Юэда Снеж - В наших сердцах

И сейчас такой же убитый я плетусь к дому Иля. Именно на сегодня мы договаривались о нашей фотосессии. Не знаю, что я смогу наснимать с таким настроем, но снимать нужно. Иль не виноват в моих косяках, он не виноват, что я придурок и всё испортил. Мы договорились и нужно взять себя в руки. Нужно. Как бы только это сделать?

Останавливаюсь, разглядывая нужный дом – золотистую многоэтажку в окружении таких же золотистых сестричек. И вроде похожи дома друг на друга, но чем-то неуловимо отличаются, какими-то элементами внешнего декора, отделкой. В общем, сразу видно, что не типичные коробки, а элитная застройка.

Значит, и Иль тоже непростой товарищ.

Встряхиваю головой и набираю на домофоне номер. Иль отвечает моментально, так что я уже через пару секунд поднимаюсь по лестнице светлого, чистого подъезда. Никогда таких подъездов ещё не видел. Уж с кошмаром в доме, где у меня квартира, точно не сравнить.

Третий этаж, а вот и нужная дверь. Но позвонить не успеваю – Иль распахивает её, лучась улыбкой и пропуская меня внутрь.

Немного странно видеть его без костюма и яркого парика. Оказывается, у него тёмные волосы, как у меня. А ещё он жилистый, и обычная домашняя одежда ему идёт ничуть не меньше, чем косплейные наряды.

Ну всё, кажется, включился внутренний фотограф. Это добрый знак.

– Привет-привет! – отвечает на мои приветствия Иль и, едва дождавшись, когда сниму верхнюю одежду, тянет меня за собой. – Вот моя обитель!

Я оказываюсь в… мастерской. Вернее, наверное, это должно было быть залом, гигантским таким залищем, но ничего привычного, кроме аккуратного зелёного диванчика, небольшого стола с компом да шкафа тут нет. Центральное место в комнате занимает гигантский стол с двумя машинками и разложенной белой тканью, на которой лежит тетрадь, длиннющая линейка и ещё какие-то инструменты. На стене красуется широкое ростовое зеркало, а рядом стеллаж из белого дерева, заставленный коробками, книгами и журналами. А у окна, на фоне кремовых штор, стоит манекен в белоснежном сверкающем платье принцессы.

Обвожу комнату медленным взглядом ещё раз и замечаю ширму, а за ней рейлинг с вешалками, на которых я вижу яркие косплейные костюмы, а также белые пышные платья.

Белые? Это свадебные, что ли?

Снова поворачиваюсь к манекену и разглядываю эту воздушную красоту.

Иль замечает мой взгляд и начинает смеяться.

– Не-не-не! Это я не себе! И это не косплей вообще, – говорит он. – Это свадебное платье. Я их шью. На заказ.

Теперь я смотрю удивлённо на Иля, он улыбается пару секунд, а потом объясняет:

– У меня мама раньше свадебные платья шила. На дому. К ней очень многие обращались, и даже из других городов приезжали. А я с детства ей помогал. Нравилось мне это. Три года назад мама умерла и… как-то так получилось, что стали звонить мне. И вот теперь свадебные платья шью я.

Стою, перевариваю информацию. Вот это поворот! Иль, оказывается, мастер по свадебным платьям, и всему его научила мама, которая…

– П-прости, что напомнил, – тушуюсь я.

– Да всё нормально, – машет он рукой. – Лучше скажи, как тебе моя мастерская?

Я ещё раз осматриваю комнату и теперь замечаю, что она как бы поделена на две зоны: рабочую со столом и, наверное, примерочную с диванчиком и зеркалом.

– Потрясающе, – искренне говорю я.

Иль сияет от гордости. Очень хочется его такого сфотографировать. Но мне неловко начинать. И что я за фотограф такой дурацкий, который снимать стесняется?

– И-и… – тяну я и перехожу сразу к делу: – С чего начнём?

– Может, с чая? – предлагает Иль.

А я с охотой соглашаюсь. Чай однозначно поможет расслабиться и снимет неловкость.

