Катрин Корр - Оторва

– Да, Оливия? – раздался сонный женский голос. – Ты уже прилетела? Который час?

– Да, я приземлилась часа полтора-два назад. Извини, что поздно звоню, просто… – Она издала нервный смешок. Проведя кончиком языка по верхним зубам, Оливия засмотрелась на автомобили, заезжающие на территорию заправочной станции. – Как прошли твои лекции? Публика была в восторге?

– Ты позвонила мне в половину второго ночи, чтобы узнать о моих лекциях? – усмехнулась подруга. – Где ты сейчас, Оливия?

– Я вижу в зеркале заднего вида дорожный указатель на…Луну.

– Отлично. Ты молодец, – плавным голосом похвалила её Полина. – А что ты видишь впереди?

– Очертания холма. За которым расстилается деревня. – Прочистив горло, Оливия постаралась улыбнуться. – Заканчивай разговаривать со мной, как с одним из своих пациентов. Ты просила меня сообщить тебе, когда я приеду, и вот я позвонила, чтобы сказать.

– Я очень этому рада. И я не разговариваю с тобой, как со своим пациентом. Ты им давно перестала быть. Я всего лишь твоя подруга, которая готова выслушать тебя в любое время дня и ночи и дать совет, если ты в нем будешь нуждаться.

– Мне страшно, Полин, – призналась Оливия, мгновенно наполнив легкие облегчением.

– Я знаю. Это решение далось тебе нелегко. И чувство, которое ты сейчас испытываешь, скоро рассеется. Люди, возвращающиеся в места, где давно не были, вздрагивают от волнения, от восхищения…

– Полина, – перебила Оливия, откинув назад голову.

– Наглядные перемены могут внушить страх, – продолжала подруга, – но это всего лишь маленькая неизвестность, с которой ты ещё не знакома. Настоящий страх, которому ты столько лет боялась взглянуть в глаза, настигнет тебя чуть позже. Ты поймешь это, когда встретишься с ним лицом к лицу.

Оливия снова взглянула на заправочную станцию. Действительно, восхищает: парковка для отдыха, кафе. Через дорогу вполне себе симпатичное здание гостиницы. Район развивался и это было…хорошо.

– Зря ты меня отговорила не ехать с тобой.

– У тебя лекции, выступления и интервью по телеку. Ты уже готова?

– У меня их было столько, что никакая подготовка не нужна. К тому же, я уже достигла того уровня, когда могу самостоятельно отменить любое мероприятие и ничего мне за это не будет. Послушай, Оливия, всё будет хорошо. У тебя всё получится. Ты намного смелее и сильнее, чем тебе кажется. И вспомни, что ты самостоятельно пришла к этой идее. Ни я тебя подтолкнула, ни твои многолетние кошмары, а ты сама почувствовала, что нужно сделать так и никак иначе. Будь дерзкой, боевой и смелой девчонкой, какой и являешься на самом деле. Страхи чужды каждому человеку, но не всякий готов честно признать их и вызвать на ринг.

Оливия наполнила легкие прохладным воздухом и медленно выдохнула, чувствуя, что возвращает себя. Разминая пальцами уставшую шею, она поблагодарила Полину за поддержку и извинилась за полуночное беспокойство. Подруга права, она сильнее и смелее, чем может показаться. И она давно готова ко встрече с тем, у кого двенадцать лет назад забрала маленькую жизнь.

Полина советовала остановиться в гостинице, но Оливия решила иначе. Она знала, что обрекала себя на мучения, причем нешуточные. Находиться в доме, где погиб человек, да ещё и спать в нем в полном одиночестве – не лучший способ начать борьбу со своими страхами. Те могли лишь приумножиться.

Оказалось, что у деятельного Марка Линдберга даже после тех ужасных событий осталась жалкая щепотка юмора. Отдав многое за молчание целой деревни и тишину со стороны самых пострадавших, он пожелал оставить в своем распоряжении единственное, от чего должен был избавиться в первую очередь.

Дом семьи Линдберг в средиземноморском стиле и добротный кусок земли, на котором он по-прежнему стоял, должен был уйти за копейки. Чья-то смерть всегда превращалась в большую скидку для покупателя, а уж в сочетании с пожаром, съевшим большую часть стильной постройки, и того бы превратила его стоимость в гроши. Но вместо этого отец Оливии втайне от бывшей супруги и непутевой дочери занялся реставрацией дома, наняв человека, который умело изображал вид, будто купил этот дом с целью дальнейшей перепродажи. Начав новый бизнес, Марк Линдберг отдал некоторую сумму бывшей жене, сказав, что тот дом в Луне он продал, дабы избавить себя от её вечных вопросов и ожиданий, а сам включил его в свое наследство, которое должна была получить его единственная дочь. Вскоре Оливия вступила в наследство и с ужасом узнала, что дом, который являлся ей в самых страшных ночных кошмарах, теперь по праву был её собственностью. Но Марк Линдберг позаботился не только о том, чтобы обеспечить родную дочь достойной жилплощадью. Он ещё и хохотнул напоследок, буквально связав её с этим проклятым домом на ближайшие пятьдесят лет, указав в завещании особым документом, что продаже этот дом не подлежал. По крайней мере, в ближайшие пять десятилетий.

Над восстановлением работали лучшие руки и умы мира интерьера и ремонта. Был отработан каждый уголок, каждая деталь не только снаружи, но и внутри. Об этом Марк Линдберг несколько раз упомянул в своем прощальном письме, будто нарочно давая понять Оливии, если вдруг она когда-нибудь решит вернуться туда, где начался конец всему, что у нее было, то вернется она именно в тот трагический день, ставший роковым не только для нее. И видеть она будет всё те же молочные стены в собственной спальне, всё ту же белую кровать с резным изголовьем, под которой плавилось тело двенадцатилетнего мальчика. И отправляясь сюда, Оливия уже была к этому готова. Вот только в летней тишине и беспроглядной ночи, знакомые решетчатые ворота, на которые упрямо светили желтые фары автомобиля, казались грозными стражниками мира хаоса и запредельного ужаса.

Оливия смахнула капельку пота со лба и достала из сумки одну из двух связок ключей, на которой висел и серебристый пульт от ворот. Она тут же вспомнила, как потеряла сознание в кабинете адвоката отца, который выдал ей белый конверт с до боли знакомым содержанием.

Не лучшее время дня она выбрала для приезда. Ночью всё казалось в сотни раз страшнее, чем при свете дня. Но Оливия не хотела напрашиваться на ненужное внимание местных жителей, которые отличались дотошным любопытством, таращась на всякое новое лицо или машину в деревне.

Судорожно выдохнув последние остатки воздуха из своих легких, Оливия нажала на кнопку. Ворота издали пугающий скрип и стали медленно и послушно отъезжать в сторону. Всё та же широкая подъездная дорожка, навес для автомобилей, одна из множества белых колонн…

– Ты думал меня напугать, папочка, – прошептала она, глядя на прячущийся за высокими деревьями белый дом, – но черта с два у тебя это получится.