Кэти Келли - Мужчины свои и чужие

– Замечательно, милый, – сказала Ханна, искренне радуясь за него, но тут же вспомнила о результатах теста. —

Мне тоже нужно тебе кое-что сказать. Подожди минутку, я забыла кое-что в машине, – соврала она. – Я перезвоню. Выйдя из офиса, она позвонила ему по мобильному.

– Феликс, у меня совершенно невероятные новости, но боюсь, они не придутся тебе по душе. – Она не стала ходить вокруг да около. – Я беременна, Феликс.

– Чудесно! – завопил он.

Ханна оторопела. Она ждала совсем другой реакции: сто­нов по поводу того, что время неподходящее, им обоим надо думать о карьере, ребенок будет мешать спать и так далее. А вместо этого Феликс радостно вопил, как маленький маль­чик, получивший заветную игрушку:

– Лапочка, я так счастлив! Нам надо немедленно поже­ниться! Билли подыщет для нас дом в Лондоне, и я скажу, чтобы она убедилась, что там есть детская. Между прочим, Эдвин Коен – человек очень семейственный. Они с женой ждут пятого ребенка. Вся семья приедет из Лос-Анджелеса, чтобы быть с ним во время съемок. Ты сможешь с ней подру­житься, и это очень поможет моей карьере. Ну, мне надо бе­жать, милая. Меня ждут. Вечером поговорим. Чао.

Ханна нажала на кнопку мобильника и осталась стоять, как соляной столб, переваривая все, что сказал Феликс. Переехать в Лондон? Подружиться с женой режиссера, кото­рая, так кстати, тоже беременна? А как же ее работа, ее жизнь и друзья? Она, конечно, любит Феликса, но хочет ли она жить в Лондоне и рожать ребенка? Ханна не знала. Ребе­нок никогда не присутствовал в ее планах.

Перед ленчем она позвонила Лиони.

– Я схожу с ума, требуется немедленно с кем-нибудь по­говорить, – сказала она. – У тебя найдется двадцать минут? Заодно и перекусим.

– У меня есть час, – ответила Лиони. – Что случилось, Ханна?

– Расскажу, когда увидимся.

– Что-нибудь с Феликсом? – встревоженно спросила Лиони, когда они встретились в кафе, находившемся при­мерно на равном расстоянии от мест их работы.

– Вроде того, – простонала Ханна. – Я беременна!

– Так это же чудесно! – взвизгнула Лиони, не успев со­образить, что Ханна радостной не выглядит. – Разве нет? – Ханна молчала, и Лиони нахмурилась. – Ты хочешь сказать, что ребенок тебе не нужен?..

Ханна закусила губу.

– Сама не знаю, что мне нужно, а что нет! Я никогда не мечтала о детях. Никогда не беспокоилась из-за того, что мои биологические часы отсчитывают последние годы. Знаю, это странно и неестественно, но именно так я устроена. Некото­рые мечтают о детях, но только не я.

– Значит, это все не запланировано? – мягко спросила Лиони.

Ханна с горечью рассмеялась.

– А что говорит Феликс?

– Удивительно, но он вне себя от счастья. Я-то думала, что он потащит меня на первый же паром, чтобы добраться до Харлей-стрит и сделать аборт, но он в восторге. – Она не добавила, что он быстренько сообразил, какую выгоду можно извлечь из ситуации, подружившись с режиссером и его бе­ременной женой.

– Очень мило, – заметила Лиони.

– Конечно, ведь это не ему придется девять месяцев вы­глядеть как слон, бросать свою работу и тащиться в Лондон! А он тем временем будет делать карьеру.

– Тебе не нужно бросать работу из-за беременности! Это же ребенок, а не заразная болезнь, – возмутилась Лиони.

– Тут другое, – мрачно пояснила Ханна. – Феликс по­лучил замечательную роль в Лондоне, так что, если я захочу оставить ребенка, нам придется переехать туда.

– Вот как?..