Двигаюсь за Илем на кухню, которая оказывается большой, светлой и удивительно уютной. Иль разливает чай, а я усаживаюсь за стол и думаю, что… Что как-то не похоже, чтобы кто-то ещё тут, кроме Иля, жил. Уж очень тут всё устроено под него. Даже на кухне чувствуется именно его рука, его атмосфера. В чём именно это проявляется, сказать сложно, это что-то неуловимое. Какая-то лёгкая, весёлая небрежность царит во всём.

– Кукисы! – прерывает мои мысли Иль и ставит на стол блюдо с большим явно ручной работы печеньем. – Мои любимые. Рекомендую. Продаются в булочной за углом. Больше нигде таких вкусняцких я не покупал.

Затем он ставит передо мной чашку с дымящимся чаем и садится напротив. Вдыхаю горячий аромат, явно улавливаю клубнику. Аккуратно пробую. Не ошибся – и правда клубника! Затем, следуя примеру Иля, беру печенье и… чуть ли не глаза закрываю от удовольствия. Настолько оно свежее, мягкое, вкусное. А эти кусочки шоколада просто восторг. Слов не хватит, чтобы описать.

Показываю большой палец Илю, тот довольно улыбается, потом улыбка становится хитрой.

– Спрашивай уже, что хотел спросить, – говорит он.

– Э-э… – тяну я, не понимая о чём он.

– Ну наверняка же ты думаешь, откуда у меня такая хата и почему я в ней один живу.

Смущённо кашляю и утыкаюсь в кружку.

Неужели у меня всё на лице написано?

– Да не парься ты, – машет рукой Иль. – Ты не первый, кто задаётся этими вопросами. Квартиру мне папаня отвалил, когда из родительского дома выпинывал. Типа, исполнилось восемнадцать – вот тебе жилплощадь и вали отсюда, сынуля, с глаз моих долой. Ну а что? Он человек уважаемый, дирехтур строительной фирмы! Наследник у него есть – брательник мой старшой. А я чмо какое-то косплейное. Лучше избавиться, чем пытаться исправить это недоразумение.

Иль говорит всё это весело. Но ситуация невесёлая совсем. Отец от родного сына, считай, отказался. Видеть его не хочет. И подозреваю, что увлечение косплеем тут постольку поскольку. А основная причина в ориентации Иля. Не принял такое его отец, не смог мириться и отослал сына от себя. Хоть жильём обеспечил – и на том, как говорится, спасибо.

Я пытаюсь представить, переложить ситуацию на себя, как бы, например, моя матушка к такому отнеслась, сообщи я ей такую новость. И мне кажется, что она бы поняла. Может быть, не сразу. Может быть, расстроилась. Но поняла бы. И приняла. И уж точно бы не стала прогонять меня, рвать семейные связи.

– Ты что-то погрустнел, я смотрю, – прищуривается Иль и откусывает полпеченюхи, прожёвывает и продолжает: – Не стоит. Вот реально не стоит переживать. Мне так даже лучше. Да, мне попервости капец как самому всё делать было непривычно, не умею и «а-а-а! помогите-спасите!». Но во-первых, я всё же не один. Это папаша от меня отказался, а брат-то нет. Он и деньгами поможет, и просто подскажет что-кого. Например, вот эту кухню он покупал. Тут же голые стены были, когда сюда въехал. Во-вторых, я со всем разобрался, научился и вот вообще не бедствую. И в-третьих, мне реально так лучше. Если бы папаня меня не турнул из дома, я бы сам оттуда сбежал. Как вспомню, так вздрогну. Я ж некондиция, и папашка периодически пытался меня подтесать по своему разумению. А меня, сколько не подтёсывай, всё равно по-своему расту. А отец, если бы задался целью, ломать бы меня начал. И я что-то не уверен, что выдержал бы. В лучшем случае взбрыкнул бы и сбежал. Так что, когда папаня отослал меня куда подальше, он сделал мне этим самый щедрый подарок, – заканчивает Иль, доедая печенье.