Анеле Лантана - Сгоревшая под дождём

Как литературный редактор, любитель душераздирающих романов и неисправимый романтик я надеялся, что домработница окажется болтливой женщиной и поведает мне полностью историю этой Ксении, начало которой показалась мне весьма интригующим.

– Сколько лет дочери Андрея Ивановича? – спросил я с целью разговорить женщину.

– Почти двадцать пять.

– И у неё никогда не было жениха?

– Нет, – покачала головой Зина и улыбнулась. – Зато у неё есть прекрасная двухлетняя дочь Виктория, просто копия мамы.

Это заявление меня сначала ошарашило, а потом дико развеселило. И я начал скептически относиться к влюблённости бедняжки.

– Откуда же у неё ребёнок, если, как вы сказали, она всю жизнь была одинока и грезила об одном единственном человеке?

– Вы зря ухмыляетесь, – с укором произнесла Зина. – Знали бы вы всё о ней, как я, скорее бы заплакали.

– Тогда расскажите мне всё от начала до конца, – потребовал я.

– Вы уверенны, что хотите прослушать эту длинную и местами отнюдь не увлекательную историю?

– Конечно, хочу, – радостно ответил я.

– Чтобы вы имели лучшее представление о дочери хозяина, я начну издалека, с возраста, когда она была ещё совсем ребёнком.

Двенадцать лет назад я впервые переступила порог дома хозяина. Он нанял меня в качестве домработницы, ибо его жена в последнее время жаловалась на частые боли в спине, и домашние хлопоты стали ей в тягость. Признаться, поначалу я не верила женщине, когда она ни с того ни с сего замирала на полпути и хваталась за поясницу или, когда, не закончив ужинать, кривила лицо и уходила в спальню, чтобы прилечь. А всё потому, что Ольга Николаевна, так звали покойницу, была настолько властной и самовлюблённой особой, что мысль о её мучениях просто не укладывалась у меня в голове. Мне казалось, она рождена приносить страдания другим, а не страдать самой, поэтому выдумала себе болезнь, чтобы ничего не делать, кроме как раздавать распоряжения. Не припомню дня, чтобы она не уличила меня в неисполнении своих обязанностей. Казалось, ей доставляет удовольствие собирать пальцем пыль с мебели и подносить его к моему лицу, сидеть в кресле в гостиной и часами искать соринку на полу, чтобы потом позвать меня и хорошенько отчитать за неё. Она всем и всегда была недовольна. То ей не нравился запах, исходивший из кухни, то её раздражал звук пылесоса, то она жаловалась на открытые окна, из-за которых у неё насморк. Спустя месяц работы я задумалась об уходе, но уживчивый и внушающий доверие Андрей Иванович уговорил меня остаться. Я не могла устоять перед безграничной вежливостью хозяина, да и платил он хорошо, что было ещё большим плюсом.

Характер Ольги Николаевны, конечно, оставлял желать лучшего. Но понять, почему такой прекрасный мужчина, как Андрей Иванович, выбрал её в жёны, не составляло никакого труда. Она была счастливой обладательницей редкой красоты. Я бы сказала, редчайшей. Вьющиеся чёрные, что смола, волосы обрамляли тонкое белоснежное лицо, голубые чуть раскосые глаза в оправе длинных тёмных ресниц, казалось, призывают окунуться в них, как в чистое море. Соболиные брови, лучезарная улыбка, осиная талия и гордая осанка не оставляли равнодушным ровным счётом никого. Бывало, мы вместе с ней могли прогуляться в ближайшем от дома парке. И кто бы ни шагал нам навстречу, будь то симпатичный молодой человек или женщина преклонного возраста – все устремляли на неё восхищённые, если не сказать, заворожённые взгляды. Моя покойная хозяйка в возрасте двадцати лет удостоилась звания мисс Подмосковье. Думаю, после этого события у неё и развилась звёздная болезнь. В связи с высокой самооценкой она считала почти всех людей вокруг себя мусором. Хамила продавцам, в открытую потешалась над бедняками и некрасивыми женщинами и чуть ли не плевалась в работников фермы супруга. Исключениями из её мерзкого правила были только муж и дочь. К ним она была гораздо снисходительнее. При всей своей тактичности Андрей Иванович был далеко не тряпкой, мог и прикрикнуть на домочадцев, и покомандовать. И все в доме его уважали и слушались. И всё же он, до безумия влюбленный в свою Ольгу, крайне редко отказывался потворствовать ей в каких бы то ни было капризах.

Поначалу я старалась не лезть в жизнь семьи и заботилась исключительно о порядке в доме. Мне не было никакого дела ни до супругов, ни до их дочери. Но вы же понимаете, как сложно оставаться равнодушным к людям, с которыми от рассвета до заката живёшь под одной крышей. Так со временем я особенно привязалась к тринадцатилетней Ксении. Эта девочка была, как говорят, ангелом во плоти. Она никогда не спорила с родителями, не буянила, что в принципе, простительно для подростков. Она словно жила по какому-то идеальному плану жизни и боялась от него отклониться. Она никогда не опаздывала в школу, пропускала учёбу только в случае болезни, по нескольку часов делала уроки в своей комнате. Её старания приносили свои плоды. Однажды ей удалось стать победительницей городской олимпиады по математике и получить путёвку в Сочи. У неё было много хобби. Она прекрасно вязала крючком. Кстати, салфетка на тумбочке в углу – её творение. Она неплохо играла на гитаре с учётом того, что была самоучкой в этом деле. Но мне всегда казалось, что главный свой талант она ещё в себе не открыла, но со временем это обязательно произойдёт. Она была без ума от лошадей. Каждый выходной ездила с отцом на ферму и там часами каталась на любимом Снежке. Так она прозвала одного рысака. Вы знаете, Геннадий, такие чудесные дети, как Ксения, рождаются раз в сто лет. Это я вам точно говорю. Родителям не в чем было её упрекнуть, они только гордились и восхищались ею.

Зина вдруг замолчала, поникнув головой и о чём-то задумавшись. Я бросил случайный взгляд на висевший на стене слева от окна портрет девушки с каштановыми волосами, собранными в пучок. Она никак не подходила под описание покойной жены хозяина, но и предположить, что эта та самая Ксения, я не решался. Ведь девушку на фото я бы не назвал большой красавицей. Внешность её была совершенно типична, а я думал, что у таких симпатичных людей, как Ольга Николаевна и Андрей Иванович, и ребёнок должен быть соответствующий.

– Зина, простите, – обратился я к домработнице. – А кто эта девушка на фотографии?

Зина тут же вскинула голову и повернулась лицом к портрету.

– Геннадий, – с улыбкой сказала она, – да это же и есть Ксения.

Женщина подошла к портрету, сняла его со стены и поднесла мне.

– Странно, – сказал я, беря в руки фотографию, – девушка не похожа ни на одного из родителей.

– Зато она точная копия матери Андрея Ивановича.

Разглядев поближе лицо Ксении, я всё-таки нашёл в ней едва уловимое сходство с отцом – такой же добрый взгляд и тонкие губы. В остальном же она была полной противоположностью Андрея Ивановича. Круглая форма лица плохо сочеталась с острым носом. И нависшие веки, почти закрывающие ресницы, также не вызывали восторга.