Кэти Келли - Мужчины свои и чужие

Кирстен снова пожала плечами.

– То, о чем люди не знают, им не вредит. И вообще, что ты в этом понимаешь? – с сарказмом добавила она. – Ты же у нас идеал, черт побери! Если у тебя никогда не возника­ло желания сходить на сторону, это не значит, что и осталь­ной мир думает так же.

– Я вовсе не идеал! – закричала Эмма. – Я расстро­илась, потому что мне нравится Патрик и потому что тебе на того парня наплевать. Если бы ты его любила, я еще могла бы тебя понять, но ведь ты не любишь. Просто трахнулась спьяну. Тебе ведь на всех плевать, Кирстен, верно?

Эмма не могла сдержать себя. Все недовольство, которое копилось с тех пор, как Кирстен отказалась обсуждать состо­яние их матери, вылилось наружу. Вместе им легче было бы справиться – по крайней мере, поговорить с отцом. Но без Кирстен Эмма боялась сделать первый шаг.

– Ты эгоистка, каких мало! Только себя любишь! – кри­чала она.

– А ты считаешь себя альтруисткой только потому, что позволяешь вытирать об себя ноги? – огрызнулась сестра.

– Не хочу мешать финальному матчу тяжеловесов, но мне кажется, одна из вас должна пойти и привести мать в дом, – сказал Пит, осторожно заглядывая в кухню.

– А что она делает? – спросила Эмма, забыв про ссору. Пит поморщился.

– Прислушайся, – сказал он.

И сестры услышали, как мать кричит:

– Убирайтесь отсюда, ублюдки! Убирайтесь!

– Господи… – пробормотала пораженная Кирстен.

– Я попробовал завести ее в дом, но она сопротивляет­ся, – сказал Пит.

Они кинулись в садик, где у калитки стояла Анна-Мари и потрясала кулаками в сторону ошарашенных прохожих.

– Убирайтесь отсюда! – кричала она.

– Господи, не могу на это смотреть! – воскликнула Кирстен и быстро скрылась в доме. Пит взял жену за руку, и они вдвоем подошли к Анне-Мари.

– Пойдем в дом, мама, – мягко попросила Эмма. – Чайку попьем, хорошо?

Весь последний месяц Ханна придумывала, что она ска­жет Дэвиду.

Я увольняюсь, потому что беременна, так что спасибо большое, но твое щедрое предложение насчет работы в Уиклоу я принять не могу. Спасибо за то, что верил в меня и дал мне возможность сделать карьеру.

Как бы она это ни сказала, звучало ужасно. Бездушно и неблагодарно.

Ханна уже привыкла к мысли о беременности и даже тай­ком радовалась. Она начала читать специальные книги, сле­дить за приемом кальция и есть только полезную пищу. Фе­ликс, хотя и радовался будущему ребенку, старался заставить ее выпить бокал вина в ночном клубе и не понимал, почему она не разрешает ему курить рядом с ней. Но неприятнее всего было говорить посторонним о том, что она неожиданно забеременела.

Мать ее пришла в восторг от этой новости, однако им еще предстоял визит в Коннемару, где бедный Феликс попа­дет в лапы ее отца.

– Отец будет очень рад, – уверяла ее Анна Кэмпбелл по телефону. – Он обожает детей.

Феликс хотел пожениться до того, как они начнут ездить по разным родственникам, и Ханна была склонна с ним согласиться. Она знала, что Анна Кэмпбелл не слишком огор­чится, если узнает о свадьбе слишком поздно, но ей хотелось познакомиться с семьей Феликса заранее, и она не понима­ла, почему он постоянно уходит от ответа на этот вопрос. Впрочем, для нее это было не слишком важно, и она не хоте­ла ему надоедать. Прежде всего Ханне следовало обо всем сказать своему боссу. Странно? но ей безумно не хотелось этого делать.

Она выбрала вечер пятницы, чтобы можно было сразу уехать и не смотреть весь день на разочарованное лицо Дэвида.

– Я могу с тобой поговорить пару минут? – спросила она в половине шестого.

– Конечно. Заходи через пять минут, – ответил он. Когда она вошла, он говорил по телефону. Ханна стояла, чувствуя себя школьницей, которая второй раз за месяц ссы­лается на месячные, чтобы избежать спортивных занятий. Дэвид улыбнулся ей и жестом предложил сесть. «Черт возь­ми, – с горечью подумала она, садясь, – почему я ощущаю себя виноватой? Я беременна и собираюсь выйти замуж. Что в этом плохого? Абсолютно ничего!»

Как только Дэвид положил трубку, Ханна поспешно за­говорила:

– Дэвид, я беременна. Мы с Феликсом женимся и пере­езжаем в Лондон.

– Вот как? – отозвался он.

Ханна ожидала большего. Неизвестно, чего именно, но все же…

– Выходит, я не смогу работать в Уиклоу, хотя я безумно благодарна тебе за предложение, – снова заторопилась она, стремясь поскорее покинуть кабинет.

– Очень жаль, – наконец произнес Дэвид, не глядя на нее. – Нам будет тебя не хватать. У меня насчет тебя были гигантские планы. Ты очень подходишь для такой работы.

– Извини, – неловко сказала она, жалея, что не надела кольцо, подаренное Феликсом при помолвке, – оно придало бы ей уверенности. Но она умышленно не надевала его на работу, хотела дождаться официального объявления о своей свадьбе.

– Феликсу крупно повезло, – добавил он спокойно. – Надеюсь, меня пригласят на свадьбу? Ведь я, сам того не желая, познакомил вас.

Ханна интуитивно почувствовала, что меньше всего Дэ­виду хочется присутствовать на их свадьбе и смотреть, как она выходит замуж за Феликса.

– Скорее всего, мы поженимся за границей, – сказала она, стараясь не встречаться с ним взглядом. – Естественно, я еще месяц здесь проработаю.

– Естественно, – согласился он. – Ханна…

Он произнес ее имя очень мягко, ласково, и она неволь­но взглянула на него. Обычно Дэвид сидел за столом, выпря­мившись по-военному. Сейчас же он оперся на руки, и мор­щины на лице делали его старше. «Ему надо отдохнуть, – подумала Ханна. – Он так много работает и никогда не от­дыхает. Ему бы куда-нибудь на солнце поехать на несколько недель…» Но она уже не могла по-дружески внести такое предложение, как сделала бы раньше.

– Не пропадай, ладно? – сказал Дэвид, не отводя от нее взгляда. Он выглядел печальным и одиноким.

– Конечно.

Она встала, он тоже встал и проводил ее до двери. Неожи­данно для себя самой Ханна вдруг закинула руки ему на шею, а он обнял ее за талию и притянул к себе. Потом наклонил голову и ласково поцеловал в губы. В его поцелуе не было ничего чувственного, но Ханне почему-то хотелось, чтобы он длился и длился. Ей хотелось ощущать его огромные ладони на своей талии, рядом с ним она казалась себе крошечной. Ей хотелось, чтобы он прижал ее к себе теснее, почувство­вать его тело, коснуться его слегка поседевших волос.

Дэвид медленно и неохотно отодвинулся. – Я говорил вполне серьезно, – сказал он, – не пропа­дай. Я твой друг, Ханна, и ты знаешь, где меня найти, если я понадоблюсь. И у меня всегда будет для тебя работа.

Ханна кивнула и поспешила к двери, боясь, что если бы­стро не уйдет, то сделает что-то, о чем потом будет горько жалеть.

– Что он имел в виду? Почему у него всегда будет для тебя работа? – спросила Джиллиан, удобно устроившаяся возле ксерокса прямо у дверей офиса Дэвида.