Марика Крамор - Во власти Беркута

Протягивает ей руку. А она долго смотрит на мужскую ладонь, а потом переводит удивлённый взгляд на меня.

– Ты меня уже не помнишь?

Чтобы не пугать ее ещё больше, я улыбаюсь и мягко замечаю:

– Она просто сонная.

Приближаюсь к Карине, хочу взять ее на руки, но она отворачивается.

– И ничего не сонная! Я не хочу спать! – Карина смело смотрит на Беркута и уверенно добавляет. – У тебя был мишка, – тычет его пальчиком в грудь.

– Точно. А помнишь, я обещал тебе такого же?

Карина опасливо отдаляется на шаг назад, не отвечая. И тут Рома достаёт из бумажного пакета светлую ткань и разворачивает. Свёртком оказался белый свитер с изображением медведя. Хорошенький. На вид изделие мягкое и тёплое. Я бы, пожалуй, оценила, если бы не сложившаяся ситуация.

– Это тебе. Я сам выбирал. Нравится?

Ага. Так я и поверила. Сам он выбирал…

Малышка лишь кивает головой, восхищенно улыбаясь и рассматривая напечатанного зверя.

– Забирай. Он твой. Хочешь примерить?

– Да!

Карина буквально вырывает из рук желанный подарок и несётся в свою комнату. У нас нет проблем с переодеванием. Дочь уже сама правильно надевает вещи, правда долго… очень долго.

Надеясь, что меня услышит только рядом стоящий мужчина, понижаю голос до громкого лепета и продолжаю «наезд»:

– Огромное спасибо за подарок, мы бы без него, КОНЕЧНО, замёрзли! Мне скоро ее спать укладывать. Так что…

– Не дождёшься.

– Ты нам мешаешь.

– Это ты нам мешаешь. Я хочу с ней пообщаться.

– Ты со всеми детьми так любезен? Я тебе уже сказала…

– Я тебе тоже уже сказал. Я тебе не верю. И я буду приезжать.

– А потом ты сделаешь вид, что этого эпизода не было? А она будет считать, – говорю тихо-тихо, с горчинкой, – что про неё просто забыли. Или она что-то сделала не так. И будет винить себя. Будет чувствовать, что она какая-то неправильная. Ну что ты лезешь-то?!

– Ты докажи сначала.

– Я не обязана.

– Если она моя – обязана!

– Ты пришел за материалом для теста?!

– Нет, я пришёл, чтобы сдержать слово. Я хочу получить материал, но только с твоего согласия.

– Мне на твои «хочу» наплевать.

– Я тебя не спрашиваю, а ставлю в известность. В ближайшее время жди моих адвокатов, если не хочешь идти навстречу добровольно.

Мы стоим очень близко друг к другу, но в отличие от Беркута я не отличаюсь высоким ростом. Поэтому все мое возмущение гасится тем, что я взираю на него снизу вверх.

– Мам, смотри!

Мы как по команде поворачиваем головы, а Карина начинает кружиться, демонстрируя обновку со счастливой, но усталой улыбкой.

Рома тут же реагирует на ее появление и присаживается на корточки. Он так на нее смотрит…Мягко. Восторженно. Очарованно. Это удивительно…

– А ты почему так поздно? – все-таки детская непосредственность, это нечто.

– Как только освободился, сразу к вам. Я не знал, что тебе спать пора.

– Нет, не пора. Идем, я тебе покажу своего мишку! – если он сейчас пройдёт, я его прибью! Ещё не решила, как именно, но без потерь он отсюда точно не выйдет!

Но тут Рома абсолютно ошарашивает меня следующей фразой:

– Не могу против слова мамы пойти, – а дальше произносит слишком долгую речь для понимания сонного ребенка. – Я лучше заеду в другой день, когда смогу пораньше вырваться с работы, а ты будешь меня ждать, договорились?

Карина согласно кивает в ответ, а я присаживаюсь на корточки и шепчу, чтобы она сняла свитер и аккуратно его сложила. Она, разумеется, максимум бросит его на спинку кровати, но мне нужно остаться наедине с Беркутом.

Как только это происходит, поднимаюсь и смело устанавливаю границы:

– Я даже не знаю, как достучаться. Ты не можешь просто так врываться ко мне домой. Чтобы это было первый и последний раз.

– Яна. У ребёнка должен быть отец, – встает следом. – Если этот отец я – я буду рядом с ней, хочешь ты этого или нет. Но если ты против, то почему? Я не обвиняю ни в чем, я просто хочу присутствовать в ее жизни. Что плохого в том, что у неё появится ещё один человек, который всегда сможет помочь и будет поблизости? К которому она в будущем сможет прийти со своими проблемами?

– Послушай…

– Нет, это ты послушай. Через несколько лет она вырастет. Станет самостоятельной и взрослой. А внутри будет чувство горечи, от потери родного человека. Потому что ты так за всех решила. А ты имела право решать за меня?! Я бы не смог отказаться от вас тогда…

– Но ты отказался. Ты жив и здоров. А от тебя не было ни весточки. Меня Карина зовёт. Доброй ночи, Ром.

– А я хочу, чтобы меня она тоже звала. И знала, что папа никогда бы от неё не отвернулся. И я не отвернусь. Можешь препятствовать, сколько хочешь. Я заставлю тебя учитывать и мои интересы.

Я не успела осознать, когда он смог приблизиться. Мгновение… и он уже стоит вплотную ко мне. Рукой упирается в стену возле моей головы. Наклоняется, кончиком своего носа почти касаясь моего. Почему-то этот хищник тяжело дышит. Заглядывает мне в глаза, а суровый взгляд немного смягчается. Меня парализует, и я вдруг понимаю, что снова это чувствую…

Его запах. Его силу. Его несгибаемость. Его напор. Завороженно смотрю в янтарные глаза, и только тут, в такой опасной близости его тела меня пробирает… Это же мой Рома. Мой Беркут. Мой первый и пока еще единственный… Он стоит прямо передо мной. Живой. Невредимый. Поверить не могу… Он выкарабкался. Он… здесь… Кровь ударяет в виски, когда мужчина смотрит на мои губы, а зрачки его уже заволокло темной дымкой.

В этот момент почему-то отлегло от сердца. Злость прошла. Страх оставил меня. Теперь есть лишь только горькое послевкусие, а мой взгляд сам собой смещается на мужской подбородок. Раньше Рома носил бороду. И теперь тоже. Только короче.

Не могу понять, что творится в душе – сумятица чувств и эмоций. И я уже не в силах разобраться с этим круговоротом.

– Денег-то хоть надолго хватило? – звучит неуместный вопрос, а тихий тон заставляет меня поморщиться. Денег. Те проклятые пачки… мне кажется, от них до сих пор жжет руки, ладони колют тысячи иголочек. К чему уже сейчас об этом…

– На первое время, – отвечаю шепотом, а в горле вдруг застревает комок. Я помню, как выбрасывала перепачканную его кровью одежду, размазывая по лицу горькие слезы. Я помню, как считала, что моя жизнь в каком-то смысле закончена, и дальше никогда уже не будет хорошо. Я помню. Я все помню… Отголосок каждой эмоции даже сейчас бьет в самое сердце, особенно, когда Рома так близко, а я тону в его запахе, таком… нереальном… – Разве тебе не известно…?

– Известно, Ян. Известно.

Столько страшной, непотопляемой горечи в его словах. Я не успеваю ответить, как мужчина резко отворачивается, отпрянув от меня, как ошпаренный, и выходит прочь из квартиры.