– Мне тяжело даже думать об аборте, – сказала Ханна, когда они уже пили кофе. – Когда я была подростком, я бы, не задумываясь, сделала аборт. Но это было тогда. Сейчас мне кажется эгоистичным поступать так только потому, что это может затруднить мою жизнь.

– Я не могу тебе советовать, Ханна. Ты сама должна ре­шать.

– Я знаю.

Домой Ханна вернулась усталой, так и не решив, что ей следует делать.

– Дорогая, – воскликнул Феликс, хватая ее в объятия, как только она открыла дверь. – Ну, как себя чувствует буду­щая мамочка?

Она вздохнула и оттолкнула его.

– Слушай, Феликс, я ничего не знаю. Разве сейчас под­ходящее время рожать? Мы не готовы, мы вообще никогда об этом не говорили… Я даже не знаю, хочу ли я ребенка.

– Ты хочешь сказать, что подумываешь об аборте? – Фе­ликс холодно взглянул на нее. – Поверить не могу, что ты это предлагаешь, Ханна. Мы не можем так поступить с нашим собственным ребенком. Я думал, ты меня любишь.

– Люблю, – с тоской подтвердила она. – Просто у меня такое ощущение, что передо мной нет никакого выбора. Только вчера я была женщиной с прекрасной перспектив­ной карьерой, мы собирались купить здесь дом, а сегодня я просто племенная кобыла, которая должна идти за тобой следом.

Феликс встал и распечатал пачку сигарет. Потом отложил ее в сторону и повернулся к ней:

– Ханна, я знаю, у беременных всегда нервы не в поряд­ке, но это просто смешно. Тебе вовсе не обязательно бросать работу: ведь в Лондоне тоже торгуют недвижимостью. Это же не конец, наоборот – начало! Я буду много зарабатывать, мы сможем взять няню, и ты пойдешь работать. – Он усадил ее рядом с собой на диван.

– У тебя будут я и ребенок. Разве это не чудесно?

Она попыталась взглянуть на будущее его глазами, но у нее ничего не получилось.

– Только представь себе, Ханна: чудесный дом с садом, мы там вместе будем возиться. Из тебя выйдет прекрасная хозяйка. Мы будем чудесной парой, я это понял, стоило мне увидеть тебя с этим подонком Гарри. Я не могу уступить тебя ему.

Сердце Ханны пропустило удар.

– Что ты имеешь в виду? – спросила она. Феликс поднял брови.

– Когда ты в тот день ушла, у него хватило наглости за­явить, что он хочет сделать тебе предложение. Какой наглец!

Она моргнула.

– Гарри так сказал?

– Ну да, – беззаботно подтвердил Феликс. – Только представь себе, он решил, что ты предпочтешь его мне. Я сказал ему, чтобы убирался, что мы уже помолвлены, про­сто поругались из-за ерунды.

– Но мы не были помолвлены, – ровным голосом сказа­ла Ханна. – Ты меня бросил, Феликс. Ты не имел права го­ворить так с Гарри.

В ответ Феликс запустил теплые пальцы под ее топ.

– У нас у всех есть прошлое, детка, – сказал он. – Гарри – твое прошлое, у меня есть свое. Но прошлое – оно и есть прошлое. Забудь его, теперь ты со мной.

Придя на работу, Эмма выдвинула нижний ящик своего письменного стола и достала болеутоляющие таблетки. Ме­сячные только что начались, и ее мучили боли в пояснице. Она едва успела положить таблетки в рот, как в дверях воз­ник Колин Малхолл, явно желающий поболтать.

Эмма запила таблетку водой и чертыхнулась про себя. Надо же было именно Колину застать ее в момент, когда она занимается самолечением! Через пару часов все в офисе уже будут знать, что у бедняжки Эммы страшно болит голова – не иначе гематома мозга. Колин любил преувеличивать. Ког­да их секретарша отсутствовала три месяца из-за тяжелого воспаления легких, Колин рассказывал всем, что она умира­ет от рака. «Те, кто утверждает, что женщины – самые злост­ные сплетницы, явно незнакомы с Колином», – мрачно по­думала Эмма.