеется, а вы чё подумали?) ни один мускул не дрогнул. Зато ка-а-ак залетел видосик. Пп стали накручиваться с пулемётной очередью.

Правда и в директ 30 30 Личные сообщения вместе с этим посыпалось куча негатива и пожеланиями скорейшей старости – это набежали Михеевские “поклонницы” осведомить мою персону, что я ему не подхожу. Просто лол. Процесс, что называется, запущен.

– Девочки-мальчики, как я вам? Замуж кто-нибудь возьмёт? – отвлекает нас деланно-писклявый тонкий голосок. Поднимаю глаза и чуть не падаю с дивана от смеха.

– О, боже. Чел, это вообще треш, – хрюкая, подтираю слёзы истерики, через которые проступает образ секси-Егорушки. Короткий топик, лакированная юбочка, в душе не чаю как он в неё влез, потому что она не тянется, танкетка здоровенная и женская сумочка на сгибе локтя. Завершают образ две заплетенные из кудрей косички и сбивающий с ног мейкап ночной проститутки.

– Что такое? Сумочка под помаду не походит? – кокетливо надувает утиные губки Эльф. Эльф… ийка? Ору не могу.

– Волосатые ноги рушат образ, – Гера тоже не сдерживает смешка.

– Я предлагала. Он отказался, – рядом с трансгендерным существом появляется Паулина, весьма довольная собой. Сразу видно, её рук творение.

– Да ты чё, прикалываешься? – перестаёт ломаться краса России. – Мне хватило сожранных блёсток в лаке для волос. До сих пор на языке горчат.

– А я говорила, не надо вертеться.

– Епт твою мать… – Нечаев, нарисовавшийся не пойми откуда, немножко даже подпрыгивает при виде такой красоты. – Можно было предупредить? Так и втащить недолго. С испугу.

– Не знал, что ты на девушек руку поднимаешь, – Егор очень по-кокетски смахивает назад косички, хлопая накрашенными ресницами. – Я был лучшего о тебе мнения.

А Тима смотрит на него и аж видно, как глаз дёргается.

– Слушай, будь другом – свали. У меня кулак на таких петушар непроизвольно сжимается. Нахрена так вырядился? Где-то проходит вечеринка трансвеститов?

– Ага, если бы, – сникает тот. – Но на улицу в таком виде выйти придётся.

– Неотложку вызови. Чтоб сзади ехала, – замечает Михеев. – Реально. Засветись ты в таком виде на моём районе, из гипса бы следующие полгода не вылезал,

– А я о чём? А она ни в какую! – жалобный кивок на Павлика. – Не жалко ей меня!

– Ничего-ничего. Мы недалеко прогуляемся, – успокаивает его та. – И я, если что, рядом. А долг – дело святое.

О, долг. Знакомая тема.

– Карты? – понимающе уточняю.

– Шахматы.

– Оуу…

– Подстраховать? – воодушевляется Тима. – Я всегда “за”! Закрою телом от тухлых помидоров и консервных банок!

– Я думаю, такие жертвы не потребуются, так что мы как-нибудь сами, – помогая не переломать кости на высоких танкетках, уводит своего подопытного кролика к выходу Демидова. – Пошли, подружка. Покажем тебя миру.

Аполлон местного разлива же моментально сникает. Возможность вытащить свою принцессу хоть на какое-то подобие рандеву в очередной раз обломалось.

– Официально заявляю: френдзона – дерьмо, – выносит неутешительный вердикт Тимофей, падая по соседству с нами. Приходится принимать нормальное вертикальное положение, чтоб не мешать коленками. – Может припугнуть её женишка, и он сам отвалится? – одариваю его скептическим взором исподлобья. – Да ладно. Это я так, в порядке бреда. Но мои идеи иссякают. Как и терпение.

– Соболезную, – только и могу что сочувствующе похлопать его по могучей страдающей от не разделённой любви груди.

Сидим. В потолок не плюём, но стена напротив под покраску оказывается на удивление интересной. Мальчики думают о своём, а я, зажатая между ними, грызу заусенец, размышляя о насущном: попросить мальчиков почесать мне между лопаток или самой получится извернуться?